С и м а. Вы меня извините, Володя, я вас оставлю. Пойду поговорю с Елизаветой Ивановной, — может, она меня пригласит. (Уходит.)
Пауза. Вбегает Т о н я.
Т о н я. Шурка! Я по-военному — быстро!.. Володя!..
В о л о д я. Антон! И обнять неловко — какая ты белая, чистая, красивая. Не ждала?
Т о н я. Не ждала. Вернее, ждала, и долго. Но не сегодня.
В о л о д я. Значит, рано приехал?
Т о н я. Поздно.
В о л о д я. Ты — поздно. А я — утром. Вообще вовремя. Все идет по плану, предусмотренному командованием. Точно — в Антонов день.
Т о н я. Что ж ты так поздно?
В о л о д я. Нам, незаменимым, трудно. Не отпускают. Мосты строить надо.
Т о н я. Научился?
В о л о д я. Тяжелые танки проходят.
Т о н я. Землю еще не обходил?
В о л о д я. Еще много осталось.
Т о н я. А ты все такой же. И везучий. Ничего с тобой не случилось?
В о л о д я. Еще здоровее стал. Мне и война на пользу.
Т о н я. Видно. И медаль и орден.
В о л о д я. Говорят, продолжение следует. О себе расскажи. Как живешь? Как Елизавета Ивановна?
Т о н я. Мы с ней почти не видимся. Я ведь за городом — приезжаю поздно.
В о л о д я. Ты все с ранеными?
Т о н я. Угу.
В о л о д я. Ребят видишь?
Т о н я. Редко.
В о л о д я. Шурку?
Т о н я. Он почаще заходит.
В о л о д я. Ты… дружишь с ним?
Т о н я. Дружу…
Пауза.
В о л о д я. А Ленинград каков?
Т о н я. Я его толком и не видала.
В о л о д я. Квартира ваша не пострадала?
Т о н я. Нет. Только стекла.
В о л о д я. Я у себя еще не был. Может, дома и в живых нет.
Т о н я. Что-то мы не так разговариваем.
В о л о д я. Ты ни при чем. Я не так разговариваю. И Шурка заметил.
Т о н я. Все вокруг да около.
В о л о д я. Обживусь, сговоримся. Если, конечно, ты меня любишь по-прежнему.
Т о н я. А ты?
В о л о д я. Ты же знаешь, что я тебя люблю. (Пауза.) Я виноват перед тобой. Был невнимателен и так далее. Но я ведь воевал. Пойми, Антон, для мужчины главное — дело. Я не верю в равноправие. Для вас, женщин, любовь на первом плане.
Т о н я. Главное, не главное… Нельзя все разложить по полочкам. Может, и правильно, что для мужчины главное — дело. Ты — мужчина, тебе виднее. Но так не говорят девушке, которую любят.
В о л о д я. Антон! Мы свои люди. И можем разговаривать откровенно.
Т о н я. Свои… Но ты меня мало любишь.
В о л о д я. Много.
Т о н я. Для тебя много, а для меня мало. Разные у нас потребности. Себя любишь больше.
В о л о д я. Не виделись почти четыре года, двух слов не сказали, а она уже набросилась — выяснять отношения. Странный вы народ, женщины.
Т о н я. Я не народ. И не женщины! Я — девушка, хоть и зовут меня Антон. (Пауза.) Но ты прав, это невоспитанно.
В о л о д я. Просто не по-товарищески.
Пауза.
Т о н я. Я четыре года не праздновала свой день рождения. Не до праздников было. И без своих какой праздник! Я в этот вечер сидела и думала — и о тебе, и о себе, и о маме…
В о л о д я. Вечер воспоминаний.
Т о н я. Я и о будущем думала. О будущем даже больше. Я и сегодня подумала, меня на работе не задержали, я просто погуляла и подумала. Вечер воспоминаний.
В о л о д я. И мечтаний.
Т о н я. И мечтаний… и надежд…
Пауза.
В о л о д я. Давай, однако, поговорим, как мужчина с мужчиной.
Т о н я. Не хочу. Леша Субботин всегда говорил мне — будь мужчиной, Тоня! А я всегда отвечала — не хочу. Хочу как мужчина с женщиной. С девушкой… Нет, себя ты все-таки любишь больше.
В о л о д я. Уж очень ты быстро решила.
Т о н я. Я много думала.
В о л о д я. Целый вечер?
Т о н я. И еще четыре года.
В о л о д я. Но ты же не видела меня четыре года.
Т о н я. Я получала письма. Это вроде разговора. И я не раз начинала этот разговор. Но ты отмалчивался.
В о л о д я. Писал я редко. В этом виноват.
Т о н я. Ни в чем ты не виноват, Володя.
В о л о д я. Наша жизнь скучная, походная. Да и не мастер я писать.
Т о н я. Шурка тоже не литератор. И вообще…
В о л о д я. Вообще — это не точно.
Т о н я. А не всюду нужно точно. Это не мосты строить. (Пауза.) Когда любишь — все для любимого. Шурка очень старался выучиться писать левой рукой. Ему хотелось скорее написать мне письмо…
В о л о д я. Что-то ты часто Шурку вспоминаешь.
Т о н я. Попробуй его забудь. Он мне чуть ли не тысячу писем написал.
В о л о д я. Он тебе нравится?
Т о н я. Нравится. А тебе разве уже разонравился?
В о л о д я. Нет, я в другом смысле. Вообще многие нравятся. (Пауза.) Я тебе должен сказать — у меня там были кое-какие истории. Ты сама понимаешь, парень я молодой, прошло четыре года. Но все это несерьезно, и все прошло. Ты для меня главная.
Т о н я (кричит). Опять главная?! Единственная! (Пауза.) Вот что я тебе скажу, Володя, парень ты увлекающийся. Ты и мной увлекался, и совершенно искренне, а тебе показалось, что любишь. А сейчас ты ничего не знаешь. И это не недостаток. Это свойство характера. И ни в чем ты не виноват передо мной. Виновата я — я очень люблю постоянство. Слыхал такое слово — верность? Может, и не слыхал, оно старомодное. Но ты не расстраивайся. Было бы много хуже, если бы этот разговор вели не друзья, а муж и жена. Мы не сошлись характерами, и счастье, что выяснилось это сейчас, а не после.
В о л о д я. Значит, все кончено?
Т о н я. Наоборот. Еще ничего не начиналось. И только, пожалуйста, без трагического выражения лица. Ты парень здоровый, тебе это не идет. Сегодня мой день, и все должны быть веселыми. А самое главное — не надо сердиться. Сейчас тебе обидно, завтра будет беспокойно, а потом станет свободно. Жена у тебя будет красивая, спокойная. Требовать она будет мало и ждать терпеливо, пока ты будешь обходить землю.
Стук в дверь. Входит Ш у р а.
Ш у р а. Я вам не помешал?
В о л о д я. Помешал.
Т о н я. Глупости!
В о л о д я. А может, помог. Я все шучу.
Ш у р а. Я так и понял.
Т о н я. Ребята, я сейчас. (Выходит.)
В о л о д я. Интересно, кто же придет из наших? (Пауза.) Шурка, скажи мне честно: ты говорил ей… ну то, что я просил не рассказывать?
Ш у р а. Володя!
В о л о д я. Прости. Я так и думал. А почему ты вообще не сказал, что я приехал?
Ш у р а. Я решил, что она знает, раз ты к ней приехал. Я удивлялся, почему она ничего не говорит о встрече с тобой.
В о л о д я. Я неожиданно приехал. Никого не было, Елизавету Ивановну из школы вызвали.
Ш у р а. А вы что, схватились?! Готово дело?!
В о л о д я. Она все налетает.
Ш у р а. Девушкам надо уступать. Тем более что они слабый пол.
В о л о д я. Я считаю, что фронтовикам надо уступать.
Ш у р а. Она, по-моему, тоже с фронта вернулась.
Входят Е л и з а в е т а И в а н о в н а, С и м а и Т о н я с посудой.
Е л и з а в е т а И в а н о в н а. Здравствуй, Шура. Как экзамены?
Ш у р а. Нормально.
Е л и з а в е т а И в а н о в н а. А ты, офицер, осваиваешься?
В о л о д я. Хороший блиндаж.
Входит С е н я.
С е н я. Антон! В штатском виде. Обидно. Хоть ты и в белом платье, я все же приветствую тебя как старого солдата, прибывшего наконец на побывку. Здорово, служивый. Как воевалось?!
Т о н я. Сеня! Иди я тебя поцелую. (Целует его.)
С е н я (Шуре и Володе). Вам небось не досталось? Смотрите и расстраивайтесь. (Тоне.) Я уже давно догадывался, что ты меня любишь. Зачем же было скрывать столько лет?
В о л о д я. Сенька! А на меня ты не обращаешь никакого внимания. И не удивляешься!
С е н я. Я удивился бы, если бы тебя не было. Двадцать первого июня все обязаны быть на месте, поскольку война окончилась. Ты, брат, всегда привык быть в центре. Сегодня не выйдет. Ты у нас герой, но сегодня Тонин день.
Ш у р а. До чего интересно, когда друзья собираются под одной крышей.
В о л о д я. Верно. Бродил, бродил, и по дорогам, и без дорог, сколько земли исходил. И вот опять дома. Со своими.
С е н я. В странствиях есть одна приятная вещь — возвращение домой.
Т о н я. Хорошо сказано!
В о л о д я. Меня не уговорите — я до мыса Доброй Надежды дойду. Жаль, попутчиков нет.
С и м а. А я бы хотела на мыс Доброй Надежды.
В о л о д я. Вот малознакомая барышня, а не бросила в трудную минуту.
С е н я. Ты где остановился?
В о л о д я. Пока здесь.
С е н я. Потом обживешься, привыкнешь. Вопросов больше нет. Везет тебе.
Т о н я. Ребята! Садитесь. Сима, иди ко мне.
Ш у р а. А я думал, это моя дама. Мы с ней условились выпить на «ты».
С и м а. Я и с тобой и с вами, Шура.
Т о н я. Сима, понятно, без Шуры не может. Ага, попалась, покраснела.
В о л о д я. Шурка устроился, а мы в дураках. Нет, Сенька, не хочу я с тобой, надоело мне пьянствовать с мужиками. Елизавета Ивановна, можно мне быть вашим кавалером?
Е л и з а в е т а И в а н о в н а. Такой бравый офицер, весь в погонах и орденах, и еще спрашивает разрешения. Да я об этом буду тридцать лет вспоминать и на уроках рассказывать. Я пошла за картошкой. (Выходит.)
С е н я. Трое мужчин и три женщины. И все же мне не хватило дамы. Обидеться, что ли, и уйти? Обижусь, но не уйду, пусть вам будет хуже. А потом, чем черт не шутит, может быть, и Тамара подойдет.
В о л о д я. Поднялись, мальчики, поднялись, девочки!
Входит Е л и з а в е т а И в а н о в н а.
В с е (хором). Здравствуйте, Елизавета Ивановна!
Е л и з а в е т а И в а н о в н а. Здравствуйте! На чем мы остановились в прошлый раз?
В о л о д я. На том, что Тоня должна стать артисткой.
Ш у р а. Ты пропустил один урок. Мы остановились на том, что вы собирались организовать нам чай.