У л ь я н о в. За вами не замечено ничего предосудительного.
Л и с и ц ы н. Прекрасно, что ничего не замечено. Значит, я не разучился конспирации. Этому тоже учил меня Чернышевский. Ваша осторожность похвальна. Но хватит нам с вами играть в прятки, Владимир Ильич!
У л ь я н о в (улыбаясь). Зовите меня лучше Володя.
Л и с и ц ы н. Нет, для губернской земской управы лучше Владимир Ильич. Не дай бог, обмолвишься при постороннем.
У л ь я н о в. Вы — ученик Чернышевского! Как я вам завидую! (Пауза.) Мне очень хочется, нет, это не то слово, мне необходимо повидаться с Чернышевским. Я решил махнуть в Саратов. Но вряд ли он рискнет принять незнакомого человека. Вы не могли бы дать мне рекомендательное письмо?
Л и с и ц ы н. Письмо-то я напишу охотно. Но встретиться вам с ним не так просто. И за ним следят в оба, и вы под надзором. А на пристанях приезжающих встречают не только родные и друзья.
У л ь я н о в. Я думал об этом. Пристань можно миновать!
Л и с и ц ы н. Каким образом?
У л ь я н о в. Приехать в Саратов не на пароходе, а на лодке!
Л и с и ц ы н. Батенька! От Самары до Саратова четыреста верст.
У л ь я н о в. Четыреста двадцать. У меня есть приятели, приличные гребцы, кругосветку ходили. По течению мы быстро доплывем.
Л и с и ц ы н. Я вижу — у вас все продумано! Конечно, вам надо встретиться! Только нужна величайшая осторожность. Ведь это только считается, что Чернышевский на свободе. Следят за каждым его шагом. Его просто перевели в более просторную тюрьму. Я с ним виделся тайком у родственников Ольги Сократовны — свидание наше продолжалось каких-нибудь полчаса.
У л ь я н о в. Как он себя чувствует?
Л и с и ц ы н. Сохраняет бодрость и юмор. Говорит, что живет словно на необитаемом острове. Робинзон, окруженный невежественными Пятницами.
У л ь я н о в. Двадцать лет заключения не сломили его дух?!
Л и с и ц ы н. Не двадцать лет, а двадцать один год три месяца. В тюрьме каждый день запоминается.
У л ь я н о в (улыбается). Верно. Я просидел в тюрьме один день, но запомнил его крепко.
Л и с и ц ы н. Вам надо списаться с ним и условиться о встрече в нейтральном месте, скажем, у тех же родственников. (Пишет записку.) Вот вам адрес, напишите на имя Ольги Сократовны. Ну, а теперь вам пора идти. Долгая беседа может вызвать подозрения. Рад был познакомиться с вами, очень рад! Домой не приглашаю — у меня бывают только лица благонадежные. А в земскую управу заходите. Это не вызовет подозрений. Поскольку вы интересуетесь статистикой, вам регулярно будут требоваться новые цифровые данные. А у бывшего и будущего революционеров могут оказаться общие интересы и помимо статистики.
У л ь я н о в (весело). А может, мы с вами настоящие революционеры? Или это звучит слишком громко?
Л и с и ц ы н (прикладывает палец к губам). Для земской управы несколько громко! Здесь во весь голос лучше говорить о статистике. Заходите!
1889 год. Саратов.
Ч е р н ы ш е в с к и й пишет, стоя у конторки. Входит О л ь г а С о к р а т о в н а с письмом в руках.
О л ь г а С о к р а т о в н а. Письмо адресовано мне, а оказывается, оно тебе. Извини, что я распечатала, — почерк незнакомый.
Ч е р н ы ш е в с к и й (улыбается). У меня от тебя никогда никаких тайн не было. Можешь мне прочитать — тебе, наверное, интересно. Сохранились еще какие-то личности, интересующиеся моей особой. А у меня глаза отдохнут. (Садится, закуривает.)
О л ь г а С о к р а т о в н а (читает). «Дорогой Николай Гаврилович! Простите, что незнакомый человек обращается к вам столь фамильярно. Мне не хочется употреблять, как принято — «милостивый государь», ибо считаю слово «государь» для вас неподходящим, даже оскорбительным! Ваше имя запрещено упоминать в печати, его не дозволяется произносить публично, но Чернышевский если не на устах, то в умах всей России. Мы недавно праздновали свадьбу моей сестры. Знаете, какой был первый тост, после здоровья молодых?
Выпьем мы за того,
Кто «Что делать?» писал,
За героев его,
За его идеал!
Прошло четверть века, как вышел ваш роман. Правительство загнало его в подполье, но он продолжает служить евангелием всем, кто не надеется на бога. Мне тут, в Самаре, посчастливилось познакомиться, а теперь уже и подружиться с вашим учеником, Михаилом Никифоровичем Лисицыным. Простите меня за самомнение, Николай Гаврилович, но мы все считаем себя учениками Чернышевского. Вашими сочинениями — этой могучей проповедью — и всей вашей благородной жизнью вы показали нам, что всякий думающий и порядочный человек должен, обязан быть революционером. Я не знаю, что из меня получится, но я постараюсь прожить жизнь с пользой, быть достойным вас, кого я считаю своим учителем. Простите мою бесцеремонность, но мне необходимо повидаться с вами. Если это возможно — не откажите в любезности сообщить через Ольгу Сократовну — как и где мы могли бы встретиться, чтобы это не осложнило вашу жизнь. Буду ждать с нетерпением того дня, когда смогу сказать вам — «здравствуйте, Николай Гаврилович». Владимир Ульянов».
Она передает письмо Чернышевскому.
Ч е р н ы ш е в с к и й (задумчиво). Здравствуй, племя, младое, незнакомое! (Он зажигает спичку и сжигает письмо. Долго смотрит на конверт и тоже сжигает.)
О л ь г а С о к р а т о в н а. Ты не будешь отвечать ему? Так спокойнее — и для него и для тебя.
Ч е р н ы ш е в с к и й. Я не буду отвечать, а ты ответишь — ведь письмо-то адресовано тебе. Только надо обдумать — где и когда мы можем встретиться!
О л ь г а С о к р а т о в н а. Но ты не сохранил адреса!
Ч е р н ы ш е в с к и й. Такие адреса я держу в уме! Зачем осложнять жизнь молодому человеку. Может, его ждет большое будущее?!
О л ь г а С о к р а т о в н а (с горечью). Большое будущее! Тюрьмы, допросы, ссылки. И это на всю жизнь!
Ч е р н ы ш е в с к и й (улыбнувшись). Почему на всю жизнь? Только до революции! (Про себя.) Ульянов Владимир Ильич, — запомнил!
ЖИЗНЬ СЕНТ-ЭКЗЮПЕРИПьеса в двух действиях
А н т у а н д е С е н т - Э к з ю п е р и (Сент-Экс).
М а р и я — его мать.
Р е н э — его подруга.
К о н с у э л о — его жена.
Г о с п о ж а Н.
Д и д ь е Д о р а́ — один из руководителей авиакомпании.
А н р и Г и й о м е }
Ж а н М е р м о з }
М о р и с Д о р а́ } — летчики.
Л е о н В е р т — литератор.
Ш а х о в с к а я.
В а с и л и й Ш у б и н.
О ф и ц и а н т.
Действие первое — 1921—1931 годы.
Действие второе — 1934—1944 годы.
Пролог и эпилог — 1965 год.
29 июня 1900 года у графа Жана де Сент-Экзюпери, происходящего из старинного рыцарского рода, служащего инспектором в страховой компании, и у Марии де Фонс-Коломб родился сын Антуан.
Фамилия — майор Антуан Сент-Экзюпери.
Дата вылета — 31 июля 1944 года, 08.45.
Задание — аэрофотосъемка к востоку от города Лион.
Отметка о выполнении задания — снимков нет; пилот не вернулся на базу, считается пропавшим.
ПРОЛОГ
Сен-Рафаэль.
Комната Марии де Сент-Экзюпери. М а р и я — в очках, в широкой рабочей блузе — за мольбертом, работает.
Входит В а с и л и й Ш у б и н.
Ш у б и н. Здравствуйте, госпожа де Сент-Экзюпери!
М а р и я (не отрываясь от мольберта). Здравствуйте…
Ш у б и н. Простите… я помешал вам…
М а р и я (продолжая работать). Я научилась работать при посторонних. Я уже привыкла — туристы рассматривают меня как достопримечательность. Вы — серб или чех?
Ш у б и н. Русский. Я не турист. Я приехал с делегацией на авиационную выставку.
М а р и я (рассматривает Шубина). Сенсация Парижа шестьдесят пятого года. Я читала, вы собираетесь перебрасывать пассажиров со скоростью звука. (Принимаясь за мольберт.) Вы извините, но я должна работать. У меня мало времени, мне недолго осталось жить, а сколько еще нужно сделать! Не сегодня-завтра я шагну в вечность. (Пауза.) Вы знаете, мой сын был в России.
Ш у б и н. Мне посчастливилось познакомиться с ним в Москве!
М а р и я (бросает работу). Как ваша фамилия?
Ш у б и н. Василий Шубин. Сент-Экс не вспоминал Василия Блаженного?
М а р и я (подумав). Вспоминал. Вы ведь летчик.
Шубин кивает.
Блаженный — это ваш псевдоним?
Ш у б и н. Прозвище.
М а р и я. Это вы привели сюда фантастическую машину, обгоняющую звук?
Ш у б и н. Увы, я всего-навсего пассажир. Уже не летаю, только учу.
М а р и я. Как вы меня разыскали? Неужели моя фамилия попала в путеводители по Франции? Тогда я уже совсем не смогу работать.
Ш у б и н. Я узнал о вас совершенно случайно. Пошел на выставку и увидел ваши картины. Признаться, я думал…
М а р и я. Что я давно уже умерла? Это, конечно, неприлично — задерживаться так долго. Но в небе такая же неразбериха, как на земле. Им надо было взять кого-нибудь из Сент-Экзюпери, и они схватили Тонио. Вместо вздорной, никому не нужной старухи.
Ш у б и н. Около ваших картин всегда толпа.
М а р и я. Это из-за Антуана. Мне самой никогда бы не удалось прославиться. Антуан сделал это и за меня и за себя.
Ш у б и н. Мне захотелось увидеть женщину, воспитавшую его. И поклониться ей с благодарностью.
М а р и я. Своим воспитанием Тонио пришлось заниматься самому. Младенцем он остался без отца. Подростком ему пришлось разлучиться и со мной. Началась война. Мне пришлось проводить мальчиков в колледж, а самой пойти в госпиталь сестрой милосердия.