— Кто закрыл перед тобой площадки? — перебил его директор с легкой насмешкой.
— Ну… они все равно что закрыты, потому что некому нас учить.
Директор поднялся со своего места:
— Ну-ка, погоди, погоди, ты за что ратуешь? Ведь все просто и ясно. С перспективными игроками у нас занимается Диков, а с остальными — Шопов. А завтра мы посмотрим на тебя — когда ты будешь аплодировать «Родине» на стадионе! Посмотрим, что ты тогда скажешь! И вот что, дорогие мои: оставьте Дикова в покое, пусть занимается своим делом. Я в него верю, он мне обещал успех. А вы все разве не будете гордиться, если у фабрики будет хорошая баскетбольная команда?
Все знали, что у директора есть слабость — слава фабрики. Каждый, кто проявлял инициативу в этом направлении, получал не только полную поддержку — таким людям директор горячо симпатизировал. Отныне он был постоянным посетителем спортивного зала, но не просто наблюдал за тренировками, а давал советы, сердился и радовался. Это и забавляло Дико, и раздражало. Вмешательство человека, ничего не понимавшего в спорте да еще к тому же считавшего, что имеет особые, начальственные права, мешало нормальным занятиям. Иногда Дико позволял себе весьма резко ставить на место директора, но тот, к невероятному удивлению Райкова, тенью следовавшего за начальством, нисколько не сердился на тренера.
Директор резко повернулся к секретарю партбюро:
— Ну, Цачев, почему молчишь? Скажи и ты что-нибудь!
По тону можно было понять, что он ждет поддержки от секретаря.
Цачев смутился:
— Если я до сих пор молчал, если ничего не предпринял, значит, я согласен с тренером. Когда я против, я не имею обыкновения молчать… И потом, кто больше понимает в спорте — я или известный игрок?
Директор поднял руку, требуя тишины:
— Нет смысла дебатировать этот вопрос — есть у нас другие важные дела. По поводу отстраненных и других желающих скажу так: как тренировались они перед приходом Дикова, так пускай и тренируются дальше. Считайте, что Дикова нет. А там увидим, как пойдет дело. А что до Шопова — или он будет работать, или мы укажем ему на дверь. По поводу секций я согласен: надо активизировать! А ты, Райков, возьми себе это на заметку.
Собрание закончилось, все шумно покидали зал. А Цачев продолжал молча сидеть за столом президиума. На душе было смутно и беспокойно.
Дико решил следовать своей обычной системе: баскетбол должен быть быстрым, агрессивным. В этой позиции таилась и определенная опасность — быстрая игра требовала высокой технической подготовки, а у него в команде все были молодые, неопытные, не очень подготовленные игроки. Но он не мог изменить своим принципам, пусть даже они вели бы к провалу. Победа в том темпе игры, который нынче принят, не принесет ему радости. Да и будет ли ему аплодировать публика в этом случае? Новая команда во главе с Дико должна стать примером устремленности в будущее, к прогрессу, она должна вписать новую страницу в историю баскетбола…
Дико разработал свой вариант быстрого прорыва. Если посмотреть на его план с высоты, он будет похож на развернутый веер. Заучить и предусмотреть все возможные положения конечно же нереально, но, однако, Дико настойчиво заставлял ребят усваивать самые главные и основные элементы, а остальное будет зависеть от творческого воображения игроков.
Опытный спортсмен, он достаточно хорошо видел и преимущество и слабости своей системы. Безусловно, такая игра вызовет удивление даже самого бывалого противника. Но опытные люди быстро уловят особенности его тактики и сумеют найти противоядие. И все же Дико рассчитывал на то, что удивление, неожиданность даст некоторый выигрыш во времени, который надо будет стараться зубами и когтями удерживать до конца. В этом случае главную роль сыграют выдержка и самоотдача игроков.
Дико потребовал от ребят, чтобы они держали в полной тайне все, что происходит на площадке. Они должны понять: успех в большой степени зависит от сюрприза, который он вместе с ними приготовит противнику.
И еще. Очень беспокоило его поведение Шопова, Вачкова и других отстраненных. Они вполне могут отомстить ему, рассказав противникам о том, что видели во время тренировок. Достаточно сказать: «Наши готовят быстрый прорыв» — и все!
На одном из очередных занятий он поделился своим беспокойством с начальством. Директор нахмурил густые брови и отсек:
— Ну, если так, никого из них на тренировки не пускать!
— Но как это можно? — Цачев был возмущен. — Не давать людям смотреть?! Да это невероятно, нигде такого нет! Это похоже на… просто говорить не хочется. Я не могу согласиться с этим — нив коем случае! Это идет в разрез с моим пониманием смысла массового спорта. Разве спортивная борьба — это военное сражение? И кому на пользу эти секреты, эти тайны? Да и что мы за команда, если должны скрываться от всех, будто идет борьба по крайней мере за мировое первенство!
— Да при чем тут мировое первенство?! — вскипел директор. — Мы не можем ставить под удар нашу работу из-за чьих-то амбиций и обид. Шопову и его подопечным определены часы занятий — пусть тогда и приходят. Зачем им толкаться на площадке?
— Все. Больше я ни во что не вмешиваюсь, — сухо заметил Цачев.
Дико густо покраснел, разволновался:
— Товарищ Цачев, вы проверьте — везде работают именно так. Когда команда разрабатывает новые тактические варианты, чужих не допускают.
— Чужих?!
— Вы меня не так поняли…
Цачев махнул рукой:
— Ладно, Дико, не будем спорить. Поступайте как знаете…
Дико вернулся к своим ребятам. Поблизости тренировались атлеты. Волейбольная сетка трещала от неточных ударов начинающих. Двое рабочих ощупывали новую гоночную машину, купленную для автомотосекции. А напротив, за линией площадки, стояли отвергнутые и наблюдали за тренировкой своих прежних друзей с ироническими ухмылками, в которых, впрочем, легко было прочесть зависть и боль…
Начало лета — самое напряженное время для профкома. Напрасно ответственные за распределение путевок расточают красивые слова о прелестях горных курортов и пользе минеральных ванн — почти все (за исключением, конечно, тех, кому строго предписано лечение) требуют одно: море, Варна.
Баскетболистов на лето решено было отправить в Варну, в спортивный палаточный лагерь. Как ни странно, это решение профкома почти не вызвало недовольства — ребята на совесть тренировались и отлично работали, и заслужили всеобщее уважение.
В один из ярких весенних дней к спортивным площадкам подъехала машина, из нее вышли государственный тренер Тонев и заместитель председателя комитета Петрунов. Высокие гости. Для молодежи это был торжественный день. Гости поздоровались со всеми за руку и уселись смотреть игру. Когда она закончилась, Петрунов несколько смущенно засмеялся и сказал, что только что увиденное превзошло его ожидания.
— Для нас особенно радостно, что такая команда возникла в рабочем коллективе, что все вы хорошо трудитесь. Это великое дело, товарищи! Ваш пример открывает новые пути для других… Я хотел бы здесь, при всех поблагодарить руководство фабрики и вашего тренера товарища Дикова! Дико, я хочу пожать тебе руку!
Раздались дружные аплодисменты.
Тонев тоже похвалил команду, как показалось Дико вполне искренне, от сердца. Но Дико нужны были все новые и новые доказательства правильности выбранной тактики, чтобы заглушить постоянное чувство внутреннего беспокойства — оно не оставляло его последнее время ни на минуту.
Он стал довольно часто посещать Эмила. Простое уютное убранство дома, радушные хозяева, чувство возрожденной дружбы — все это согревало душу.
Эмил хотел посмотреть команду, и Дико знал, что это будет полезно, — суждениям Эмила можно довериться. Но вдруг Эмил скажет, что состав слабый и не стоит затрат времени и труда? Что тогда? Нет, лучше сделать это попозже. Всякий раз, когда разговор заходил об этом, Дико уверял Эмила, что еще не на что особенно смотреть. Он уходил с тайной надеждой, что в конце концов, когда он покажет Эмилу ребят, они ему понравятся. С надеждой — и с грустью: у него не было такого теплого, уютного дома, где царили бы любовь и согласие…
— Не легкая у тебя рука, мастер! — покачал рыжей головой Чоки.
Мастер Дончо виновато пошевелил усами. Ребята смотрели на него с укором, будто он нарочно вытянул такой номер. По жребию им выпало играть с командой «Красная заря». Правила состязаний гласили: если команда проигрывает матч, она механически выбывает из турнира. А как победить «Красную зарю», которая на третьем месте среди всех болгарских команд?!
Узнав о роковом жребии, Дико тоже было впал в отчаяние. Но ненадолго. Разве не этого он хотел — внезапно смять сильного противника, прежде чем он поймет их тактику? Можно даже сказать, что судьба оказалась благосклонной к ним, дав «Родине» в противники его прежний клуб, с которым у него еще не кончены счеты. Он все еще не мог забыть — и, наверно, не забудет никогда, — с каким страстным желанием играть, с какой надеждой быть понятым он вернулся в «Красную зарю» из национальной сборной, как мечтал, чтобы его поддержали, даже, может быть, обласкали, — и что из этого вышло… Теперь он должен отомстить им…
…Дико был доволен пребыванием на море. Команда окрепла физически, стала более выносливой при быстрой игре и даже — это особенно радовало тренера — стала хорошо сыгранным ансамблем. Сам Дико тоже был в хорошей форме и активно играл. Только одно его огорчало: во всех кризисных ситуациях ребята смотрели с надеждой на него, боялись опереться друг на друга, потому что очень не хотелось, чтобы он ругал их за ошибки. Дико чувствовал, что подавляет их. Да, они уважали его, иногда ему даже казалось забавным их преклонение, но не было меж ним и ребятами тех знаков истинной дружбы, какая возникает между мужчинами. Он не был для них своим, они всегда были на некотором расстоянии от него. Почему, почему, черт возьми?..
Он упорно искал ответа. Может быть, потому, что он был постоянно чем-то озабочен, постоянно думал не только о них и о команде, но и о массе других вещей, не всегда веселых? Молодость любит смех, шутки, открытые, светлые лица. Но что поделаешь, если сердце сжимается от страха: а вдруг ничего не выйдет, они проиграют и все провалится?