Похоже, некоторые богатые стартеры шли Прайм под фальшивыми именами и прикидывались бездомными. Им не важны были деньги. Главное — это бесплатные процедуры, которые им не разрешали бабушки и дедушки.
— Лаурен...
Она перебила меня.
— Привыкай к тому, чтобы называть меня Рис, хорошо?
— Рис, по поводу этого плана убийства... — я опустила взгляд. Мой страх не был наигран. Он был более, чем настоящим. — Я как-то сомневаюсь.
— Серьезно?
Что же мне сказать?
Даже если я почти задыхалась от этого, я не могла задать решающий вопрос. Намек, кто должен был быть жертвой, должен был прийти от нее.Для меня.
— Просто я уж виню в этом Прайм Дестинэйшенс, — протиснулась я дальше.
— Ты не одна такая.
— Я знаю. Ты, я... — я не договорила дальше, в надежде, что она подхватит мою пламенную речь.
— ...Колемны, Мессианы, Посты, — сказала она. — Все затронутые в этом вопросе бабушки и дедушки винят в этом Прайм. Но убийства все бы испугались.
Теперь уж я оглядывалась по сторонам. Я увидела, что официантка, которая обслуживала людей через два столика, нас разглядывала.
— Не волнуйся, я сдержала слово и ни одной душе не рассказала, — сказала Лаурен. — По крайнеймере пока что.
— Самый главный босс Прайм Дестинэйшенс... — должно быть, он был жертвой.
— Не начинай снова с этим! Никто не знает капитана.
— Он высокий. Носит шляпу, — я вспомнила, что в тот день, когда вернулась в Прайм, его увидела со спины. — И длинный плащ...
— Да, я это слышала. Но я никогда еще с ним не сталкивалась.
А я сталкивалась. Когда он ссорился с Тинненбаумом.
Но Лаурен, казалось, была уверена, что Хелена не его хотела убить. Кого тогда?
Лаурен наклонилась вперед и твердо посмотрела мне в глаза.
— Ты не хочешь мне сказать, кто должен быть жертвой, Хелена?
Она тоже этого не знает.
— Я не могу, — я отвела взгляд. Это, возможно, был единственный честный ответ, который я сказала за этим столом.
— Подумай! Ты остальных тоже втянешь в это. Например, эту невинную красивую девушку, в теле которой ты сейчас находишься. — Лаурен очертила бессильным жестом мою внешность и вздохнула. — Ты можешь быть уверенной, что эту малышку застрелят на том же месте.
Мир затих. Это я!Хотелось мне кричать. Это мое тело!
Но эти слова застряли где-то глубоко в моем горле. При этом сильном запахе лимона и рыбного соуса, мой желудок начал бастовать. Я уставилась на желтое блюдо карри — первая еда за целый год, которую я не могла съесть.
Моя клиентка хотела совершить убийство. Убийство, которое забрало бы и мою жизнь. Не удивительно, что при этой мысли пропадает аппетит.
Я мчалась по дороге настолько быстро, насколько было возможно, чтобы не получить штраф. Хелена, значит, забронировала меня не для того, чтобы заняться серфингом или чтобы прыгать с мостов. Она планировала кого-то убить. И быть убитой. Наверное, поэтому она выбрала себе тело, которое умеет стрелять. Мой телефон загорелся.
Блейк прислал мне голосовое сообщение, когда я сидела в ресторане. Сообщение звучало: есть еще что-то, что мы не обсудили? Это было странно. Я нажала на кнопку вызова на панели управления и на этот раз застала его лично.
— Блейк, мы можем встретиться в Беверли Глен Парке? Через пол часа? Я тебе там все объясню.
— Через полчаса, — сухим голосом повторил он, а затем отключился.
Я шла через парк, мимо Эндерсов, отдыхающих под солнышком на лежаках. Двое даже качались на качелях. Со времен войны дети практически больше не бывали на улице. Многие Эндерсы, которые остались со своими внуками, чувствовали себя неуютно в обществе детей, наверное, потому что потеряли своих дочерей и сыновей. К тому же многие люди до сих пор боялись, несмотря на прививку, что в воздухе еще остались споры. Вооруженный страж порядка наблюдал за всем происходящим через свои солнцезащитные очки. При виде оружия мне вспомнилась та пушка в спальне, и я содрогнулась. Под одним из деревьев спорила парочка Эндерсов, оба с белыми волосами до плеч. Я видела, как женщина снова и снова тыкала указательным пальцем мужчине в грудь. Примерно так же делала наша мама.
Я вспомнила родительскую ссору, состоявшуюся примерно полтора года назад. Это было летом, после ужина. Мы с Тайлером сидели перед телевизором. Срочные новости о войне прервали текущую программу. Ведущий сказал, что худшие опасения оправдались, и что теперь, при участии головок спор, война перешла на новый уровень. Пока он добавлял, что битвы сейчас сконцентрировались на северо-западе, я побежала к родителям на кухню, чтобы проинформировать их об этом, но они, похоже, уже обо всем знали. Я услышала, как они ругались, и остановилась пред полуоткрытой дверью. Моя мама стояла у раковины, держа в руках полотенце.
— Почему ты не можешь приобрести его для нас? У тебя же есть контакты в правительстве.
Мой папа провел рукой по волосам.
— Ты знаешь, почему.
— Нам это нужно, Рэй. Мы должны это сделать для нашей семьи. Для наших детей. Ты считаешь это правильным, оставлять их бездомными? Безо всякой защиты? Приговорить их к голоду, к смерти или чему-то еще, похуже?
С каждым вопросом она тыкала его пальцем в грудь. Слезы злости стояли в ее глазах. Мой папа схватил ее за плечи и обнял, чтобы ее успокоить. Она прижалась к нему и положила свою голову ему на плечо. В этот момент они меня заметили в дверях. Мама смотрела на меня глазами, полными страха. Я пыталась выкинуть из мыслей картинку ее выражения лица, выражающего безысходность.
Пара Эндерсов, которые только что спорили рядом со мной, вместе покидали парк. Где же Блейк? Я увидела его, сидящего на бетонной столешнице стола для пикников. Подойдя к нему, я села рядом. На нем были солнцезащитные очки, действующие как барьер между нами.
— Чего тебе? — спросил он ледяным голосом.
— Ты был у моего друга?
— Нет, — сказал он возмущенно. — Ты же мне запретила.
Мне стало холодно.
— Действительно?
— Мы должны это вспоминать? Ты же все-таки помнишь свои слова.
— Как раз таки нет. Пожалуйста, скажи мне, что именно я сказала.
Он вытащил руки из карманов и посмотрел на меня, как на сумасшедшую.
— Ты сказала, чтобы я оставил тебя в покое. Что ты больше не хочешь меня видеть.
Я вздохнула. Это сказала Хелена.
— Мне так жаль, — я дотронулась до его теплой руки. — Это было недоразумение.
— Я думал... Думал, что наше свидание тебе понравилось, — его глаза не могли скрыть, что он был задет. Он проигнорировал мое прикосновение.
— Это был прекрасный день, — при этих словах мое сердце сжалось. — Один из самых лучших в моей жизни.
Он почесал свой затылок, поглядел на Эндерсов, качающихся на качелях и сморщил лоб.
— Почему тогда...?
— Я была не в себе, — открыв сумку, я достала оттуда пачку денег. — У каждого есть день, который он с удовольствием хотел бы забыть, — я протянула ему деньги. — Ты мне дашь второй шанс?
Он помедлил.
— Я должен передать эти деньги твоему другу? Не хочешь сама это сделать, или проводить меня?
— Я бы с удовольствием это сделала сама. Но это невозможно, — я попуталась вложить ему пачку в руки. — Пожалуйста, Блейк!
Он взял деньги и скрутил их в своей руке. В конце концов, он посмотрел мне в глаза.
— У каждого бывает плохой день.
Я вспомнила о рисунке Майкла. Ее не было в кошельке.
— Ты помнишь листок бумаги, что я тебе дала?
— Ты имеешь ввиду вот этот? — он достал его из кармана. Он был сложен, и я надеялась, что Блейк туда не заглядывал. Я не хотела, чтобы он начал задавать вопросы.
— Да. Отдай это ему, пожалуйста, — сказала я. Он засунул обратно бумажку.
— У твоего друга талант.
Я попыталась всеми силами сохранить спокойное выражение лица. В его словах слушался некий оттенок ревности. И я должна была признаться, что мне это нравилось.
Глава 10
Тронувшись, я развернулась так резко, что зеленый инопланетянин на зеркале заднего вида запрыгал. Пока он постепенно успокаивался, я думала о своих возможностях. Если бы я так не нуждалась в деньгах, то я, вероятнее всего, забила бы на все. Но это не было так просто. Все-таки мне имплантировали этот долбанный чип. И если бы я вернулась обратно в Прайм, то кому бы они скорее поверили бы? Мне или богатой клиентке? Я уже представляла, как буду замешана в ссору, которая закончится для меня приютом. С другой стороны, жизнь на улице научила меня каждый день пробиваться. И точно так же я сейчас и поступлю.
Приехав обратно в Бель Эйр, я припарковала машину и пробралась незаметно для Евгении в дом, промчалась в спальню Хелены и заперла дверь. Я открыла шкаф и секретное отделение. Пушка еще лежала там. Где же мне избавиться от пистолета? Я должна была его спрятать, чтобы Хелена не нашла его, когда вновь возьмет обратно контроль над моим телом. Спрятать где-нибудь в доме, наверное, было бы недостаточно. Я не могла быть уверенной, что Евгения за мной не наблюдает, и что она не стала бы отвечать на вопросы Хелены. Конечно, Хелена могла бы пойти и приобрести новую пушку, но каждое промедление могло бы предотвратить убийство. Она должна была бы либо подождать неделю, пока ее запрос рассмотрят (новый закон, который ввели из-за войны), или очень потрудиться и отдать огромное количество денег, чтобы приобрестинелегальное оружие. Я, правда, не могла себе представить, что Хелена торговалась бы с кем-то с черного рынка, но в последнее время я несколько раз уже убедилась, что она могла многим удивить. Как другие люди избавлялись от своих пистолетов?
Пустыня была еще загрязнена после войны, и людям запрещалось туда заходить. И, конечно же, я не могла просто прийти в полицию и отдать там кому-нибудь пистолет. Они бы стали задавать вопросы, на которые у меня не было бы ответов. Мне надо было придумать какой-нибудь вариант получше.
Я пошла в ванную, намочила полотенце жидкостью для снятия макияжа, протерла им пистолет, как в фильмах, чтобы стереть все возможные следы ДНК. Затем я завернула его в коричневую бумагу,