- Ишь ты, и что, хорошие женихи?
Тут она чуть помрачнела и произнесла:
- Да один-то неплохой. Из Южного коша казак, степенный, уважаемый, но он второй женой зовёт. Его жена не рожает больше. А я второй не пойду. Не хочу.
Горохов на секунду представил семейную атмосферу в той семье, в которой Самара будет второй женой. Но сдержался и лишь хмыкнул, едва не засмеявшись.
- Что тут смешного? – резко спросила казачка.
- Так... Ничего… А кто второй? – он перевёл разговор, а сам достал из ящика карбоновую кольчугу,
- Второй… а-а… сопляк. Девятнадцать лет ему. Говорит, любит. Говорит, сразу свадьбу сыграем, если ты меня не возьмёшь замуж. Но бабы мне по секрету сказали, что он больше на приданое моё позарился.
- На приданое?
- А как же, я теперь невеста с приданым, – она перечисляет с гордостью: - Квадроцикл у меня отличный, ружьё новое, такое, каких и у наших казаков нет, денег сто двадцать рублей, серьги родовые есть. Я теперь невеста богатая.
Горохов улыбается:
- А ну пойди сюда.
- Чего? – она смотрит на него исподлобья.
- Иди сюда, - он тянет к ней руку.
Она отстраняется:
- Зачем это?
- Поцеловать хочу невесту с приданым.
Она задирает подбородок к потолку и говорит высокомерно:
- Перебьёшься. К городским своим езжай. Или к тем дурам, что голыми по кабакам пляшут.
- Ты глянь на неё! – восхищается инженер. - А раньше сама лезла.
- Думала, что замуж возьмёшь, вот и была ласковой.
- Так значит, не дашь по старой памяти? – Горохов усмехался и восхищался ею одновременно.
- Сказала же, я тебе не шалава городская. Я только мужу да, может, ещё жениху дам.
- Ну ладно, - честно говоря, инженер даже чуточку расстроился. Он поднял винтовку с оптикой и протянул её Самаре: - Держи.
- Мне? – удивилась она.
- Мне она там не пригодится. А тебе для приданого подойдёт, вещь дорогая, - он протягивает казачке ещё четыре полных обоймы к оружию. – Выбирай мужа получше.
А Самара, взяв обоймы, держит их, ждёт какое-то время и кидает их на войлок, а сама бросается на Горохова, обнимает его крепко, горячая, сильная, и целует в губы со всею страстью.
Горохов собрал вещи. Кажется, всё. Рюкзак тяжёлый, не поднять: баллон один весит килограммов десять, мина, гранаты, рации, патроны, сухпай. Самара сидит на полу, переплетает косу, она ещё не одета, а он уже берёт рюкзак, взваливает его на плечо, выходит на улицу. Мотоцикл – бак полон, на багажнике канистра с водой. И сумка с полным пакетом медицинской помощи. Тут тоже всё в порядке. Он кладёт рюкзак за канистрой, начинает крепить его ремнями. Почти рассвело, он оборачивается на запад. Смотрит на слепящий красный диск, который уже оторвался от барханов и летит в небо. Денёк… Денёк грозится быть жарким и в прямом, и в переносном смысле. Можно было бы уже и поесть, но некогда, пока что он достаёт сигарету. Жаль, что не удалось поспать этой ночью. Но это единственное, о чём он жалеет. Да, чуть не забыл проверить главное. Инженер хлопает себя по карманам. Коробка фильтра от противогаза тут, маска тоже при нём. Всё в порядке. Он поднимает глаза, к нему спешит Толик. Как раз вовремя.
- Слушай, - дурацкая у него манера начинать говорить ещё издали, - Женя сегодня уложит последние трубы, а нам ещё нужно почти три тысячи метров. Баржа с трубами ещё не вся выгрузилась, там эти портовые не торопятся, может, съездить поторопить их?
- Слушай, Толя, – Горохов делает паузу, подбирая слова. А сам лезет во внутренней карман пыльника, - сделай вот что… Найди Дячина, собери рабочих, возьми всё, что ценное, что сможете увезти. И езжайте к реке.
- Что? К реке? Зачем? Раму делать? Ты забыл? Она уже готова, только трубы на неё клади и пускай воду.
- Толя, послушай меня внимательно, чтобы не задавать лишних вопросов, – он протягивает Баньковскому свёрток с золотом, который получил от Папы, и катушку драгоценной оловянной проволоки, - вот, возьми. Рассчитаешься с людьми. Тут хватит и тебе, и Дячину, и всем рабочим, всем хватит, учитывая премиальные. Но сейчас вы соберёте всё ценное, поедете к реке, поймаете любую баржу, что идёт на север, и уплывёте отсюда.
- Что? Уплывём? А вышка? А вода? – не понимал Баньковский.
- Всё бросаешь тут и бежишь отсюда. Толя, у нас скоро будут неприятности, уводи отсюда людей. Побыстрее. Вышку и воду - всё бросаешь; за те деньги, что ты занял на наше дело, не переживай, никто у тебя ничего никогда не спросит.
- А ты? – всё ещё не понимал Толик.
- А я закончу дела и найду тебя в Соликамске. Ты же пока уведи отсюда людей в безопасное место и рассчитай их.
- Ну, ты найдёшь меня? – уточнил Анатолий, который всё ещё ничего не понимал.
- Найду, найду, - обещал инженер, думая о том, что очень надеялся, очень бы хотел хотя бы ещё один раз встретиться с ним.
- Я ничего не понимаю…, - Баньковский смотрел то на инженера, то на деньги.
- Толя, - Горохов уже начал повышать голос, - не надо ничего понимать, уводи людей. После встретимся. И ещё раз говорю, ты отвезёшь их не в город, не на пирсы, ты отвезёшь их к реке и там поймаешь любое судно, что идёт на север. Понял?
- Понял, – но у Толика, конечно же, была ещё куча вопросов.
И Горохов, чтобы не продолжать этот разговор, повернулся к мотоциклу. И увидал её. Самара была одета, собрана. Вопросов она задавать не собиралась. В руках казачка держала подаренный инженером новёхонький дробовик, а из-за её спины торчал в небо ствол подаренной им же винтовки.
- Собирай палатку, собирай всё, что можешь, всё, что ценное, и уезжай в кош, – произнёс Горохов.
- Я с тобой поеду, - она как будто просто ждала повода, чтобы опять начать с ним спорить.
«Да что за баба такая! - инженер стянул перчатку и стал растирать лицо рукой. - Жаль, что не поспал сегодня».
Потом поднял на неё глаза.
- Ты невозможная женщина. Ты всё время споришь, и если что-то не по-твоему, ты сидишь потом полдня такая злая, что вокруг тебя всё окисляется и без кислорода. Наверное, поэтому я и не хочу на тебе жениться.
Может, Самара и не всё поняла из его последней фразы, но главное она уловила, и у неё на эти его слова сразу нашёлся достойный ответ:
- Если возьмёшь замуж, никогда с тобой больше не поспорю. Буду тебя слушаться.
- Не ври, - произнёс инженер, - ты лучше собирай палатку и уезжай к Васильку. И выбери себе хорошего мужа.
Она смотрела на него обиженно, Баньковский стоял тут же и глядел на него с недоумением, а он больше не мог говорить, у него уже не было времени. Горохов, не прощаясь и больше не оборачиваясь, завёл мотоцикл и поехал к скале, напоминающей клык.
Конечно же, Палыч был против:
- Ты дурак? – просто спросил он. – Там нужна войсковая операция.
- Да, ты прав - но нарыв нужно вскрыть.
- Вскроем, сейчас садимся и вместе едем в центр, пишем рапорты, просим армейских, ты с передовой группой, с разведкой грузишься в тот же день и плывёшь брать этих викторов, а я следом иду с миномётами и сапёрами, и мы все эти центры, что они строят или уже построили, всё сносим под ноль, оборудование забираем, а всё остальное в руины.
- Палыч, - Горохов был твёрд, - дружище, всё, что ты предлагаешь… всё это правильно, только вопроса это не решит. Я только начну грузиться с солдатами на баржу, а к ним уже полетит весточка. Они уйдут, уйдут на юг, туда, куда никто, кроме даргов, забраться не может, и ты можешь всё взорвать, всё оборудование из их биоцентров вывезти, но это ничего не изменит. Ничего. Я же прикрыл их «санаторий» в Губахе, а они просто переехали сюда. И начали всё по новой, да ещё и с новым размахом. Главное - это не оборудование, и не здания, главное - это они, эти Виктор с Тесеем, блин, что за имечко. Они уйдут, найдут себе нового Папу Дулина и начнут всё по новой. Понимаешь?
- А если пойдёшь туда без солдат, они просто тебя убьют, - заметил Палыч. – И что это изменит?
- У меня есть пара козырей в рукаве, – он помолчал. – Да пойми ты, Палыч, я же в шаге от них. В шаге! Когда ещё удастся так близко подобраться к этой сволочи?
- Дурак ты, Горохов, что с тобой делать, - старик вздохнул, и вдруг догадался: - рапорт буду писать - обязательно укажу, что ты склонен к необдуманным и рискованным решениям.
- Не вздумай! – строго произнёс Горохов, доставая бумагу, на которой были набросаны берега реки возле Полазны. – Вот, видишь - мысок. Тут у них стоянка лодок. Узнаешь её сразу, берег пологий, и тут же навес для квадроциклов. Его издали видно. Встанешь на якорь в полукилометре ниже города, но у левого берега. Вот тут, видишь? – Горохов ткнул пальцем в карту.
- Вижу, - нехотя отвечал Палыч, - надо рации настроить.
- Да, надо, - согласился инженер, про себя радуясь, что Палыч уже смирился с приятым им решением. – Связь мне понадобится.
Глава 69
Времени было мало, а нюансов и мелочей, которые нужно согласовать и оговорить, было предостаточно. Настроили рации на нужную частоту, сверили часы. Ещё раз взглянули на самодельную карту. Палыч всё волновался о глубинах в месте эвакуации.
- Берег там пологий. Лодки маленькие легко подходят. Хрен его знает, - отвечал инженер. Он прекрасно понимал, что сесть там на мель после того, как он сделает дело, - смерти подобно. – Ты подходи к берегу на самом малом ходу.
- Не учи учёного, - сказал капитан. Он оторвал взгляд от карты. – Так, значит, не отговорю я тебя?
- Нет, говорю же, я в шаге от них. Нельзя упускать такой случай. Ладно, - инженер протянул ему руку, - давай, старик.
- Сумасшедший ты, Горохов, - Палыч не пожал руку, а обнял его. – Удачи тебе, уполномоченный.
Инженер спрыгнул с лодки на песок и стал карабкаться наверх, к мотоциклу. Он забрался на обрыв и оттуда помахал своему старому товарищу рукой. Тот махал ему в ответ через стекло рубки, а потом большая и мощная лодка, подняв бурун, отвалила от берега задним ходом.