Шут скрыл лицо за широкими ладонями, а потом развел их в стороны - глазам удивленного Карса предстала сморщенная злобная старуха; снова свел - и вот перед ним печальный юноша, будто бы страстно глядящий вверх, на возлюбленную, склонившуюся с балкона...
- Кого узрел? - каждый раз спрашивал тот, и Карс отвечал: старуху, юношу, разбойника...
А потом Данки смиренно сложил руки на столе и спросил в самый последний раз.
- Так что ты видел, Карс?
Тот принялся вновь перечислять, но шут неожиданно властным жестом заставил его замолчать.
- Ошибаешься, дурачок, - ласково сказал он. - Меня, меня ты видел. И только.
Он снова провел ладонью вверх-вниз перед лицом, и маски закривлялись в безумных гримасах, стремительно меняя друг друга.
- Я могу заставить тебя видеть иных, - продолжил Данки, - но это не мешает мне оставаться таким, каким я сам хочу видеть себя!
Он встал, вылил в себя остатки диля и ушел - высокий, худой, в черных одеждах, с черепушками, невесело раскачивающимися на концах дурацкого колпака. Воплощение смертельно смешной шутки. А Карс с того мига словно переступил со ступеньки отрочества на более высокую ступень.
Но сейчас он колебался, не зная, как вести себя с этой странной, молчаливой разбойницей. И тут снова пришел на помощь старик Данки, с которым они впоследствии сдружились, несмотря на разницу в положении и возрасте. "Если не знаешь, как быть, - вспомнились Карсу его слова, - просто будь собой!".
Мара не ответила на комплимент, словно не расслышала. Но куртку одела и запахнулась. Сейчас она сидела у костра и, не обращая на юношу ни малейшего внимания, грызла жесткую птицу. Поколебавшись мгновенье, Карс сел напротив и, притянув к себе свою долю, ощутил, что голоден до безумия.
- Как ты затащила меня сюда спящего? - поинтересовался он, когда от тушки и с той, и с другой стороны костра остались только кости.
Женщина пожала плечами, коротко посмотрела, встала и ушла к воде - умываться.
- Нет, правда! - не отставал Карс. - Я должен был захлебнуться - ты желала мне смерти?
- Зачем тебя похитили? - вопросом на вопрос ответила она. - Ты знаешь о чём-то, что другим неизвестно?
- Моя должность не позволяет мне знать подобное! - усмехнулся Карс.
- Я плохо разбираюсь в иерархии дипломатических миссий, - отрезала Мара, - но слово "младший" в наименовании твоей должности говорит само за себя! Так зачем тебя похитили?
Карс не знал, возмутиться ему или рассмеяться? Но не сделал ни того ни другого. Вместо этого он принялся неторопливо снимать с себя одежду. Услышав шорох ткани, женщина резко обернулась. Сидящая у каменной кромки на корточках, лохматая, с нехорошим блеском в глазах, она была похожа на тёмного озерного духа, одного из тех, кто за ногу утягивают купальщиков ко дну и держат там до тех пор, пока последний пузырек воздуха не лопнет на поверхности воды.
- Я искупаюсь, не возражаешь? - быстро пояснил Карс. Что-то подсказывало ему, что другие варианты её не устроят. - Одежду постираю. Тебя не смутит?
- Только будь на виду! - Мара вытащила кинжал и положила рядом. - Иначе мне придется его бросить.
И отвернулась, потеряв к Карсу всякий интерес. Тот почувствовал себя раздосадованным. Да что там, оскорбленным! Он был отлично сложен - сказывались жёсткие тренировки, которым с детства подвергал его отец, считающий, что тренированный ум не убоится хитрости и коварства, но вполне может пострадать от рук наёмного убийцы, если не будет использоваться в комплекте с тренированным телом. Кроме того, Карс умел обращаться с женщинами, и обращаться так, что они оставались довольны. Он вообще любил жизнь во всех её проявлениях (кроме бесконечных заседаний различных Кабинетов, в которых ему доводилось участвовать) и считал что женщина - как философская категория - есть прекраснейшее из проявлений жизни. Здорово превратить унизившее его до глубины души похищение в пикантную любовную историю! Но... с этой, похожей на чёрную кошку в тёмной комнате, не светит - такой уж каламбур.
Вместе с кучкой одежды он прыгнул с кромки в воду. Под поверхностью, кое-как освещаемой бликами от тускнеющих углей, было совсем темно. Не стоило даже думать, чтобы сбежать отсюда, когда Мара уснет. Он просто не найдет подводного хода, ведущего наружу.
- Как далеко мы уехали? Где мы? - выполоскав одежду и разложив её на каменном краю, поинтересовался он.
- Под Шумской жемчужницей.
Она подхватила кинжал, отошла к стене пещерки и села, привалившись спиной к камню. Карс подумал, что она устала и от погони, и от необходимости постоянно быть начеку.
Кинжал, которым играла женщина, то так, то этак вертя в пальцах, был крирским - с длинным и узким лезвием. Шагганатские пираты, наводящие ужас на мирные суда Талассы, обычно носили такие за голенищами сапог.
- Ничего себе! - восхитился Крас и ушел под воду с головой - лишь на мгновенье, дразня свою стражницу. Затем выплыл, не замечая её недовольного взгляда, отфыркался и продолжил. - Мы пересекли полстраны, чтобы оказаться под прекраснейшим местом в Крире! Вопрос. Почему не устроить лёгкий ужин на берегу одного из озер, любуясь великолепным закатом, который плавно перейдёт в восхитительную лунную ночь?
Мара пошевелилась. Ему показалось, или улыбка скользнула по ярким губам?
- Болтун! - беззлобно ответила она. - Не знаю, чем и кому ты насолил, но он достаточно богат, чтобы нанять для охоты на тебя лесничих. Слышал про них?
Карс, с удовольствием плавающий от стены к стене, развернулся так резко, что чуть не захлебнулся.
- Откуда знаешь?
- Они шли за крирским отрядом, но отстали и затаились в лесу, дожидаясь, пока гиримы обнаружат плессцев. Думаю, если бы ты действительно не погиб в намечающемся пограничном конфликте, который кто-то разыграл, как по нотам, лесничие всё равно добрались бы до тебя - там же на поляне или позже, во время возвращения в город победившей стороны, с тобой в качестве трофея. Судя по численному превосходству, подозреваю, что гиримы остались бы в выигрыше, так что ехать тебе предстояло в сторону побережья.
Карс подплыл к кромке, вылез на камни, совершенно не стесняясь собственной наготы. Принялся выжимать и натягивать влажную одежду.
- И где они сейчас, по-твоему?
- На той стороне озера. Ветер дует в нашу сторону - запаха костра они не учуют. А огня не увидят.
- Куда ты дела тайгадрима?
- Отпустила. Но я всегда смогу позвать его обратно. Амок, быть может, немного спутает их планы, заставив побегать за собой.
- Амок... - пробормотал Карс, натягивая сапоги.
Подошел к Маре, сел рядом.
- Хорошее имя для тайгадрима, - сказал он и прижался затылком к холодному камню.
Вновь навалилась усталость. Надо бы думать о том, что услышал от нее, разрабатывать планы, анализировать сложившуюся ситуацию. А вместо этого он сидит рядом с женщиной, которая, хоть и закрыла глаза, но не спит, хоть и кажется расслабленной, но Карс знает, что узкая ладонь не выпускает рукояти клинка.
Усилием воли он прогнал наваливающуюся сонную одурь. Повернулся к ней.
- Мара - тебя же так зовут? Сейчас нет смысла сторожить меня - я никуда не убегу. Предлагаю хаг! Пока не разберемся с лесничими - я не пленник, а ты не стражница! Клянусь в своей чести сердцем Ариссы!
Он протянул ей руку. Женщина подумала мгновенье, затем легко коснулась прохладными пальцами его горячей кожи, принимая условия сделки. Обычное прикосновение взволновало его донельзя. В пещере пахло сыростью и дымом, но от Мары веяло запахом чистой воды, какой-то родниковой свежестью. Отмытые от крови и грязи волосы блестели в последних отблесках костра чёрным шёлком. Миг, и одеяло золы укрыло угасающие искры. В наступившей темноте Карс потянулся к женщине, ощущая всё сильнее холодный аромат её кожи, как вдруг холод материализовался, сфокусировавшись под его подбородком и надавив ощутимо на артерию - Карс наткнулся на острие кийта.
Послышался шорох - Мара встала и отошла к другой стене пещеры.
- Больше так не делай! - услышал он. - Ты не пленник, а я не стражница. И не подстилка.
- Прости! - искренне пробормотал он. - Я не хотел обидеть!
- Спи! - коротко ответили из темноты.
Повинуясь низкому, чувственному голосу, Карс закрыл глаза и провалился в долгий, беспроглядный, как подземная вода, сон.
В пещере Карс провел безвылазно три дня и две ночи - по словам Мары. Сам он полностью потерял счет времени, и большую часть непонятно когда начинающихся и заканчивающихся суток спал, набираясь сил для предстоящей дороги. Иногда Мара покидала его, возвращаясь через несколько часов с какой-нибудь дичью, однажды притащила несколько рыбин, и они съели их сырыми, поскольку костер разжигать женщина не разрешила. По её словам лесничие кружили поблизости, не уходя далеко от берегов Жемчужницы. Полузвериное чувство, то ли чутье, то ли интуиция, подсказывали мрачным обитателям Щелей, что дичь где-то рядом. Но найти её они не могли и потому блуждали по берегам озёр, без устали, методично проводя поиск.
Лесничие были похожи на людей, но таковыми не являлись. На лицах - вытянутых, густо заросших спутанной шерстью, почти не выделялись маленькие глаза, кажущиеся чёрными из-за всегда расширенных зрачков. Под узкими губами прятались выступающие вперед клыки. И пахло от них, как от хищников - спёртым, жарким запахом опасности. Маре случилось столкнуться с ними только единожды - во время странствий с Коршуном. Он-то и рассказал девушке, что лесничие живут под землей - в глубоких разломах земной коры, область которых тянется на восток почти параллельно полосе знаменитого крирского леса. Они не любят чужаков, на поверхность выходят редко, группами в две-три особи, и стараются не покидать лесистых мест.
Разойтись мирно в тот раз не получилось. Справиться с невысокими, но чрезвычайно сильными и юркими противниками оказалось не просто - потребовались усилия буквально всех членов банды. И каждый из них, кроме Такайры, получил в этой молчаливой, ожесточенной драке раны, а Старина, которому стрела из духового ружья чуть зацепила кожу на плече, едва не отдал душу Пресветлой. Положение спас Садак, после пичкавший Вока какими-то пахучими отварами, укутывавший в прогретое полотнище, которое целитель соорудил из нижней юбки, пожертвованной Дариной.