– Это я, пожалуй, поддержу. Две дивизии КГБ помогут сохранить общественный порядок, а кормить тех, кто работать не желает – это вообще преступление против социалистического строя. Что-то подписать нужно?
– Нет, это был один лишь вопрос. Еще она предлагает потихоньку начать копать канал от Иртыша к Караганде, там ведь тоже воды потребуется скоро гораздо больше – а туда тоже люди нужны будут. И канал рыть, и местность вокруг него обустраивать.
– А на этот канал мы денег-то найдем?
– Куйбышев говорит, что в бюджет на следующий год он уже определенные средства на такую стройку заложил, а тебе я сказал, чтобы ты тоже прикинул, где потребуется за общественным порядком… но основной вопрос, который я обсудить хотел, вообще не об этом. Я же уже сказал, что мне было важно понять, как она к выводам приходит…
– Сказал. И сказал, что вроде понял.
– Ну так вот: я даже не буду спрашивать, откуда она узнала… В общем, она предложила… сам читай.
– «Ни при каких условиях не присоединять прибалтийские республики к СССР». Интересно, конечно… интересно, откуда она узнала…
– Как она делает выводы из общедоступной информации, мы увидели, поэтому именно это на самом деле неинтересно. Там интересно дальше: она пишет, что когда эти республики присоединятся к Германии в войне против СССР, то тогда СССР со спокойной совестью и в полном соответствии с международным правом эти территории аннексирует, а населению воздаст по заслугам.
– Если присоединятся…
– А она пишет «когда». То есть у нее и сомнений в этом нет. Но там дальше интересно: она предлагает начать наем рабочих из этих стран на наши, советские заводы. Исходя из собственных выводов о том, что среди прибалтийского пролетариата сильны просоветские настроения, а вот среди мелкой буржуазии, включая крестьянство, настроения наоборот, откровенно фашистские. И пишет, что такое решение даст нам еще больше повысить обороноспособность СССР, а параллельно мы сможем готовить уже полностью советские кадры для управления этими территориями после аннексии.
– Она – большая оптимистка…
– Я тебя и пригласил, чтобы серьезно эту идею обсудить. Возможно, не сегодня, но в ближайшем будущем.
– Давай именно в ближайшем, а пока… я завтра проработаю вопрос насчет вербовки польского наследия на стройки канала и совхозов, потом с Валентином обсужу потребность в промышленных рабочих…
– Старуха предупредила, что исключительно на предприятия, не входящие в систему НТК или военпрома.
– Это понятно… еще кое-что с Куйбышевым утонить надо… как насчет субботы?
– В субботу после обеда, договорились…
Павел Осипович Сухой к Вере Андреевне Синицкой относился несколько настороженно. То есть он прекрасно знал, что выделением ему собственного КБ он именно ей и обязан, и работать теперь стало гораздо проще (и интереснее, чего уж там скрывать), но кое-что ему все же не нравилось. Прежде всего то, что разработанные в его КБ военные самолеты в армии и не применялись! То есть применялись, но исключительно в войсках КГБ – а там много самолетов вообще не требовалось, поэтому и производство самолетов было крайне невелико.
Вторым серьезным недостатком он считал то, что по сути для производства новых самолетов строились и новые заводы, причем в каких-то исключительно глухих закоулках Советского Союза. Последней машиной, которая строилась хотя бы в городе, был И-14 Тип 6 (такой же, как и Тип 4, только уже наполовину изготавливаемый из «черного текстолита). Ну есть же очень неплохой завод в Верхнеудинске, так зачем же для нового самолета строить завод в полутора сотнях километров в крошечной долине среди гор, куда даже на автомобиле грузы (причем из Верхнеудинска) доставлялись почти сутки… То есть понятно: испытания этих самолетов проводятся в секрете от возможных шпионов, но и секретности должен же быть какой-то предел? Разумный предел, а не так, чтобы трижды в день в этот забытый богом Малый Куналей из Верхнеудинска самолетом доставлять по пятьдесят рабочих и инженеров…
Хотя, подумал Павел Осипович, в очередной раз глядя из окна самолета на заснеженный аэродром, могло быть и хуже: вот у «коллеги по несчастью» Володи Мясищева вообще половина мощностей завода в Воронеже не самолетами была загружена, а занималась изготовлением огромных лопастей для электрических ветряков – а тут, хоть и маленький, но полностью свой завод… который всё, то есть вообще всё, включая продукты рабочим и даже спецовки получал по приказам Веры Андреевны, которая теперь вообще в Москве безвылазно сидела и понятия, скорее всего, не имела о том, что на производстве здесь творится…
А Вера Андреевна в это же время ругалась с Лаврентием Павловичем по поводу докладной записки, которую, по просьбе Валентина Ильича, составил как раз товарищ Мясищев:
– Лаврентий Павлович, каждая советская женщина имеет гарантированное нашей Конституцией право ни хрена не делать, находясь в декретном отпуске. Я, между прочим, тоже женщина, и тоже советская…
– Антисоветская ты женщина! Ну пойми, кроме тебя ведь никто придумать не может, как этот чертов текстолит быстро производить вчетверо больше. А если с Воронежского завода снять программу по производству лопастей для ветряков…
– Ну и снимайте, я-то тут причем? Я, если вы забыли, химик…
– Мясищев с Петляковым и Ветчинкиным просчитали и сконструировали лопасть не алюминиевую на титановом каркасе, а целиком текстолитовую. В «Химавтоматике» инженеры, включая и твоего мужа, кстати, тоже, что нужно подсчитали: такая лопасть будет стоить почти вдвое дешевле металлической, а новый завод, который сможет их делать вдвое больше, чем сейчас делается в Воронеже, можно выстроить и запустить вообще за полгода.
– Стройте, запускайте.
– Но сейчас производимого углеволокна хватает только на производство самолетов новых, ну и скрипок, так что чтобы все это проделать, нам нужно углеволокна минимум вчетверо больше делать!
– Ну и делайте! Там сидит такой парень, Слава Бачурин его фамилия – так вот он вам подробно расскажет, что ему для увеличения производства нужно. Ко мне-то вы чего пристали? Я в декрете. Повторяю по слогам, если кто не разобрал сразу: в дек-ре-те!
– Старуха, успокойся, никто тебя из декрета на работу не потащит. И вообще, я пришел только совета у тебя спросить, по-соседски, так сказать. С товарищем Бачуриным мы уже побеседовали, все вопросы выяснили. И поняли, что нам потребуется для увеличения производства углеволокна почти полтора года. И еще поняли, что быстрее это проделать не получится, хоть там все наизнанку вывернись… и здесь тоже. Поэтому я всего лишь прошу: подумай, чем это углеволокно заменить можно. Может, какие нитки синтетические вроде араминовых… хотя их тоже недостаточно производится…
– Какого размера лопасти? Такие же, по двадцать пять метров?
– Тридцать предлагается, для генераторов мощностью в мегаватт.
– Тридцать – это немного, тридцать – это терпимо. На самом деле Мясищев с Петляковым и Ветчинкиным просчитали все правильно, у меня в этом сомнений нет. Всё, кроме экономики, правильно, а экономический смысл делать углепластиковые лопасти появляется при генераторах мощностью от пары мегаватт. На полмегаватта выгоднее, как и раньше, металлические делать, а вот между половинкой и двумя… Дело в том, что стеклянная нить прочнее углеродной, просто гораздо тяжелее, но ветряки-то не летают! Озаботьте ВИАМ, пусть они быстренько нужные эксперименты проведут, подберут оптимальные параметры стеклонитей и структуру подходящих стеклотканей и разработают ТУ на производство стеклотекстолита для ветряков. Для радиопрома ведь они же этим занимались? А товарищи авиаторы пусть немного пересчитают конструкцию лопастей и больше ко мне не пристают.
– Стеклянная нить прочнее, говоришь?
– Но тяжелее. Там, правда, появляется проблема отходов, но во-первых, она и с углепластиковыми лопастями возникнет, а во-вторых, возникнет не скоро. Как ее решить, я примерно знаю… вот выйду из декрета и займусь. Не из этого декрета, не надо на меня так смотреть! У нас еще до того, как проблема созреет, лет двадцать времени есть, я еще трижды в декрет успею сходить!
– Мне твои мысли нравятся… но почему именно трижды?
– Вот у вас нет пяти детей, вы и не знаете. А за пятерых дают уже красивую медальку…
– Я тебе это припомню, ты у нас через неделю все заслуженные ордена и медали получишь!
– Не надо, но я не договорила. С рождением пятого ребенка человеку уже не нужно за квартиру платить и за электричество. И в городском транспорте можно уже бесплатно ездить. А если детей больше становится, то за следующего лишь цвет медальки меняется, а потом до десяти детей вообще никаких пряников не добавляется. Но десятерых я, боюсь, не потяну: здоровья не хватит. То есть это я пока так думаю, а там посмотрим…
– Вот ведь зараза! У тебя есть предложения по дополнительным пряникам? Если есть, давай их сюда, а нет – быстренько подготовь, рассмотрим их на сессии Президиума…
– Конкретных пока нет, но это и не к спеху. Я потом над этим серьезно подумаю… после войны.
– После какой войны?
– После будущей, сами знаете какой. Боюсь, что тогда по материнству у нас проблем будет куда как больше, чем хочется… но мы и их решим. Потому что мы всегда побеждаем!
– Что-то побеждаем мы не очень быстро…
– Лаврентий Павлович, вы просто не представляете, как быстро мы побеждаем! Но… вот, вспомнила и чуть уже не забыла: надо в Агдаме, в Физули и в Ленкорани быстро выстроить аэродромы под последние самолеты Сухого. Причем с бетонными укрытиями для каждого приписанного самолета. Небольшие аэродромы, рассчитанные на истребительный полк каждый. Это – срочно. Очень срочно…
Глава 7
Товарищ Берия внимательно поглядел на соседку:
– А почему срочно? И что ты вообще понимаешь сейчас под словом «срочно»? И почему ты мне об этом только сейчас говоришь?
Вопрос был задан не просто так, ведь речь шла про аэродромы для новенького самолета Павла Сухого – которому только для разбега требовалась полоса длинной километра в полтора. К тому же речь шла, как понял из предложения Веры Лаврентий Павлович, о переброске в Азербайджан трех полков с новыми самолетами, то есть вообще всех имеющихся. Откровенно говоря, в стране этих самолетов и было-то меньше трех десятков, а летчиков, машиной овладевших, едва сорок человек набиралось – и все они (и летчики, и самолеты) базировались в далекой Сибири, вдали от любых приличных дорог и населенных пунктов, а тащить их в довольно густонаселенный Азербайджан означало нарушить все инструкции по секретности новейшего вооружения.