римерно год назад – тот факт, что мадам Ламель не хуже их стреляет и лучше, чем они, дерётся и проводит следствие. Однако факты оказались упрямы, парижский филиал агентства Каролей процветал, уверенно давая стопроцентную раскрываемость, и обескураженным ажаном оставалось либо чувствовать себя дураками, либо присоединяться к успехам молодой женщины. Вот и сейчас: пока Валя кормила дочку и завтракала сама, четверо полицейских следили за таинственным Сергеем Ивановым.
Следуя рекомендациям Андрея, это выглядело так: одна полицейская машина – разумеется, без внешней атрибутики, говорящей о принадлежности к соответствующему ведомству – следовала позади автомобиля Иванова, другая – впереди, а две другие – справа и слева, периодически меняясь. Уйти от такой слежки было практически невозможно, по крайней мере, на шоссе. Недостатком этой эффективной схемы была её огромная стоимость, которая фактически оправдывалась при условии, что нужный результат достигался в первый же день. Увы – не тот случай. Правда, Жак, исходя из событий в поезде, сумел убедить своё начальство, что результатом в этой ситуации следует считать безвредность Иванова на то время, пока проверяются как его персона, так и Висюков. Однако уже вчера пришлось отказаться от слежки за последним: слишком дорого, а общее впечатление – что этот противник не самый сильный. Валя злилась, Андрей предлагал оплатить расходы со счёта его агентства, непосредственное начальство Жака вроде не возражало, но дальше – увы: непонятно было, как это оформить, чтобы избежать подозрений в подкупе.
С этими мыслями Валя вышла на кухню, чтобы загрузить посудомоечную машину, вернулась к дочке… и обмерла: перед детской кроваткой стоял никто иной как господин Сергей Иванов. В правой руке его – пистолет, ствол которого направлен на девочку.
– Валентина Владимировна, не делайте глупостей, и всё завершится как нельзя лучше. Я ничуть не пылаю желанием убить такую красивую молодую женщину, а тем более её ребёнка. Однако вы своим преследованием не оставили мне выхода. Теперь вам придётся исправлять всё то, чем вы мне нашкодили за последние дни. Если всё будет хорошо, мы с вами расстанемся добрыми друзьями. Будем надеяться, что нет необходимости уточнять, каковы последствия обратного варианта. Скажу сразу, что мне нет нужды убивать ни вас, ни вашу прелестную малышку, ни вашего супруга, ни кого-либо из ваших многочисленных друзей или родственников. Я даже не стану вам мешать вернуть в Россию этого кретина Висюкова. Никто не узнает о той небольшой неприятности, через которую вам придётся сейчас пройти – конечно, если вы сами о ней не расскажете.
– Чего вы от меня хотите? – выдавила Валя. Первый шок, вызванный самой страшной опасностью, какая только возможно, начал проходить, и молодая женщина была теперь, по крайней мере, в состоянии говорить.
– Для начала хочу, чтобы вы легли на пол, лицом вниз, а руки заложили за спину.
– Хорошо. Я выполню ваши требования.
Валя помедлила, как бы выбирая место почище – хотя здесь, в детской, и так уборка ежедневно. Не торопясь опустилась на колени. Если господин Иванов подойдёт, чтобы связать руки, можно попробовать сделать сюрприз… Валя покосилась на своего противника – тот по-прежнему держал дуло напротив девочки. Пока рисковать не стоит, пусть хотя бы отведёт пистолет в сторону. Молодая женщина положила ладони на пол и опустилась правой щекой на прохладный пол.
– Нет, Валентина Владимировна, лицом в другую сторону! Я хочу видеть ваш затылок.
Неудобство, но не так страшно. Валя повернула голову.
– Теперь ваши ручки – за спину!
Видимо, наденет наручники. Вернее, попытается, а уж что из этого выйдет… Ведь ему для этого придётся взять пистолет в левую руку. Вот Иванов подходит – медленно, осторожно. Его шаги – примерно в метре слева. Пока рано реагировать. Вот сейчас он ещё раз шагнёт и опустится, и тогда…
Однако прежде чем Валя успела что-либо предпринять, в её левое плечо что-то ткнулось, и ударил электрический разряд. Молодая женщина вскрикнула от скручивающей боли электрошока, дёрнулась в последнем усилии, тщетно борясь с обмороком… И окружающий мир померк.
– Рядовой Луговой! Три часа увольнения! Вас ждут у контрольно-пропускного пункта!
Борис удивился, услышав эту новость, но от увольнительных в армии не отказываются.
– Есть три часа увольнения!
Получив от командира такую приятную бумажку, прошёл к контрольно-пропускному пункту. Выглянул на улицу. Справа прозвучал сигнал автомобиля: чёрный «Лексус». Юноша неуверенно шагнул к нему. Задняя дверца услужливо открылась, но Борис не спешил садиться.
– Извините, это вы меня вызывали? – пассажира он толком не видел, только ладонь из-под чёрного рукава приглашающе похлопывала по свободному сиденью рядом. Из автомобиля послышался смешок, и пассажир вылез наружу. Борис не без недоумения оглядел этого человека: на вид лет шестьдесят или больше, невысокий, седой, с брюшком, одет в дорогой чёрный костюм… А на переднем сиденье, рядом с водителем, сидел спортивный парень с колючим взглядом, очень похожий на телохранителя Зачем простой рядовой десанта понадобился такому важному господину? Неужели хочет пригласить к себе на работу? Так рановато, нечто подобное станет актуально почти через два года.
– Молодец, парень, – снова хмыкнул важный господин. – Правильно делаешь, что не садишься в машину к кому попало.
Борис ничего не ответил – он изучал взглядом собеседника. Тот не ответил на простой вопрос, и…
– Кто я такой… – задумчиво протянул незнакомец, смещая взгляд в сторону от Бориса. – Скажем так: человек с влиянием, у которого к тебе определённый интерес. Устраивает тебя такой ответ?
– Нет, извините, – пробормотал Борис. Нежелание собеседника назвать хотя бы своё имя скорее настораживало. При других обстоятельствах, юноша уже пожелал бы странному господину всего наилучшего, но пока уходить не хотелось – всё-таки почти три часа впереди, и куда их девать, непонятно, а обратно в часть спешить не хочется. Однако незнакомца подобная реакция вполне удовлетворила – он кивнул головой, будто говоря: «Ты совершенно прав, парень».
– Ну-с, начнём с того, что меня зовут Анатолий, – снисходительно произнёс важный господин, демократично протягивая руку. – Я бизнесмен. Живу в одном из тех домов, – он махнул рукой в сторону дачного посёлка. Борис кивнул и учтиво, хотя и холодно, пожал протянутую ладонь: места, о которых говорил Анатолий, он знал очень хорошо – их часть охраняла забор и ворота этого микрорайона. Солдаты говорили между собой вполголоса, что за это их начальство получает от местных обитателей неплохую мзду. Глупо и противно – другие ребята сейчас в Чечне дерутся с бандитами, а тут – с олигархов пылинки сдувай. Но раз такой приказ дали – ничего не остаётся, надо выполнять.
– А меня, как вы знаете, зовут Борис, – чувствуя себя бестолково, ответил солдат.
– Сколько времени тебе осталось служить?
– Меня в апреле призвали.
– Какие планы на будущее?
Луговой удивлённо посмотрел на собеседника – может, тот шутит? Какие ещё планы, когда вся служба впереди?
– Вы имеете в виду – кем работать? Пока не решил. Возможно, механиком а автосервисе.
– А учиться не хочешь?
– Я пробовал осенью поступить в институт – полбалла недобрал до проходного, – машинально ответил юноша, с нарастающим удивлением вслушиваясь в вопросы Анатолия.
– Это поправимо, поступишь. Только – по какой специальности?
– Я думал – инженером-механиком, – удивляясь своей готовности отвечать на вопросы постороннего человека, сказал Борис.
– А менеджером не хочешь?
– Директором производства, завода, что ли?
– Нет, менеджером серьёзной фирмы, – снисходительно улыбаясь, словно при обращении к несмышлёнышу, пояснил Анатолий.
– Кто же меня возьмёт туда директором?
– Это не твоя забота. Учись, парень, и всё получится. – Анатолий внезапно поднял правую руку и приложил указательный палец к пальцу Бориса. Юноша издал негромкий возглас удивления: под верхней фалангой собеседника виднелось небольшое родимое пятно. В точности такое, как и у Бориса.
– Удивительное совпадение, правда? – хохотнул Анатолий. Борис пожал плечами, совершенно сбитый с толку: казалось, его новый знакомый заранее знал об этом совпадении. Ох уж это пятно – тётя Рина говорит, что у её сына было точно такое же. И, по словам бабушки Наты, также у отца… Только у него исчезло в возрасте двадцати лет. Само, безо всякой операции. А теперь ещё и у этого… Впрочем, у него пятно побольше, да и форма другая – не круглое, а вроде кляксы. Но, конечно, есть чему удивиться.
– Знавал я твою матушку, – медленно, как-то двусмысленно произнёс Анатолий. Борис удивлённо посмотрел ему в глазах: странная реплика могла означать и оскорбление. Но нет, кажется, ничего дурного этот человек не имел в виду.
– Она мне про вас ничего не рассказывала, – произнёс Борис, чтобы хоть как-то ответить. Анатолий коротко кивнул и странно улыбнулся.
– Она сейчас поёт?
– Иногда.
Олигарх вздохнул:
– Помню, как она пела в восьмидесятом… Это был шедевр, а не голос! Соловей отдыхает! А какая красавица! Впрочем, выглядит она отлично и сейчас.
Борис вздохнул и пожал плечами – никак иначе ответить на странные речи собеседника он просто не мог.
– Слушай, Боря, а ты что – не мог отмазаться от армии? Папаша Меньшиков баксы пожалел?
– Я не захотел, – ответил юноша, удивлённый, что нужно объяснять такие вещи. – Кто-то же должен служить в армии. Неужели лучше, если вместо меня туда заберут инвалидов, которые не могут заплатить?
– Ну, как знаешь. Ладно, парень. Я сейчас не могу поговорить с тобой нормально. Как-нибудь в другой раз. На вот тебе, – и Анатолий сунул солдату в руку пачку ассигнаций. Борис чуть не упал от удивления:
– Зачем это? Нас хорошо кормят. Спасибо, не надо, – и он настойчиво вернул деньги Анатолию. Тот хмыкнул: