– Для нас с вами – да, но не для местной полиции. Скорее всего, классифицируют как мелкое нарушение Закона тысяча девятьсот шестьдесят шестого года об охране национального исторического наследия.
– А как же закон о древностях тысяча девятьсот шестого года?
– Послушайте, Нора, давайте не будем торопиться. Посмотрим, что скажет Бёрлесон. Может быть, Пил далеко не ушел. Спустится в город и отнесет кости какому-нибудь священнику.
Нора вздохнула:
– Да, вы правы. Сначала поговорим с Бёрлесоном, потом будем решать, что делать.
Узнав о вандализме и разграблении, Бёрлесон рвал и метал от ярости. Высокий и нескладный, он мерил широченными шагами лагерь, выкрикивая поток ругательств, шокировавших даже Нору. Потом поймал Уиггетта:
– Седлай лошадей! Догоним этого идиота. Вот сукин сын! Поймаем его и вернем ваши кости. Шерифа звать бесполезно. Ради такого он свою толстую задницу не поднимет.
Нора и Клайв переглянулись.
Бёрлесон тяжело вздохнул и постарался взять себя в руки.
– Как думаете, что Пил хочет сделать с костями? Ну, что не продать – это точно. Уничтожать их тоже не станет. Свяжусь со своими людьми на ранчо «Красная гора». Пусть известят местных священников, а сами дежурят возле дома Пила и следят за выездом с тропы. Может, и на кладбища кого-нибудь отправить? У нас их всего два. Не бойтесь, вернем ваши кости. Дайте два дня, а если за это время сами не справимся, привлечем рейнджеров.
– Спасибо, – поблагодарила Нора.
– Еще раз извиняюсь за поведение Пила. А пока пусть все подробности – в смысле, насчет кражи костей – останутся между нами. Мэгги и Дрю и без того на взводе, ни к чему усугублять.
Нора кивнула.
– Насчет сохранности костей можете быть спокойны: Пил уж точно будет обращаться с ними бережно.
Нора от всей души надеялась, что Бёрлесон прав и скоро беглеца вернут вместе со всем украденным. Она позволила Бёрлесону воспользоваться спутниковым телефоном и предупредить своих людей на ранчо. Потом тот оседлал коня и ускакал вместе с Уиггеттом.
– Да-а… – протянул Клайв, глядя вслед двум всадникам. – Я, конечно, предвидел, что с этим проектом возникнет много трудностей, но такого даже вообразить не мог.
Нора вздохнула и потянулась за спутниковым телефоном:
– Надо позвонить в институт.
Клайв застонал:
– Представляю, как наша экспедиция будет выглядеть со стороны! Обещал институту золота на двадцать миллионов, а нашли всего десять монет, и те в плохом состоянии. – Клайв помолчал. – А теперь львиную долю артефактов украли! Даже не представляю, как бы я осмелился звонить в институт с такими новостями!
– Ну спасибо, – язвительно ответила Нора, набирая номер института.
26
Час спустя Нора и Клайв вернулись на место раскопок. Разговор с доктором Фьюджит прошел отнюдь не на дружеской ноте. Узнав о краже, президент института ледяным тоном прочла лекцию о мерах предосторожности и профессионализме. Потом спросила о золоте, и Нора вынуждена была признаться, что пока отыскали всего десять монет и очень может быть, что это весь «клад». Данное обстоятельство огорчило Фьюджит больше, чем кража костей. Теперь президент института всерьез подумывала о том, чтобы закрыть раскопки, и это была отнюдь не пустая угроза: она собиралась провести внеочередное собрание членов правления, чтобы обсудить именно этот вопрос.
Проект обернулся катастрофой.
Когда Нора осматривала место раскопок, Адельски принес ей список всего, что пропало или было повреждено в каждом квадрате. Не сказать чтобы у Норы гора с плеч свалилась, но все же небольшой кусок от нее откололся. Дела были не так плохи, как ей показалось на первый взгляд. Пил залез на шесть квадратов: четыре в передней части кучи костей и два, где лежал скелет Саманты Карвилл. Останки Шпитцера и Рейнгардта, заднюю часть кучи и те квадраты, где пока только начинались предварительные работы, не тронул.
– Мы тут заметили одну странность, – произнес Адельски. – Куча костей разворошена, кости выдернуты кое-как, повсюду отпечатки ботинок. А вот кости Саманты Карвилл вынуты очень осторожно, по одной, а на земле в квадратах ни единого следа.
Адельски подвел Нору к месту обнаружения останков Карвилл. Нора пригляделась:
– Можно подумать, будто скелет просто встал и ушел.
– А вдруг? – фыркнул Салазар.
Нора сердито зыркнула на него.
– Клайв, взгляните.
Подошел Бентон. Заглянул в мелкий раскоп, нахмурился:
– Наверное, Пил вынимал кости бережно, потому что имел дело с останками ребенка, к тому же, если не считать ноги, скелет совсем неповрежденный.
– А может быть, Пил начал со скелета Карвилл, а потом, когда перешел к куче костей, сообразил, что так провозится слишком долго, – предположила Нора. – Или ему показалось, что кто-то идет, и Пил стал выдергивать кости второпях.
– Возможно, – согласился Клайв. – Ну и что теперь?
– Нужно собрать все находки, представляющие ценность, и запереть в сейфе, – распорядилась Нора. – Больше никаких краж!
– Согласен, – кивнул Клайв.
Ценностей оказалось немного: золотой медальон, серебряный крест, несколько золотых и серебряных колец, серебряная пряжка. Нора пинцетом извлекла каждый предмет из земли и убрала в подписанный пакетик. Потом отнесла в рабочую палатку. Открыла сейф и достала пластиковый контейнер с десятью золотыми монетами. Потом – просто чтобы лишний раз убедиться в их сохранности – подняла крышку. Все на месте – сверкают среди сморщенных и растрескавшихся остатков кожаных кошельков, где они раньше лежали. Нора по одной вынула монеты. Разложила на лотке для образцов, осмотрела. Все – десятидолларовые «золотые орлы», отчеканенные в Филадельфии. До того как их забрали из банка, в обращении не были, но, несколько месяцев пролежав в сапогах, покрылись царапинами и вмятинами.
– С точки зрения нумизматики их ценность невелика, а жаль, – вздохнул Клайв, заглядывая ей через плечо.
– Да. Удивительно, как людская молва делает из мухи слона. Эти двое поверили сплетням, будто Волфингер везет в Калифорнию целое состояние, и убили его ради сотни долларов.
– Увы, не они одни остались в дураках.
В палатке повисла тишина. Нора разглядывала монеты. На всех одна и та же дата: 1846 год. И вдруг Нору осенило. Ей в голову пришла мысль… очень странная мысль…
Она обратилась к Клайву:
– Напомните, пожалуйста, один момент. В банковской книге в Индепенденсе вы обнаружили запись о том, что в тот день из банка забрали тысячу десятидолларовых монет. Верно?
– Не совсем. В книге было указано, что банк получил тысячу десятидолларовых монет в связи с предстоящим снятием наличных. А дальше записи пострадали – ни слова не разобрать. Поэтому неизвестно, сколько клиентов сняли деньги – один или несколько. По письму из банка можно только сделать вывод, что среди них был Волфингер.
– А про других клиентов там что-нибудь написано? Про тех, кто тоже снимал деньги на той неделе?
– Может быть, но, как я уже говорил и вам, и доктору Фьюджит, книгу погрызла чешуйница. Я сделал вывод, что перед поездкой на запад Волфингер снял все десять тысяч, и в этом моя роковая ошибка.
– Зайду с другой стороны. Мы нашли у Шпитцера и Рейнгардта всего десять монет и решили, что больше у Волфингера денег не было.
– Все указывает на это.
– А если допустить, что вы с самого начала были правы?
Клайв пожал плечами и спросил:
– Тогда где деньги?
Он явно не воспринимал рассуждения Норы всерьез.
– Подождите. Дослушайте до конца. Если Шпитцер и Рейнгардт украли сундук с тысячей монет, как они с ним поступили? Спрятали, конечно. А перед этим достали несколько монет, чтобы всегда носить при себе.
Клайв покачал головой:
– Зачем? В горах ничего не купишь.
– Они же рассчитывали добраться до цели! Надеялись, что их спасут! А в Калифорнии деньги бы им пригодились – хотя бы для того, чтобы снарядить экспедицию в горы и забрать остальное.
Клайв уставился на Нору во все глаза.
– Посудите сами: без золота они бы вернулись в цивилизацию нищими. – Нора указала на монеты. – А значит, доллары свидетельствуют не о том, что клада не существует, а как раз наоборот.
Клайв задумался и надолго умолк.
– А знаете, очень может быть, что вы правы. Тогда почему мы не нашли сейф на месте их стоянки?
– Потому что они хорошо его спрятали. Шпитцер и Рейнгардт сочли небезопасным хранить золото в самодельной хижине или закапывать его в снегу. Они нашли тайник, чтобы потом вернуться и забрать золото, не боясь, что до тех пор его кто-то найдет и присвоит. Особенно после того, как растает снег.
– Нора! Клайв! – прогремел зычный голос.
Обернувшись, они увидели у входа в палатку Бёрлесона. Он глядел на монеты, разложенные в лотке.
Повисла пауза.
Бёрлесон шагнул внутрь:
– Мы с Уиггеттом попытались нагнать Пила, но – увы. Похоже, вместо того чтобы ехать в город напрямик, он решил пробираться через горы обходным путем. – Бёрлесон сдвинул шляпу на затылок. – Уиггетт ищет следы. А наши ребята на конях готовы его перехватить: дежурят на всех подъездных проселочных дорогах вокруг Траки. Как бы то ни было, а кости ваши мы вернем. – Бёрлесон медленно поднял взгляд и посмотрел Норе и Клайву в глаза. – А теперь объясните, откуда взялось золото.
27
– В каком смысле – откуда взялось? – через некоторое время уточнила Нора.
– В самом прямом! Похоже, вы тут клад нашли.
– Это не клад. Просто артефакты, такие же, как кости. И вообще, эти монеты нам не принадлежат. Мы нашли их при двоих погибших. Они прятали деньги в сапогах. Еще мы отыскали несколько золотых колец и других украшений. Ничего особенного в этом нет.
Бёрлесон пристально глядел на Нору. Его лицо раскраснелось.
– Когда я подходил к палатке, вы совсем другое говорили. Обсуждали клад из тысячи золотых монет.
– Вы подслушивали? – возмутилась Нора.
– Нет, просто услышал ваш разговор. Вы особо не шептались, – возразил Бёрлесон. Помолчал и продолжил: – Видимо, вы от меня что-то скрываете и связано это что-то с золотыми монетами на вашем лотке.