Дальше пошло обсуждение уже других вопросов, а сидящий рядом с Верой Валентин Ильич тихо у нее спросил:
– Вера, а как-то с электричеством Леткову помочь… с Асей ты через Марту договориться никак не сможешь?
– Не о чем договариваться: мы уже законтрактовали все производственные мощности шведов на пару лет вперед. И они эти два года будут делать исключительно гидроагрегаты малой мощности, из которых половину мы у саамов по речкам расставим. Вот если получится эти электростанции в единую сеть объединить, то можно будет их через Выборг к Ленинграду вывести и весной и летом в Ленинградской области определенный запас по мощностям появится. Но вы сами-то прикиньте, сколько ЛЭП в Саамской области тянуть придется, а ведь еще и финики к этой сети подключиться мечтают.
– Пока только мечтают, но если правительство примет их предложение о включении Финикии в состав Советского Союза…
– А разве они уже запросились?
– А ты откуда… ты и это в своих планах просчитать успела?!
– И не надо так орать. Это же очевидно было: если уровень жизни в Саамо-Финской области уже вдвое выше, чем в Финляндии, а границы у нас с ними довольно условны… Сколько за прошедший год финнов к нам на заработки перебралось? И ведь обратно большинство из них возвращаться точно не собирается, а в правительстве там люди не самые глупые… нацистов-то еще финнобольшевики зачистили, а кого не успели, те уже очень далеко убежали. Правда, я бы их предложения очень внимательно рассмотрела бы: а то вдруг они за присоединение к СССР слишком много запросят…
– Пока они попросили только рассмотреть, как написано, только теоретическую возможность проведения предметных переговоров.
– И что?
– Рассматриваем… много сейчас таких просителей.
– Салчак Тока? Чойбалсан? Еще кто-то?
– А ты откуда про товарища Тока знаешь?
– Рассказы он интересные пишет…
– А ты и тувинский язык знаешь?!
– В русском переводе понимаю без словаря.
– А я уж испугался, что рядом с тобой сижу, а не у ног твоих в почтении валяюсь… ладно, давай послушаем, что товарищ Микоян нам насчет продовольствия расскажет…
Когда около семи вечера заседание закончилось, Вера хотела «примазаться» к Берии: утром в Кремль ее Витя подвез, так как машину в Кремле на подобных собраниях ставить было практически некуда, а ждать вечером «развозную» было и долго, и «неприлично»: ей до дому пешком, причем очень неспешно, можно было минут за пятнадцать дойти. То есть теоретически можно было, однако ходить по Москве просто так ей было запрещено. И пока она раздумывала о том, как ей добраться домой, к ней подошел Иосиф Виссарионович:
– Вера Андреевна, я вот о чем вас спросить хотел. Вы, конечно, только вскользь упомянули, но ведь у вас все предприятия, даже барабанная фабрика ваша, устроены так, что в любой момент они переключатся на производство военной продукции. А ведь это очень заметные дополнительные расходы, которые вообще никак не окупаются…
– Не окупаются, но эти расходы абсолютно необходимы. Потому что впереди нас в любом случае ждет война.
– Вы считаете, что война с Германией неизбежна?
– Ну, война с Гитлером была бы оптимальным вариантом…
– То есть вы считаете, что для нас война с Германией является оптимальным…
– Не для нас, а для тех, кому такая война необходима. И поэтому в Германии сейчас идет ускоренная милитаризация, причем, если внимательно посмотреть, главным образом не за собственный счет.
– Вы можете поподробнее…
– Могу, но не сейчас. Сейчас все по домам спешат, чтобы в спокойной обстановке еще раз обдумать, чем им уже завтра придется заниматься. В любом случае война зимой скорее всего не начнется, так что времени у нас достаточно. То есть достаточно, чтобы я свои мысли по этому поводу могла правильно сформулировать, а у вас – чтобы мы могли все это неторопливо и вдумчиво обсудить. Давайте, где-нибудь сразу после Нового года?
– Вы уверены, что это действительно… не срочно? Ну хорошо, после Нового года я вам позвоню, договорюсь о такой… неспешной и вдумчивой беседе.
Товарищ Берия к товарищу Сталину приехал около девяти часов. Иосиф Виссарионович уже подкрепился, но у Лаврентия Павловича спросил:
– Голодный?
– Нет, спасибо, перекусил, пока документы мне готовили.
– Ну что же… – Сталин потянулся к стоящей на столе бутылке. – Попробуешь? На той неделе привезли, на этот раз действительно хорошее…
– Воздержусь. И тебе советую воздержаться… чтобы дров не наломать в сердцах.
– Даже так? Ну давай, рассказывай, что ты там накопал такого, что за дрова опасаешься.
– Тут Старуха обратила внимание… случайно, я это тоже проверил… смотри: в этом году заявлений о приеме в школу было шестьсот восемь, и из этой толпы детишек руководство школы отобрало самых, понимаешь ли, талантливых. И стало мне внезапно интересно: а кто это в нашей стране самый талантливый?
– Внимательно тебя слушаю.
– Вот список подавших заявления, двух не хватает – сказали, что утрачены, но это уже и неважно.
– Большой список, ты хочешь, чтобы я его прочитал?
– Нет, я тебе основное по списку чуть позже сообщу. А вот это список как раз самых талантливых детишек, его ты уж прочитай…
– Две фамилии кажутся знакомыми…
– Дети преподавателей консерватории, и с ними все понятно. А вот этот армянин – о нем можешь не гадать, племянник жены. А прочие фамилии тебе ни о чем не говорят?
– Пока нет, я вроде ни одной не узнал…
– И я не узнал… сначала. Тут трое… точнее двое – дети высших сотрудников наркомпроса, один – сын замнарома внешней торговли, но и на это можно глаза закрыть. Но меня уже сильно мучает вопрос: это у нас центральная музыкальная школа Советского Союза или хедер? Ведь если армянина в расчет не брать, и этих двоих тоже…
– Хм, и действительно, я как-то сразу внимания и не обратил…
– Дальше – хуже. Мои фининспектора подняли всю документацию за последние восемь лет. Окончательно там обнаглели в тридцать пятом, а с тридцать шестого даже обязательные, казалось бы, прослушивания уже проводить перестали. Списки желающих поступить и принятых у нас почти полностью составлены, сейчас у меня их группируют… по этому признаку.
– И что предлагаешь делать со всем этим?
– Прежде всего, не дергаться. В мае… да, в мае, отдельная комиссия, состоящая из преподавателей других школ и консерваторий, проведет сплошную проверку всех учащихся школы. Есть мнение, что в школе этой детей, кроме как игре на разных инструментах, вообще ничему не учат, Вера говорила, что там и пятиклассники таблицу умножения не знают… Мы уже с некоторыми преподавателями вопрос обговорили…
– Но ведь и эти преподаватели…
– А они как раз буду считать, что проводят аттестацию пушкинской музыкальной школы. Там заведующая школой, некая Цыбина Елизавета Тимофеевна, которую вместе с мужем и основала, очень положительно к такой идее отнеслась: у нее муж сейчас профессор по флейте в Консерватории, и у него как раз к школе этой есть определенные претензии. А Старуха в Пушкино школу построила знатную, там действительно и областной институт… областную консерваторию даже создать не стыдно. Так вот, по результатам этого экзамена мы выводы и сделаем.
– Это Старуха тебе такое предложила?
– Нет, сам додумался. А она – она в растерянности: преподаватели-то, говорит, там в большинстве замечательные, но вот политика, которую директор в ней ведет…
– Да уж… ты прав, дров наломать можно сильно, но лучше все же в вопросе поглубже разобраться.
– Да, а как разберемся, то и решим его. Да, независимо от результатов экзамена я всех выпускников сорок первого направлю учителями музыки в обычные школы… не столичные. В Анадыре тоже учителя музыки нужны…
– А не слишком ли это будет?
– Не слишком. Закон о мобилизации выпускников школ никто не отменял, а учителей, в особенности на периферии, действительно острая нехватка. Но если у тебя появятся другие предложения, я готов их рассмотреть.
– Посоветоваться со Старухой и отмести их как излишне либеральные… обойдешься без моих предложений. Сам все это затеял – сам до конца и доводи! Но со Старухой я этот вопрос еще отдельно обсудить постараюсь, она грозилась после Нового года мне тоже много интересного рассказать. Ладно, а вино все же давай попробуем: оно действительно очень хорошее, мне такого уже лет несколько не встречалось. И я себе не прощу, если ты его оценить не сможешь…
Глава 19
В университете традиционно на подготовку к первому экзамену студентам давали минимум четыре дня. Или пять – если пятый день, как в сорок первом, приходился на воскресенье. В институте высокомолекулярных соединений Академии наук Вера тоже первые пять дней года объявила «временем на размышления», так что у нее в эти дни особых занятий не было. Иосиф Виссарионович вероятно тоже об этом знал – и пригласил ее на беседу третьего числа. Вера же, специально уточнив, что на этот день никаких правительственных совещаний не намечено, в Кремль приехала на свой «Волге» и, поставив ее на Ивановской площади, не спеша пошла к товарищу Сталину.
– Вера, – обратился к ней Иосиф Виссарионович, показывая, что разговор будет неофициальным, – ты обещала рассказать мне, почему ты считаешь войну неизбежной и почему наиболее вероятным врагом ты считаешь Гитлера.
– Не совсем так… то есть я немного иначе о возможном будущем думаю, но в целом… Чтобы не отнимать у вас много времени, я сначала расскажу одну историю. Поучительную историю, которая, надеюсь, прояснит мои мысли. Когда-то один выпускник семинарии довольно непростым путем добрался до самой вершины карьерной лестницы в свое стране и стал ее практически единовластным правителем…
– Вера, я бы не хотел…
– Вы все же сначала дослушайте, это займет пару минут, не больше. Так вот, этот правитель подумал-подумал – и начал строить в стране социализм. Настоящий социализм, но так как даже большинство его соратников не понимали, что это такое, он социализм свой обрядил в более, что ли, понятные людям одежды и социализмом называть не стал, а себя объявил вообще диктатором. Что, впрочем, сути государственного строя не поменяло. Буквально за двадцать лет… за восемналдцать он сделал свою страну процветающей, народ там стал жить лучше, чем где угодно еще в мире. Было введено бесплатное образование, причем обязательное образование, для всех детей, внедрена бесплатная медицина. Промышленность появилась мощная: страна сама полностью обеспечивала свою армию оружием, строились корабли, на которых переправлялись грузы и товары в разные страны. И уровень жизни всего населения практически вдвое превысил уровень жизни в США!