— Прочитал? — лицо Брагина неприятно ощерилось: — А теперь, прочитай вот это.
У меня одновременно встали дыбом волосы под кепкой, одновременно с этим пропала вся жалость к избитому человеку на полу. Этот… очевидно, впечатленный задержанием и приемом, оказанным ему в УБОПе, мгновенно «раскололся», сдав себя и своих подельников, которые, ни много ни мало, отправлялись решать со мной вопрос кардинально, о чем свидетельствовал изъятый, при понятых, у одного из бандосов из кармана, китайский клон пистолета «ТТ».
Согласно ксерокопии явки с повинной, на котором четко просматривалась пометка УБОПа о регистрации материала, этот идиот сдал своих подельников, очень живописно описывая, как он уговаривал бандитов не убивать меня, а только хорошенько избить, чтобы я отдал обратно все материалы по вчерашнему собранию учредителей и переписал долю в ломбарде на Льва, а, заодно описал, как действующий сотрудник милиции Громов забрал себе половину его фирмы, «крышевал» его длительное время, а вчера забрал себе и оставшуюся половину доли в уставном капитале кредитной конторы.
— Ну что, Паша, забираешь это тело?
— Ты издеваешься? — я даже отступил от сидящего на полу, грязного Фролова на пару шагов: — Я с ним даже разговаривать не буду. Пойдем, поговорим в коридоре.
— Он, вообще, что у тебя делает? — я вывел Брагина на крыльцо, где нас никто не мог подслушать.
— Ну, УБОП же мне обещал его отдать в работу, они и отдали, потом, как закончим, сказали им позвонить, они с ним дальше работать будут. Ты что его забирать не хочешь?
— Витя, ты что такое говоришь? Я не знаю, что это за группировка, но Лева их только что сдал, что они покушение на меня готовили, и УБОП их явно будет крутить на эту тему, потому что других зацепок, скорее всего нет. И меня он сдал, только не знаю, какую статью мне предъявят. С ним если что в моем присутствии случится, например, с крыльца упадет и шею сломает, или в камере его удавят, на меня же все стрелки переведут, что я его зачистил. Я, вообще, не понимаю, почему тебе его отдали…
— А уже и забрали…- Брагин смотрел мне за плечо, куда я резко обернулся — по ступеням РУВД поднимались двое, явно наших коллег, только не с «земли», что было видно по хозяйской походке.
— Здорово, пацаны! — первый из «коллег», седой, невысокий, лет сорока, жилистый мужчина, широко и душевно улыбаясь, протянул руку: — Мы за Левой. Он же готов?
— Да, как договаривались, он в дежурке… — Виктор ответил на рукопожатие.
— Ну что, успели с ним поработать? — пожимая мне руку, «седой» очень нехорошо заглянул мне в глаза.
— Не знаю, я здесь проездом…- я пожал плечами.
— Ну и ладно. — опера из УБОПа скрылись за входной дверью, ведущей в РУВД, а я торопливо попрощавшись с Брагиным и попросив держать меня в курсе, если что-то интересное узнает, торопливо двинулся к машине. Я вполне допускал, что, пустившийся в разнос, Лева, увидев меня, начнет блажить, что я преступник и мен надо срочно задержать, а зачем мне публичные скандалы?
Спустя несколько дней. Локация — Город.
Слежку за собой я обнаружил через пару дней — на регулируемом перекрестке, зная, что поблизости нет инспекторов ГАИ, я рванул на покрасневший «желтый», кое –как разминувшись потоком с прилегающей улицы.
Видимо, у бригады «семерки» был горячий или малоопытный водитель — в зеркало заднего вида я видел, как побитая жизнью «копейка» дернулась вперед, чтобы буквально сразу затормозить.
Чтобы не бегать от «наружки» и, главное, не нервировать секретных коллег, я проехал несколько сот метров, припарковался у газетного киоска, купил журнал «Российская милиция» и спокойно поехал назад в РОВД. Заканчивая работу я не спешил домой, а, как добросовестный сотрудник, продолжал работать с бумагами еще пару, тройку часов, после чего ехал в «гости к своей любовнице», ненароком втянутой в это дело моей бывшей однокурснице — адвокату Софье Игоревне Прохоровой, которая в первый день обалдела от моего вторжения, правда, привезенный мной пакет с продуктами примирил, вечно голодного адвоката с моим присутствием, и она угостила меня ужином. Даже не сомневаюсь, что опера из «наружки» в первый же день вычислили, в какую квартиру я поднялся, а завтра установят, кто в ней проживает. Неторопливо поужинав, я попросил Софью включить телевизор, пощёлкал каналами, нашел какой-то футбольный матч, и слезно попросил у девушки разрешения досмотреть эту важную для меня игру. Последний час, а это было после десяти часов вечера, я тупо сидел на ступеньках последнего этажа в подъезде Софьи, следя за, припаркованными во дворе, машинами, после чего поехал домой, в наше садовое общество, к уставшей подогревать ужин Наташе.
— Малыш, мы с тобой на днях отсюда съезжаем, только тебе придется этим заняться самостоятельно. — я нежно поцеловал хрупкое плечо засыпающей Наташи.
— Ты квартиру нашел? — Наташа резко развернулась, сон у моего «жаворонка» слетел мгновенно: — А почему ты с переездом не поможешь?
— Меня пасут и скоро, уверен, будут задерживать. — я провел шершавым пальцем по нежной щечке.
— А я? Как-же я? Что я должна сделать?
— Ничего. Просто, если меня задержат на несколько суток, я не хочу, чтобы ты здесь оставалась, тем более, скоро морозы начнутся. Я договорился, тебе Ломов Димка с мужиками с переездом поможет… и с мебелью тоже.
— И что там, мебели совсем нет?
— Нет. — я помотал головой: — Тебе, как передовику производства, профком выделил «малосемейку» в нашей общаге. Там квартира маленькая, двадцать один метр общей площади, но все, как в настоящей квартире — кухня, туалет, ванная комната, балкон и даже коридорчик есть, где вешалка есть. Так-что у тебе, не столько переезд, как поездка с Димой по мебельным магазинам, и руководство мужиками, куда купленную мебель расставить. Только ты сильно не шикуй. Денег не очень много, да и мебели туда надо по минимуму — чтобы было где поесть и поспать, все равно, в новую квартиру, через пару лет, мы с тобой нормальную мебель будем сразу покупать.
— Ты хочешь сказать, что мы два года будем в комнате в двадцать метров жить?
— Не двадцать, а двенадцать…
— Что двенадцать? — не поняла Наташа.
— Комната в общежитии двенадцать метров, а двадцать — это общая площадь. Ну, и еще балкон, я тебе кажется про него говорил…
— Но это же мало совсем? А Кристину ты у родителей собираешься забирать?
— И это мне говорит обитательница питерской коммуналки на восемь семей⁈ — передразнил я свою подругу: — В конце концов…
Я вовремя захлопнул рот, поняв, что фраза «а если что-то кому-то не нравиться, этот кто-то может ехать в свои наследные хоромы под Москву», может привести к непоправимым последствиям — Наташа способна собрать чемодан и попытаться уйти в сторону аэропорта, а устраивать с ней рукопашную схватку и пресекать попытку покинуть суровую Сибирь, у меня не было ни настроения, ни сил.
— Что — «в конце концов»? — сурово спросила меня моя половинка.
— В конце концов я тебя люблю. — я крепко поцеловал подругу в губы и дал волю рукам.
— Отстань, Паша, колешься. — меня начали активно отпихивать, да так, что я слетел с кровати — пришлось изображать шумное падение на пол, чтобы окончательно разрядить обстановку.
— Ах так. — я демонстративно встал и сняв с вешалки куртку, бросил ее на пол: — ну и буду спать на полу, а к утру замерзну.
— Иди под одеяло. — изящная рука приподняла уголок покрывала из верблюжьей шерсти: — И не приставай, я правда очень спать хочу. Если что-то хочешь — завтра приезжай пораньше.
— Пораньше не получится. Я по вечерам провожу время с другой женщиной…
— Надеюсь, что ты опять прикалываешься? — голос Наташи мог заморозить бочку с водой за возле бани (надо будет не забыть завтра опрокинуть ее в кусты).
— Ну почти. — я нырнул под одеяло, крепко обхватил Наташу, чтобы она не могла меня ударить и с трудом, но объяснил, зачем по вечерам я езжу в гости к Софье. По тому, что меня больше не пытались побить, мне кажется, мне поверили.
С Русланом мы, по-прежнему встречались, так как в встрече с судебным исполнителем, и посещением районного суда дознавателем можно найти что-то криминальное. Сидеть у Софьи по три часа я больше не считал нужным — закупался в магазине, часть продуктов нес в квартиру одинокому адвокату, ужинал с ней, а через час покидал квартиру своей одногруппницы и спокойно ехал к Наташе. Я был уверен на сто процентов, что старший группы «наружки», доведя мою машину до двора, где жил адвокат, отдавал команду прекращать наблюдение за объектом. Опера «наружки» тоже люди, вечером, после трудной работы они тоже хотят домой. А если объект каждый вечер, с пакетом продуктов поднимается в подъезд, где живет его бывшая одногруппница, а каждое утро выезжает из ее двора, самый бдительный «наружник» в рапорте для «заказчика» напишет: «Наблюдение прекращено до утра в связи с прибытием объекта… (интересно, какой они мне дали псевдоним?) в место жительства.»
Так как по документам я БОМЖ, снятым с регистрации, и нигде вновь не «прописанный», а моим временным пристанищем определена квартира Софьи, то, по моим расчетам, местом проведения обыска будет мой кабинет, в котором я давно не храню ничего предрассудительного. Не помню, когда адвокаты стали «спецсубьектами», никогда этими подробностями не интересовался, но уверен, что еще при Советской власти, допросы и обыски у адвокатов разрешались только в особом порядке и совсем не уверен, что следователь прокуратуры, который безусловно сейчас «шьет» на меня дело, решится явится с обыском к Софье. Во-первых, Софа девушка темпераментная и достаточно скандальная, тем более, что она будет чувствовать свою правоту, ну и даже припрутся к ней с постановлением, я ей уже возместил моральный вред, закармливая голодную девицу импортными деликатесами, надеюсь, что она меня простит.
«Ноги» за мной ходили дня три — на выходные никакого наблюдения я не обнаружил — для этого пришлось ехать далеко за город и кататься по пустынным в это время года, проселочным дорогам. Вечером я приехал в общежитие и застал Наташу плачущей посреди кухни. Растерянный Демон тоскливо поскуливал и пытался вылизать девичью щеку с солеными дорожками от слез.