Мать замирает на пороге. Притихшая, маленькая. Сын ударил ее по лицу грубыми словами. Она бесшумно прикрывает дверь и на цыпочках возвращается к себе.
И долго еще повторяет про себя то, что сказала ему и что не успела сказать. Пробует про себя, в тишине, разные интонации, разные подходы. Она будет проклинать себя за то, что по-другому не сумела повести этот последний разговор. Будто она могла бы его спасти! Никого еще не вернули с дороги материнские слова и попреки!
В тишине сонной улицы отдаются шаги Бранко. Ярость все еще кипит в его душе!
Он вступает в зябкую ясность предутреннего часа.
Поколебленная уверенность в себе черпает силы в самонадеянности.
И только он переводит дыхание, только освобождается от груза постоянной заботы о нем, как вдали звучит:
— Бран-ко!
Нежность этого голоса действует на него как осиное жало.
Мать зовет его с порога:
— Ты забыл очки!
Он резко сворачивает за угол, убегая от этой невыносимой опеки. Ускоряет шаг. Подальше от дома, к свободе!
На углу Бранко сталкивается со своим воспоминанием о первой встрече со Снежей.
Весенние сумерки влажно свежи.
В такой вечер должна появиться девушка. Его существо искрится ожиданием. Если она не придет, он выдумает ее, создаст из этого прозрачного воздуха, насыщенного мечтами.
И незнакомка возникает внезапно. Ее первое отражение в лужице — ломкое, хрупкое, словно силуэт мгновенного ветерка. Потом — волосы, на мгновение скрывшие лицо.
И он влюбляется в это невидимое лицо. В нем пробуждается сумасшедшее желание откинуть эти густые, щедро льющиеся пряди и заглянуть в ее глаза.
Воображение его мгновенно создает самые прекрасные черты.
Но пока ее рука откидывала волосы, она уже прошла мимо. Они могли бы так и не увидеть друг друга, не найти друг друга, даже если бы после всю жизнь друг друга искали.
Но на Бранко иной раз накатывают приступы решимости, когда он хочет доказать себе, что он отнюдь не маменькин сынок! Вот и теперь он резко поворачивается, откашливается и нагоняет девушку.
— Куда вы так спешите?
Девушка даже не вздрогнула, будто того и ждала. Она скорее удивилась своему спокойствию.
— Не помню, чтобы мы были знакомы.
— Но мы уже знакомы!
Она перед ним, но он еще не видит ее лица. Впрочем, больше не имеет значения, красива она или нет. Это ОНА. Он это чувствует. Таким он еще не был никогда.
— Как это? — Чтобы соблюсти приличия, она делает вид, будто сердится.
Но Бранко уже отметил про себя, что вместо того, чтобы продолжить свой путь, она пустилась в разговор. Это его ободряет.
— Мы идем по одной и той же улице, в одном и том же городе, в один и тот же вечер…
— В одно и то же столетие! — прыскает девушка, и волосы ее взлетают.
Обоим нравится такое начало, оба боятся все испортить каким-нибудь серым продолжением.
Влажная разнеженность сумерек поглощает их.
Первые испытующие расспросы. Первые открытия:
ЕЕ зовут Снежа. У нее черные волосы. И глаза — черные. Она очень смуглая. И все-таки ее зовут Снежа. Чудеса!
А его зовут Бран. Редкое имя. Он любит горы. Альпинист. Невероятно!
Нетерпение мешает ему ощутить вкус жизни.
В лужицах растворяются городские огни. Ветер подносит им южные густые запахи. Волосы девушки дрожат от дробного смеха.
А он спешит испить до дна горсть, наполненную случайно. Он хочет совершить что-то такое, чего никогда еще в жизни не совершал и больше уж не совершит.
— Куда мы идем? — спрашивает он, оглядываясь.
Перед ними — все дороги мира. Все вокруг принадлежит им. Они молоды. Но еще обо всем этом не знают.
— Мне хочется мороженого! — произносит девушка, ее желания еще пронизаны детской свежестью. — Но нигде нет хорошего!
Внезапно его осеняет безумная идея, соразмерная с первой влюбленностью:
— Я знаю, где бывает хорошее мороженое!
— Ну так пойдем! — Снежа радуется не мороженому, а тому, что они пойдут вместе.
— В Варне!
— Что это за кафе?
— Да не кафе, а город! Пойдем!
Она хочет быть равной этому альпинисту. А если она помедлит с ответом, он почувствует ее колебания. В эту минуту она понимает, что принять решение гораздо сложнее, чем исполнить его.
— Я позвоню домой! — предлагает она.
Нет, это все испортит!
— Мы опоздаем на поезд! — торопит Бранко. — Едем сейчас же! Утром позвоним!
— Ладно! — И вот они уже собирают у себя по карманам мелкие монетки, чтобы купить билеты.
Столпотворение сугробов. Ты преувеличиваешь. Лавина не так велика, как тебе кажется. Ты придумываешь ее гигантской, чтобы она сравнялась с твоим мужеством.
Вот зачем ты спешил жить, копил раны и воспоминания, чтобы было куда убежать, где спастись от ужаса последнего мига.
Ободренные собственной решимостью, юноша и девушка уже ничего не боятся. Бегут к поезду, словно он уже тронулся. Переходят из вагона в вагон в поисках свободного места. Все вокруг преисполняется их жизнерадостностью.
Но поезд действительно трогается, и они как бы приходят в себя. Понимают, что натворили, и умирают от смеха. Смех смешит их еще больше. Задыхаются.
Потом постепенно притихают.
Не знают, что сейчас им предстоит самое рискованное испытание: много часов подряд пробыть вдвоем.
Что они скажут друг другу?
— Успокойся! — советует ей Бранко.
— Это ты успокойся! — настаивает Снежа, чувствуя, что теряется.
Они сидят друг против друга и смотрят. И молчат. И в ее глазах сгущаются тени сомнения:
— У тебя такой вид, будто ты каждое утро пьешь кофе в Варне!
— Предпочитаю, по крайней мере! — Голос его звучит неестественно.
Про себя он думает: «Я недостаточно решителен, недостаточно смел. Это все от моего беспокойства, от моей неудовлетворенности. Я чувствую себя маменькиным сынком!..»
В Варне он решил ее поцеловать. Но именно в Варне. И теперь ему кажется, что скорый поезд движется слишком медленно.
— У вас что, товарняк? — спрашивает он кондуктора.
Но сонный чиновник смеривает взглядом молодую пару, проверяет билеты и не отвечает на лишние вопросы.
Неизвестность и молчание.
Неловкость растет вместе с любовью.
Он боится показаться ей скучным и тщетно ищет тему для занимательной беседы. Она боится, что неинтересна ему, и просто не знает, что придумать.
Оба вглядываются в окно. В темноте бегут скалы, рыжие, как лисья шерсть.
— А какую пользу приносит альпинизм? — вдруг спрашивает она.
Первый сигнал опасности для него: в голосе ее дрожит предательская нотка тревоги. Неужели и любимая будет посягать на его личность своей материнской заботливостью?
Ответ его сердит:
— Человек живет не ради одной только пользы! Те, кто оставляют после себя память о своем безумстве, наполняют мир светом и свежим ветром, и в мире становится свежее и светлее!
— Альпинист может погибнуть? — Девушка уже почти не владеет собой.
Ее расширенными глазами глядит на юношу его мать.
Он отводит взгляд в черный отрезок ночи за окном:
— Погибнуть? Одни оставляют после себя детей, книги, картины, саженцы деревьев, дома, обувь, ткани. Другие не оставляют ничего. Только легенду о смельчаках, о бескорыстных храбрецах…
Она смотрит неодобрительно.
И он отвечает ей недоброжелательным взглядом.
Первый намек на отчуждение.
Она старается быть мудрей, чем положено в ее возрасте.
— Опасно в горах! Зачем насиловать судьбу, испытывать ее? — повторяет она чью-то фразу, слышанную или читанную.
— Значит, если мне нравится незнакомая девушка на улице, я не должен останавливать ее!
— А я не должна соглашаться, когда меня приглашают в Варну и обещают угостить мороженым!
Оба прыскают и долго не могут успокоиться.
Встреча их еще молода, весела, полна непредвиденного.
И только нетерпение мешает ему до конца насладиться сладостью этой встречи.
Когда же наконец Варна?
Сумрачный рассвет.
— Ты — первый луч! — говорит ей он.
Бессонная ночь не погасила блеска ее глаз и волос.
Поезд останавливается на станции в Варне.
Они идут по гористым улочкам. Город с трудом высвобождается из пелены своих снов. Только двое влюбленных бодры. Вглядываются друг в друга, будто каждый что-то потерял на донышке глаз другого.
— Кафе еще закрыты! — соображает он.
— А через два часа — поезд обратно! Так и не придется мне отведать варненского мороженого! — восклицает она.
Во всем — повод для неудержимого смеха.
Эти взрывы двойного хохота будят город.
Здание почты возникает по дороге к морю, словно воплощенный укор. Нужно позвонить. В такой час быстрее соединяют. В это время полусна расстояния сокращаются, столица приближается к провинции, и голоса звучат громко и ясно…
Двое забираются в тесную кабинку. Но эта близость не радует их. Ведь они разделены телефонной трубкой, в которую струится сковывающее родительское присутствие.
— Алло, алло! Мама! — Чтобы придать себе уверенности, девушка говорит очень громко. — Это я!.. Я из Варны!.. Да, говорю из города Варны!.. Да… Я здесь с одним моим другом…
Бранко слышит скороговорку материнского голоса и вздрагивает. Снежа смеется, и пряди ее вздрагивают. Только она одна умеет так смеяться! Девушка отводит трубку от губ и обращается к Бранко:
— Мама спрашивает, не поженились ли мы? Что сказать?
Что-то режет его прямо по горлу. Но только на мгновение. И вновь девичий смех теплой волной смывает холодное острие его беспокойства.
— Скажи ей, что еще рано!..
Снежа снова обращается к матери. Сквозь пространство Бранко улавливает интонации голоса своей матери. Все та же мысль о самом страшном, что может произойти с ребенком.
Внезапно связь прерывается. Вместе с трубкой девушка с облегчением оставляет все материнские вопросы и тревоги.