– Не реви, – прокричала незнакомка.
Отдуваясь, она приволокла длинную садовую лестницу, приставила ее к забору и сказала:
– Ну, теперь запросто слезешь.
Все еще всхлипывая, я поставила ногу на ступеньку.
– Не так, раззява, кто же вперед мордой спускается, – завозмущалась девица.
Но мне было страшно, лесенка выглядела хрупкой, а развернуться вообще было выше моих сил.
– Ничего, так сойду.
– Нет, повернись, упадешь.
Но я упорно сползала вниз и в какой-то момент почувствовала, что теряю равновесие, поручни, за которые судорожно цеплялись руки, начали заваливаться.
– Помогите, – завизжала я, – ловите…
И в ту же секунду рухнула на землю, прямо на незнакомку.
Стало не только холодно, но и мокро, девушка резво вскочила на ноги.
– Твою мать! Предупреждала же! Идиотка! Ты ничего не поломала?
Я кое-как поднялась.
– Вроде нет.
– Послушай, – хихикнула худышка, – извини за нескромный вопрос, ты всегда разгуливаешь в трусах? Меня-то шокировать трудно, но неужели не холодно?
Я опустила глаза вниз и увидела свои обнаженные, грязные ноги.
– Ой, мамочка! – завопила я, потом попыталась натянуть на измазанные, исцарапанные коленки кофту. – Где юбка?
Продолжая хохотать, девушка, теперь тоже грязная и мокрая, вновь щелкнула брелком и вышла за ворота.
Через секунду она вернулась, держа в руках коричневую тряпку, в которой при ближайшем рассмотрении я узнала свой наряд.
– Вот, – потрясла незнакомка тем, что еще утром было чистой и отлично отглаженной вещью, – соображаешь, какая штука получилась?
– Не-а, – прошептала я.
Мне отчего-то перестало быть холодно и мокро.
Правда, дождь лил с неба не переставая, просто я вымокла до основания и уже не обращала внимания на стекающую по мне воду.
– Когда ты от ласковой, наивной коровы спасалась и на забор вспрыгнула, – веселилась девица, – юбчонка по шву лопнула и свалилась. Кто же в такой одежде по заборам лазает? Если предполагаешь спортом заниматься, брюки носить надо.
– Мне в голову прийти не могло, что придется на бетонные блоки карабкаться, – буркнула я и, выхватив у весело смеющейся незнакомки остатки несчастной юбки, попыталась завернуться в них.
– Собственно говоря, кто ты такая? – опомнилась вдруг девушка. – Куда шла? Здесь никаких домов нет.
Уж не по грибы ли собралась с дамской сумочкой?
– Ищу Анастасию Глебовну, – ответила я, придерживая двумя руками на бедрах кусок ткани, – наверное, это твоя мама?
– Нет, моей матери давно нет в живых, что не удивляет, учитывая, что она всегда завтракала портвейном, обедала водкой, а ужинала настойками на спирту, – хмыкнула моя спасительница.
– Извините, – сконфузилась я, – не знала.
– Ерунда, – отмахнулась девчонка, – не расстраивайся, давно дело было. Ладно, пошли в дом, хватит мокнуть, сейчас кофейку глотнем. Какой уважаешь? Растворимый или натуральный?
– Сейчас мне все равно, – клацнула я зубами, холод с новой силой набросился на меня, – лишь бы горячего.
Девушка вновь рассмеялась, и мы пошли в дом.
– Учитывая необычность нашего знакомства, – объявила незнакомка, – вполне можем без церемоний посидеть на кухне.
Я кивнула, и тихая радость наполнила душу, наконец-то стало тепло. Потом я получила не только отличный кофе, но и огромный, уютный махровый халат.
И стала наслаждаться сухой одеждой и ароматным напитком, а булочки, которые девица вытащила из СВЧ-печки, просто таяли во рту.
– У тебя есть утюг и иголка с ниткой? – спросила я, опустошив вторую кружку и слопав пятую плюшку.
– Естественно.
– Будь добра, принеси, постараюсь привести одежду в порядок, мне нужно поговорить с Анастасией Глебовной.
– О чем?
Я улыбнулась.
– Дело у меня к ней.
– Какое?
– Извини, но оно конфиденциальное.
Девица хмыкнула:
– Выкладывай, не стесняйся, Анастасия Глебовна сидит перед тобой.
От неожиданности я поперхнулась и закашлялась, а потом ляпнула:
– Ты? Да быть такого не может.
– Почему? – веселилась хозяйка.
– По моим подсчетам, Анастасии Глебовне должно быть больше сорока, а тебе лет двадцать.
Девушка расхохоталась.
– Ну давно такого комплимента мне не отпускали!
Извини, если разочаровала, но скоро полтинник отмечать буду.
– Врешь! – от полной растерянности выпалила я.
– Паспорт показать? – продолжала смеяться Анастасия Глебовна. – Могу принести.
– Извините, – прошептала я, – крайне неудобно вышло.
– Наоборот, великолепно получилось, – возразила хозяйка, – кстати, меня никто по отчеству не величает, зовут просто Настюша или Настя, кому что больше по душе, а к тебе как обращаются?
– Таня.
– Вот и чудненько, теперь выкладывай, зачем явилась. Дело, очевидно, нешуточное, коли в такой дождь на своих двоих притопала.
Все заготовленные дома речи вылетели у меня из головы. Странная, почти пятидесятилетняя тетка, похожая на подростка и ведущая себя словно восьмиклассница, настолько удивила меня, что я, не подумав, внезапно ляпнула:
– Служу частным детективом.
– Кем? – расхохоталась Настя. – Частным детективом, ты? Джеймс Бонд, испугавшийся коровы? Никита, не умеющая лазить по лестницам? Поняла! Разыскиваешь пропавших собачек или улетевших попугайчиков.
Нужное дело Неожиданно мне стало обидно. Конечно, я сглупила, удирала от вполне мирной коровы, но, с другой стороны, живу всю жизнь в городе, полезных сельскохозяйственных животных вижу только на картинке. Кто дал право этой молодящейся особе издеваться над другими?
– Нет, – с достоинством ответила я и, решив окончательно расставить точки над "и", сообщила:
– Другое дело сейчас веду.
– И какое? – дурачилась Настя, наливая в электрочайник воду из большой, пятилитровой бутыли. – Ежели не идешь по следу болонки, то чем занимаешься? Ой, знаю! Вылавливаешь убежавших кошек.
– Ищу убийцу Андрея Львовича Калягина!!! – сердито воскликнула я.
Глава 21
Настя резко повернулась, поставила электрочайник на плиту, нажала какую-то кнопку и тихо спросила:
– Кого?
Вырвавшееся из горелки веселое пламя опоясало пластмассовый чайник. Я выхватила его из огня и укорила:
– Чего делаешь? Он же электрический!
Но Настя, словно не слыша последней фразы, повторила:
– Кого?
– Калягина Андрея Львовича.
– Андрюша умер?
– Его убили.
– Как? Где? Почему?
– Избили возле кинотеатра «Буран», измолотили до неузнаваемости и сбросили в пруд. Выяснилось, что у преподавателя с собой имелась большая сумма денег, очевидно, охотились за долларами.
Настя отвернулась к окну, в комнате стало тихо-тихо, слышалось только, как на улице хлещет нескончаемый дождь.
– Ну и зачем ты приехала? – отмерла Настя. – Думаешь, я его укокошила?
– Нет, конечно, – ответила я, – навряд ли женщина способна так изуродовать мужика, его даже хоронили в закрытом гробу, гример не сумел восстановить лицо, сплошная рана.
– Кто же опознал Калягина? – тихо поинтересовалась хозяйка. – Может, это вовсе и не Андрея прибили?
– Костюм, ботинки, рубашка его, жена подтвердила личность, да еще в кармане лежали документы, паспорт, служебное удостоверение, а в брюках нашли мобильный.
Сомнений никаких не было, это он, но сильно изуродованный, похоже, железной трубой лупили, извини за подробность, головы практически нет, кстати, рук и ног тоже, туловище все переломали. – Я излагала то, что Гри узнал от своего друга-следователя.
– Так, так, – протянула Настя, – говоришь, огромные деньги при себе имел? Небось собрал с учеников дань, да? Вся сумма пропала? Или я ошибаюсь? Сколько при нем было? Наверное, больше двухсот тысяч?
– Около трехсот, – поправила я, – если уж совсем точно, то вроде двести шестьдесят, а откуда ты знаешь?
Настя не ответила, я не видела выражения ее лица.
Вообще говоря, хозяйка выглядела странно. В пасмурный дождливый день она нацепила на себя черные очки, закрывавшие часть лба, глаза, щеки, виднелись только рот и нос. Причем губы у Анастасии Глебовны оказались ярко намазаны оранжевой помадой, а на носу лежал, наверное, килограмм тонального крема. Хотя, может, у нее больные глаза. Не так давно, года два назад, Этти сделала себе операцию, убрала близорукость, после этого ей предписали целый месяц ходить в очках от солнца. Что же касается дурно наложенного макияжа, то каждый уродует себя по-своему, как умеет.
Словно подслушав мои мысли, Настя улыбнулась кончиками губ и поинтересовалась:
– Тебя не напрягает, что я не снимаю очки?
– Да нет, – вежливо ответила я.
– Смотри, – сказала Анастасия Глебовна и сдернула оправу.
Увидав полностью открывшееся лицо, я не сумела сдержать вскрик, понимая бестактность своего поведения, я попыталась замолчать, но вопль рвался из горла, и я сшибла чашку с кофе. Коричневые горячие потоки заструились по белоснежному махровому халату.
– Ну и как? – засмеялась хозяйка. – Впечатляет?
Я кивнула, радуясь тому, что сумела замолчать. Ужас!
Подобное лицо, вернее, его отсутствие, демонстрируют в фильмах про Фредди Крюгера. Из воспаленных, красных ям выглядывали крохотные глазки без ресниц. Может быть, в свое время у Анастасии Глебовны были красивые карие очи, но теперь они выглядели так, что я содрогнулась. Брови тоже отсутствовали, лоб покрывали жуткие рубцы, толстые шрамы змеились по щекам, в основном бледным, но кое-где блестяще-красным. Более или менее по-человечески выглядели нос, рот, подбородок.
– Шея выглядит еще хуже, – сообщила Анастасия Глебовна. – Вот руки сохранились, потому что я была в перчатках.
– Господи, – прошептала я, – что же с тобой, то есть, простите, с вами, случилось?
Анастасия водрузила очки на нос и приветливо улыбнулась.
– Это сделал Андрей Калягин.
– Как? – шарахнулась я. – Зачем?
Настя спокойно включила кофеварку, молча подождала, пока тоненькая коричневая струйка наполнит чашку, и довольно равнодушно бросила: