Г о л и ц ы н. Довольно. У вас есть какие-либо просьбы?
Ч е р н ы ш е в с к и й. Есть. Две. Я прошу освободить меня от содержания под арестом. Вторая — я прошу применить статьи к лицам, виновным в моем арестовании и содержании в крепости!
Г о л и ц ы н. Увести!
Чернышевского уводят.
Но у нас же действительно нет никаких доказательств.
К о р я г и н. Неужели вы сомневаетесь в том, что он коновод революционеров?
Г о л и ц ы н. Я убежден в этом. Но за всю историю третьего отделения еще не было такого конспиратора. Помучает он нас, генерал!
Кадуя. Изба. О л ь г а С о к р а т о в н а ходит из угла в угол, смотрит в окно.
Жандармский штабс-капитан Ш м е л е в вводит Ч е р н ы ш е в с к о г о.
Ч е р н ы ш е в с к и й. Оленька! Любовь моя!
Они обнимаются.
Шмелев садится в угол и закуривает.
Как ты доехала? Пуститься в такой долгий и опасный путь — женское ли это дело?! Я так волновался за тебя!
О л ь г а С о к р а т о в н а. До Иркутска я доехала хорошо. А последние одиннадцать дней были ужасными.
Ч е р н ы ш е в с к и й. В наших краях скверные дороги.
О л ь г а С о к р а т о в н а. Дороги в России везде одинаковы. До Иркутска я ехала без телохранителей. А от Иркутска до Кадуи меня сопровождал жандармский офицер.
Ч е р н ы ш е в с к и й. Но с ним же ехать безопаснее.
О л ь г а С о к р а т о в н а. Всю дорогу приставал с любезностями.
Ч е р н ы ш е в с к и й. Как сыновья? Здоровы?
О л ь г а С о к р а т о в н а. Саша уже совсем взрослый. А Миша… (Шмелеву.) Вы боитесь, что я похищу Чернышевского?!
Ш м е л е в. Я обязан присутствовать при свидании с государственным преступником. Во избежание передач.
Ч е р н ы ш е в с к и й. У государственного преступника нет при себе никаких бумаг. Можете убедиться!
Ш м е л е в. Передачи могут быть и словесными.
О л ь г а С о к р а т о в н а. Не беспокойтесь и за словесные передачи. Они никуда отсюда не уйдут. Вы думаете — я приехала в Кадую повидаться с Николаем Гавриловичем? Я остаюсь здесь жить.
Ш м е л е в. Что же вы сразу не сказали?! (Уходит.)
Ч е р н ы ш е в с к и й. Ловко ты его выпроводила! Умница! А вообще к конвойным легко привыкнуть. Как к дурной погоде.
О л ь г а С о к р а т о в н а (усмехнулась). И к острогу можно привыкнуть?
Ч е р н ы ш е в с к и й. Трудно. Но можно привыкнуть и к острогу. Надо только посмотреть на все, как на исторические надобности. И не стоит ни дивиться, ни особенно огорчаться, что вышла на несколько времени перемена в нашей с тобой жизни.
О л ь г а С о к р а т о в н а. На несколько времени?! На семь лет! В любом положении ты находишь лучшую сторону.
Ч е р н ы ш е в с к и й. Конечно, тяжело просидеть семь лет в тюрьме. Самая отвратительная вещь на свете — тюрьма, ибо главная потребность человека — свобода. Но если вдуматься, они правы. Они ничего не могли доказать, но они понимают — я их враг. Поверь — помилование огорчило бы меня больше. Тебя я жалею — сколько пришлось тебе пережить! А я бы не согласился вычеркнуть из моей жизни этот поворот. И потом — мне так повезло! Надо же оказаться на одном руднике с Михайловым!
О л ь г а С о к р а т о в н а (усмехнувшись). Руднике!
Ч е р н ы ш е в с к и й. Конечно, лучше бы оказаться на одном курорте. Но все же мы вместе!
О л ь г а С о к р а т о в н а. Вы с ним часто видитесь?
Ч е р н ы ш е в с к и й. Сейчас редко. Он — в тюремном лазарете.
О л ь г а С о к р а т о в н а. Он серьезно болен?
Ч е р н ы ш е в с к и й. Чахотка. К счастью, он о ней не подозревает. Работа в рудниках оказалась губительной для его здоровья!
О л ь г а С о к р а т о в н а. А есть такие люди, которым рудники были бы полезны? Тебе они на пользу?! (Озабоченно.) Как ты себя чувствуешь?
Ч е р н ы ш е в с к и й. Превосходно. Климат здесь, в сущности, неплохой, только надо к нему привыкнуть.
О л ь г а С о к р а т о в н а. Я остаюсь здесь жить.
Ч е р н ы ш е в с к и й (улыбаясь). Когда ты сказала это твоему конвоиру — это было кстати. Но мне не надо говорить такие вещи даже в шутку.
О л ь г а С о к р а т о в н а. Это мое твердое решение. В Иркутске мне разрешили прожить в Кадуе пять дней. А если задержусь долее, то обязана остаться здесь на жительство.
Ч е р н ы ш е в с к и й. Конечно, тяжело сразу же снова пускаться тебе в долгую и опасную дорогу. Но иного выхода нет. Здесь ты не можешь остаться. Климат погубит тебя.
О л ь г а С о к р а т о в н а. Ты только что уверял — климат здесь здоровый.
Ч е р н ы ш е в с к и й. Для меня. Но не для тебя — слабой женщины! Здесь нет докторов! Грубая пища! Оставь эти мысли!
О л ь г а С о к р а т о в н а. Я не могу больше жить одна!
Ч е р н ы ш е в с к и й. Я очень виноват перед тобой. Не сумел составить тебе обеспечение. Я полагал — меня могут взять под стражу, но не думал, что это получится так скоро. Я оставил тебя с детьми в самом тяжелом положении, обрек на одинокую жизнь, на лишения. Я люблю тебя по-прежнему, нет, не по-прежнему, еще сильнее, но больше тебе невозможно продолжать эту тяжелую жизнь. Тебе необходимо развестись со мной. Сделай это безотлагательно! Развод будет легким, поскольку я осужден!
О л ь г а С о к р а т о в н а. Опомнись, что ты говоришь!
Ч е р н ы ш е в с к и й. Это у меня серьезное решение. Я много думал об этом. Перемены в моей жизни имеют свой резон и свою логику. Они со мной расплачиваются, сейчас они сильнее. Но ты-то чем провинилась, почему ты должна коверкать свою жизнь? Ты — молодая женщина, зачем тебе переживать тяготы одинокой жизни. Ты должна выйти за человека благородного и порядочного. Он позаботится о тебе, поможет тебе поставить на ноги детей.
О л ь г а С о к р а т о в н а. У тебя помутился рассудок!
Ч е р н ы ш е в с к и й. Уверяю тебя — это решение обдуманное. Я очень прошу тебя, Оленька, последовать моему совету. Иного выхода нет. Я уже давно собирался тебе написать об этом. Но письма мои читаются людьми посторонними и, как правило, грубыми. А сейчас, когда мы наконец встретились…
Вбегает М и х а й л о в в больничном халате.
Михаил Илларионович, мы только что вас вспоминали! От кого вы узнали об Ольге Сократовне?
М и х а й л о в. Каторжане — страшные сплетники. Вся Кадуя шумит — приехала красивая женщина. Годы ничего не сделали с вами!
Ч е р н ы ш е в с к и й. Как это вас отпустили из лазарета?
М и х а й л о в. Красивая женщина и тюремщика превращает в рыцаря. А если говорить начистоту — убежал!
Ч е р н ы ш е в с к и й. Михаил Илларионович! Вы понимаете, что вам грозит…
М и х а й л о в. Не будем говорить о пустяках — семь бед один ответ! (Ольге Сократовне.) Мне только неловко, явился перед вашими очами в таком непрезентабельном виде. Мой портной опять подвел меня, не сшил фрак к вашему приезду. В Кадуе портные такие же шаромыжники, как у вас в Петербурге, — пьяницы и обманщики!
О л ь г а С о к р а т о в н а. Как вы себя чувствуете?
М и х а й л о в. Живу согласно воле поэта:
Во глубине сибирских руд
Храните гордое терпенье!
(Пауза.) Рассказывайте, как в Петербурге?
О л ь г а С о к р а т о в н а. Шумно. Роман «Что делать?» взбудоражил все общество. (Чернышевскому.) Твои герои стали примером для молодежи. Они, как и в романе, устраивают коммуны, артельные мастерские… Лисицын с Дашенькой тоже организовали коммуну и переплетную мастерскую.
Ч е р н ы ш е в с к и й. Молодцы! Они, надеюсь, не все силы отдают переплетению книг?!
О л ь г а С о к р а т о в н а. Не очень много шили там, и не в шитье была сила! Они приходили провожать меня целой артелью. Мы выпили посошок на дорогу — шампанское.
М и х а й л о в. Шампанское! Вспоминаю, существовал на свете такой божественный напиток!
О л ь г а С о к р а т о в н а. И знаешь, какой был провозглашен тост?
Выпьем мы за того,
Кто «Что делать?» писал,
За героев его,
За его идеал.
Они часто ходили ко мне и посвящали меня во все планы. Я вес время удивлялась — разговаривают со мной о серьезных вещах, словно я Чернышевский.
М и х а й л о в. Но вы же Чернышевская. А вообще, кто вы такая, если вдуматься? Декабристка!
О л ь г а С о к р а т о в н а. А вас ничто не меняет — ни годы, ни Сибирь, ни арестантский халат. Такой же комплиментщик.
М и х а й л о в. Какой же это комплимент? Только декабристкам был по плечу этот тяжелый путь. Гляжу на вас — и восхищаюсь! Эх, если бы мой друг не был вашим мужем…
О л ь г а С о к р а т о в н а. Не забыли старые шутки.
М и х а й л о в (серьезно). Это не шутки.
О л ь г а С о к р а т о в н а. Вас тоже помнят. Ваше стихотворение «Смело, друзья, не теряйте…» стало любимой песней молодежи!
Ч е р н ы ш е в с к и й. Живет молодая Россия!
М и х а й л о в. Вы надолго к нам?
Ч е р н ы ш е в с к и й (поспешно). На пять дней.
М и х а й л о в. Поживите подольше.
Ч е р н ы ш е в с к и й. Больше нельзя. Не разрешат!
М и х а й л о в. Проделать такой путь всего из-за пяти дней? Возмутительно!
О л ь г а С о к р а т о в н а. Николай Гаврилович пугает вас — я буду жить здесь до конца срока.
М и х а й л о в (улыбаясь). Моего или Николая Гавриловича? У нас же с ним разные сроки.
Ч е р н ы ш е в с к и й. Ольга Сократовна шутит.
М и х а й л о в. Я понял.
О л ь г а С о к р а т о в н а. Я не шучу. Вы, конечно, тоже станете мне доказывать, что здешний климат пригоден только для мужчин. Но жили здесь декабристки. Вы поставили меня рядом с ними, и я должна вести себя соответственно высокому званию.
М и х а й л о в. Климат здесь хуже, но обществу можно позавидовать! Вряд ли есть в России такое место, где было бы собрано вместе столько умных и благородных личностей.