– Ну… допустим. И что дальше?
– А дальше все не просто просто, а просто до изумления: единственная безинфляционная экономическая система – это социализм. Наш, сталинский социализм. И руководство любой страны, входящей в систему расчетов через ВТБ, просто вынуждено будет такой социализм у себя строить, причем независимо от собственных желаний и идеологических убеждений. Иначе их собственное население сметет.
– Что-то я не вижу предпосылок… в том же Иране…
– Я насчет Реза-шаха не скажу, но он уже старенький, а вот сынок его, который, похоже, скоро сам шахом станет, будет строить социализм, хотя внешне на капитализм похожий и густо замешанный на шариате – но строить он все равно будет социализм. Потому что – и я тому яркий пример – на самом деле всем насрать, кто является так называемым собственником средств производства…
– Это ты точно загнула!
– Нет, я факты констатирую. Всем плевать, кто считается собственником производств, но пока этот собственник – любой собственник, частник или артель, или государство – свою продукцию предоставляет населению страны по себестоимости, с учетом, конечно, всех реальных затрат на производство – то строй будет социалистическим и экономика будет социалистической, просто потому, что лишь в таком случае каждый будет получать именно по труду, по реальным результатам своего труда. А то, что этот частник будет жить лучше пролетария – тоже естественно. То есть естественно, пока он в свою сугубо частную собственность вкладывает свой труд как управляющий этим производством…
– А если он вообще труд свой вкладывать не будет? Наймет себе управляющих?
– То так ему и надо: налоговая система государства должна сделать так, чтобы в таком случае ему ничего не доставалось. Это в принципе несложно сделать, даже необходимо сделать так, чтобы любой совершеннолетний и к работе пригодный гражданин жил строго своим трудом. Кстати, нас это особо касается, я имею в виду СССР.
– У нас что, капиталистов много?
– Меня одной достаточно, если документы поднять, то лично мне принадлежит примерно четверть всей промышленности СССР – и это отнюдь не форма речи. Но я сейчас про другое говорю: дети и прочие родственники многих совершенно не капиталистов, а просто, скажем, ответственных товарищей, считают, что им все блага жизни от рождения положены – а когда они подрастут и товарищи упомянутые станут уже безответсвенными, то такие дети представят для страны огромную проблему…
– Хм… ты это верно заметила, особенно в республиках тенденция такая прослеживается. И что предлагаешь делать?
– Ничего не предлагаю. Я проблему обозначила, а вот решать ее… Проблема-то идеологическая, а не экономическая, а идеологией у нас кто занимается? Подсказываю: это не я.
– Зараза… ладно, мы все это обсудим… А зашел-то я к тебе с таким вопросом: я тут случайно узнал о твоем предложении выделить в рамках ВТБ Корее кредит почти на миллиард рублей, а вот Китаю ты, причем лично ты, в таком кредите отказала. Пришлось товарищу Сталину лично вмешиваться…
– У китайцев снова жрать нечего, и Мао кредит попросил чтобы жратвы всякой закупить, то есть он все выделенные деньги тупо проест и на дерьмо переведет.
– И у Кима с едой плохо…
– Но он деньги не для покупки еды просил, а на развитие собственного сельского хозяйства. И промышленности, которая это сельское хозяйство всем нужным обеспечит. Так что у Кима будет чем кредит вернуть, причем уже года через два-три, а у Мао… нам же не нужны поставки китайского дерьма? Ему, кстати, я уже предложения по иному использованию кредита отослала, а он, гляжу, решил их проигнорировать.
– Но ему уже сейчас людей кормить нечем!
– И потом будет нечем, он же практически ничего не делает для того, чтобы выращивать большие урожаи. Я вам больше скажу: он провиант закупит лишь для армии, а вот простому люду все равно ничего не достанется.
– А что делает товарищ Ким? Он же тоже, насколько мне известно, собирается провиант для армии закупить, он ведь весь кредит на закупку продуктов собрался истратить.
– Но у него эта армия будет не крестьян в узде держать, а строительством новых сельхозугодий станет заниматься. И остальной народ, для которого он продукты закупать собрался, тоже этим займется.
– Новые сельзхозугодья? Он что, горы будет распахивать?
– Вы не поверите: море. То есть и распахивать тоже, но не только: люди, которые у нас в Пошехонье поля на месте водохранилища устраивали, теперь занимаются тем же самым в Желтом море. Они там польдеры создают, только не такие, как в Голландии, а гораздо более интересные: насыпают широкие дамбы в море, огораживая просторные лагуны, в которых будет всякая морская живность разводиться, а сами дамбы, причем очень широкие, как раз как дополнительные поля использоваться будут. Работа, конечно, на многие годы – но вот как раз для такой работы Ким будет строить заводы судостроительные, чтобы делать земснаряды и баржи, а так же все то, что потребуется для строительства таких заводов. Но вот строить он все это будет за счет собственных ресурсов, а еду хочет купить чтобы нужные для этого проекта пару миллионов крестьян, от полей оторванных, два года хоть как-то прокормить – зато, по его плану, уже через два года Корея сама себя прокормить сможет и даже поставлять продовольствие на экспорт.
– И ты этим планам поверила?
– Нет, конечно. Я их проверила. И наши специалисты считают, что планы у него в принципе выполнимые. Правда, наша помощь все равно в определенных масштабах ему потребуется, у него все же и экономисты, и инженеры все подсчитали… скажем, с излишним оптимизмом. Но НТК эти масштабы помощи осилит…
– То есть ты считаешь…
– У нас на Востоке появится, причем уже через пару лет появится мощный союзник.
– А Ким нас после этого никуда не пошлет?
– Не должен, причем по двум причинам. Первая – это ему не выгодно, ведь многое из того, что для существования страны необходимо, в Корее просто нет – а у нас этого завались. Вторая причина звучит так же: ему это не выгодно. Потому что сейчас его легитимность в народе определяется исключительно тем, что он строит государство социалистическое – а в одиночку никакое социалистическое государство, кроме разве что Советского Союза, не выстоит против капиталистов. А вот в союзе с другими такими государствами…
– Это я понял. А почему ты все же против товарища Мао: ведь Китай – государство заметно побольше и союзником может стать еще более сильным.
– Я не против Китая, а вот насчет персонально Мао… Я не помню, кто сказал, что армия баранов под руководством льва всегда победит армию львов под руководством барана. Так вот, пока Китаем правит Мао – это будет страна баранов под руководством вообще козла.
– Аргументировать можешь?
– Могу, но это займет довольно много времени. Давайте дискуссию отложим на воскресенье…
– Не получится: в воскресенье у меня совещание по вопросу… общем, товарищ Курчатов предлагает построить станцию мощностью в пятьсот мегаватт.
– Пригласите?
– А ты что-то можешь по этому поводу сказать? То есть я знаю, ты по любому поводу сказать что-то можешь, но нам нужны будут научно выверенные аргументы.
– Их есть у меня.
– Что?
– Будут вам научно выверенные. Я, между прочим, академик академических наук и маршал очень интересных войск.
– В отставке маршал.
– Какой уж есть. Но со своим очень обоснованным мнением по любому поводу.
– Хорошо. Совещание состоится в… да чего уж там, будь готова к девяти утра, я за тобой заеду.
– Думаю, проще зайти будет. Договорились, в воскресенье в девять буду вас ждать и аж дрожать от нетерпения.
– Как была заразой… но учти, ждать я тебя не буду!
Глава 22
На заседании, посвященном вопросу о строительстве мощного энергетического реактора, народ собрался очень интересный: присутствовала большая команда физиков во главе с товарищем Хлопиным, и в этой команде было и трое радиохимиков – и Вера с большой радостью увидела там Зинаиду Ершову. С ней она раньше знакома не была, но портрет ее видела несколько раз. Вот только оказалось, что на портрет она была совсем не похожа: все же женщина в тридцать с небольшим выглядит несколько иначе, чем она же в шестьдесят и позже. И даже в следующем году, когда ей стукнет сорок, она все еще будет выглядеть совсем не старушкой – но вид у нее был сильно озабоченный. Впрочем, вид озабоченный у всех собравшихся был, за исключением разве что товарища Сталина и самой Веры.
Потому что вопрос нужно было решать очень важный – и важность вопроса дополнительно подчеркивалась суммой предстоящих затрат, указанной в розданном всем «предварительном проекте» будущей электростанции. Этот проект все внимательно изучали – опять-таки кроме Иосифа Виссарионовича и Веры, некоторые (то есть почти все) тихо задавали какие-то вопросы сидящим рядом физикам, и в зале совещаний стоял тихий, но всем давно привычный гул.
Иосиф Виссарионович, внимательно осмотрев собравшихся, наклонился к Вере и тихо спросил, добавляя толику шума в общий гул:
– А вам, смотрю, не интересно, что товарищи физики написали. Или вы раньше с проектом успели ознакомиться?
– Нет, не успела, к тому же это вообще не проект, а краткий перечень благих пожеланий. Очень благих, но всего лишь пожеланий, и поэтому я буду против.
– Даже так? По какой-то важной причине или вам просто идея не нравится?
– Пока мне не нравится идея, но давайте сначала послушаем Игоря Васильевича, возможно, он сможет мое мнение изменить.
– Разумное предложение. Тогда давайте начнем? Товарищ Курчатов, я думаю, что основные тезисы товарищи прочесть успели, а вы нас теперь посвятите в детали: тогда, мне кажется, многие вопросы, которые тут товарищи друг другу задают, прояснятся. Мы вас слушаем…
Игорь Васильевич детали прояснил, и если не все, то довольно много раскрыл довольно специфических деталей. И раскрыл их столь подробно и в то же время понятно даже для людей, в ядерной физике не разбирающихся, что никаких вопросов к нему после доклада не последовало. Точнее, один вопрос задал Валентин Ильич, и вопрос был о количестве нужного для строительства реактора сверхчистого графита – но Курчатов на вопрос ответил даже не заглядывая в конспект.