Денежную составляющую приза назначает компания – автор задачи, и это совершенно произвольная сумма: Kaggle просит «чем больше, тем лучше», но никаких формальных ограничений не дает. В декабре 2017 года закончилось рекордное соревнование: за улучшение алгоритма скрининга пассажиров американский Department of Homeland Security предлагал полтора миллиона долларов, но это совершенно нетипичная сумма. Конкурсов на сто тысяч или больше за историю сервиса было чуть больше двух десятков, а медианный размер приза – на глазок около 10 тысяч.
Экономика участников при этом выглядит примерно так: заказчик платит свои десять тысяч победителям, еще, скажем, столько же Kaggle, и столько же составляют расходы на время своих сотрудников по организации процесса – тридцать тысяч долларов, порядок стоимости двух человеко-месяцев средних датасайнсеров в Долине. За это он получает 200–300 хоть что-то сделавших команд, из которых, допустим, 10 % квалифицированы и вкладывались в работу. Итого 20–30 попыток и пропорциональное количество шансов, что, хотя бы случайно, приносит очень сильный результат, который можно использовать в своей системе, ведь права на код победителя по стандартным условиям переходят компании-заказчику – однозначный выигрыш. Участники, соответственно, в формальном проигрыше – если поделить 10 000 на 20–30 эффективных участников, то сумма выйдет не очень большая даже для специалистов из Индии. Но зато азарт, интерес, отвлечение от рабочей рутины – эмоциональный результат они точно получат. Kaggle же, кроме консалтинга для заказчика и хостинга, не делает ничего, для него каждый конкурс – сплошная выручка.
Но не деньгами едиными… Kaggle – это не только про заработок, это еще и про хантинг. Часть конкурсов без всякой маскировки разыгрывают билет на собеседование в крутой компании – и участников в среднем больше, чем в борьбе за типичные 10 000 долларов. Это, кстати, совершенно рационально – прибавка в зарплате очень быстро разовый кеш обгонит, даже если другие преимущества новой работы не учитывать. Есть и просто раздел вакансий, куда можно написать что-нибудь зажигательное, заплатив сумму порядка 1000 долларов за одно объявление. Однако такая прямота – только вершина айсберга, результаты конкурсов открыты, и успешный профиль на Kaggle – шикарный пункт в резюме, причем такой прозрачный, что даже самому простому hr-менеджеру можно объяснить, как плохой отличить от хорошего, а хороший от такого, что «ах, поклониться в ноги и немедленно звать самого главного».
За все время существования сервиса проведено меньше трехсот (не трехсот тысяч, именно трехсот) конкурсов, разыграно миллионов восемь долларов (инвестиций в проект было в два раза больше), зарегистрировано около миллиона «датасайнсеров». Реальное количество настоящих специалистов я бы оценил тысяч в пятнадцать-двадцать, если специалистом считать того, кто может построить модель, выигрывающую у Random, и готов вложить в конкурсы необходимое для такой модели время. Если критерии ставить другие, то оценка, разумеется, сдвинется. Кроме, собственно, соревнований у Kaggle есть огромный и популярный форум, среди своих есть что обсудить, а за хорошие топики можно получить медальку в профиль – не так круто, как за соревнование, но для компании второго ряда сойдет.
Несмотря на популярность в сообществе и пользу для всех, денег Kaggle толком не зарабатывал. Сильно задрать стоимость соревнования нельзя, она должна быть ниже какой-то психологической рамки, чтобы компания-заказчик могла эти деньги выкинуть без гарантий успеха и многомесячных согласований, а просто в рамках текущего бюджета одного из подразделений. По цене вакансии тоже есть ограничения, конкуренция с обычными способами найма сильная, сравнительная эффективность легко считается, и, наверное, сейчас баланс достигнут.
Понятно, что всегда есть куда расти – можно до конца автоматизировать конкурсы и делать их не 300, а 30 000, понизив планку цены. Собственно, автоматические и бесплатные приватные соревнования Kaggle уже запустил, но в активный коммерческий продукт это пока не превратилось, всё левой ногой сделано, может, и нет потенциала на столько конкурсов. Можно пытаться запретить контакты рекрутеров и участников мимо платных вакансий, но это, наверное, испортит имидж и усложнит нормальные пользовательские сценарии.
В общем, Kaggle решил заработать, продав базу специалистов целиком самому большому работодателю, и в марте 2017 года отдался Google. Цена сделки названа не была, думаю, что она составила миллионов сто долларов. Бросающихся в глаза изменений на проекте с тех пор не было, хотя теперь деньги можно не экономить, могли бы и развернуться.
https://www.kaggle.com/
Платформу для гуру машинного обучения Google уже купил, платформа для специалистов по интернет-безопасности пока независима. Стартап HackerOne – сервис по организации тестирования на уязвимости.
Схема его работы максимально проста: продукт, желающий лишний раз убедиться в своей защищенности, пишет объявление в стиле «изучать вот этот раздел, плачу 100 долларов за XSS, 300 долларов за SQL-инъекцию, 1000 долларов за удаленное исполнение кода, ошибки отправлять в таком-то формате», HackerOne его публикует для своих пользователей, и те, кого прельщают озвученные числа и громкое имя потенциального заказчика, начинают тестирование.
Найденные проблемы отправляются через интерфейс HackerOne, он старается в какой-то степени защитить получателя от сотен уведомлений об одной и той же уязвимости, но выходит у него далеко не идеально. Кроме того, HackerOne обеспечивает арбитраж, если сервис не согласен с тем, что ошибка подпадает под условие программы, а нашедший ее хакер настаивает на своей правоте.
Формальная экономика так же, как у Kaggle, перекошена в пользу компании: 100 долларов за уязвимость – это довольно близко к реальной средней цене (они пишут про 500 долларов, но, кажется, преувеличивают), и это, конечно, очень дешево. Если собственный аудит уже есть и всё очевидное нашел, то удвоение его качества обычными средствами выйдет кардинально дороже, выигрыш от конкурса очевиден. HackerOne зарабатывает свои 20 % комиссии и небольшие деньги за дополнительные фичи при организации процесса – это, с одной стороны, прямая выручка с почти нулевыми затратами на каждый конкурс, а с другой – очень маленькое число в абсолютных значениях, миллионов семь долларов за всю историю стартап заработал, ничтожно даже по сравнению с инвестициями. И наконец, большинство хакеров тратят свое время формально впустую, куда выгоднее был бы обычный фриланс (и в Индии тоже). Но у пива перед телевизором участие в конкурсе выигрывает – и интереснее, и хоть сколько-то заплатить могут. Ну, а кому-то и редчайшие дорогие баги достаются, текущий рекорд выплаты – тридцать тысяч долларов.
Сообщество HackerOne тоже создает, но не так эффективно, как Kaggle, крутейшие хакеры хотят быть анонимными (а школьники тем более), да и тем для открытого обсуждения на весь свет в этой отрасли меньше. В итоге пока что есть только рейтинг хакеров, помогающий компаниям скринить присланные ошибки – и не более того. Историй с наймом тоже меньше, чем у датамайнеров, открыто вообще ничего не происходит.
При этом вложено в HackerOne куда больше, чем в Kaggle, 74 миллиона долларов против 13, и оценка у него существенно выше – 125 миллионов была в 2015 году, в предыдущем раунде; в последнем ее не озвучивали, но она явно выросла, а проект еще не продан. Экономически такое оправдать явно невозможно, остается расчет на продажу базы. Возможно, это конспирология, но кроме спецслужб, такие специалисты в промышленных масштабах никому вроде бы не нужны. Ну и чтобы понагнетать: «Стратегический инвестор компании предпочел себя не называть», – это из описания последнего раунда.
https://www.hackerone.com/
Европейский стартап JobToday – приложение для поиска работы с помощью мобильного устройства. В бизнес-модели неявно предполагается, что современный соискатель не в состоянии написать полноценное резюме, а современный hr-менеджер его прочесть, поэтому для них всё сделано проще: один пишет короткое объявление о работе в стиле «ищем официантов, оплата деньгами», а другой на него откликается, причём по замыслу авторов – не позднее чем через 24 часа после публикации вакансии. Дальше происходит общение в WhatsApp-подобном чатике, и если оказывается, что они друг другу подходят, то соискателя зовут на собеседование (или даже сразу на первую смену).
Подход, конечно, вызывает некоторую оторопь, но могу сказать несколько слов в оправдание. В принципе 90 % полезной информации из типичного резюме содержится в разделе «опыт работы», а 80 % от него – в какой-то одной позиции, в большинстве случаев – последней. Однострочный ответ на вопрос «расскажи про последнюю работу» даст, соответственно, в обычном случае 72 % толку от трехстраничного резюме, а время на чтение сэкономит. Но можно, конечно, и повторить все те ужасы, которые принято про молодежь рассказывать: о будущем не думают, кликают в то, что предлагают, сегодня курьер, завтра уборщик, дома покупать не хотят, жить будут в вечной аренде – тоже всё правда.
Запущен JobToday три года назад, работает сейчас в Великобритании и Испании, пытался выйти во Францию, но пока не получается. Всего в базе 4 миллиона кандидатов и 200 тысяч работодателей – у Хедхантера, для сравнения, их 24 миллиона и 600 тысяч соответственно. Зарабатывает стартап на мамбоподобных подсветках анкет и удобных кабинетах со статистикой и управлением правами для больших корпораций. Постинг вакансии остается бесплатным.
Инвестиций JobToday получил 30 миллионов долларов, плюс в 2017 году был раунд по бартерной схеме – несколько телеканалов получили акции за обещание помочь рекламой. В пресс-релизах фигурирует сумма в 35 миллионов, но напрямую складывать ее с живыми деньгами предыдущих инвесторов все-таки нельзя. В любом случае по европейским масштабам – много, JobToday, получается, один из самых финансируемых молодых проектов в ЕС.