Одним словом, восставший из могилы волк выглядел на редкость отвратительно и пугающе, однако с трудом верилось, что он, с его вареной головой, полужидкой и размякшей, способен был бы покуситься на жизнь Ниф-Нифа.
Но на всякий случай из комнаты лучше ретироваться. Ниф-Ниф осторожно выскользнул из постели и в развевающейся ночной рубашке кинулся к двери. В затылке похолодело — а что, как он сейчас ощутит на своем плече липкие лапы волка? Но ничего такого не случилось, целый и невредимый Ниф-Ниф добежал до спальни Наф-Нафа и возбужденно затряс спящего брата.
— Просыпайся! — шепнул он. — Просыпайся немедленно! Волк вернулся!
Наф-Наф недовольно уселся в постели. Ниф-Ниф торопливо рассказал ему о только что пережитом потрясении.
— Ты видел это во сне, — решил Наф-Наф, всегда относившийся к сверхъестественным явлениям с долей презрения. — Волк вместе с котлом зарыт глубоко в земле, и ни при каких обстоятельствах не может оттуда выбраться.
— Тогда идем, и полюбуйся сам! — потребовал Ниф-Ниф. — Он сидит в моей комнате! Вот увидишь, я говорю правду!
— С большим удовольствием я бы дрых дальше, — проворчал Наф-Наф. — Но ладно, ради твоего спокойствия, так и быть, пошли.
— Давай разбудим и Нуф-Нуфа! — потребовал Ниф-Ниф.
— Зачем, пусть хоть он поспит, — возразил Наф-Наф, но Ниф-Ниф был уже в комнате Нуф-Нуфа и дергал братца за хвостик.
Нуф-Нуф относился к байкам о привидениях с большим почтением и, услышав рассказ Ниф-Нифа, побледнел.
— Волк явился отомстить нам за свою погибель! — пробормотал Нуф-Нуф. — Он высосет из нас всю кровь или живьем затащит в могилу! Какой ужас!
— He болтай глупости! — урезонил его Наф-Наф. — Я абсолютно уверен, что это всего лишь дурной сон Ниф-Нифа.
Он сунул копытца в тапки и пошлепал к двери Ниф-Нифа. Два других поросенка боязливо следовали за ним, крепко держась за руки.
Наф-Наф толкнул дверь. Комната была пуста.
— Ну и?.. — саркастически спросил Наф-Наф. — И где этот вареный волк?
— Он был здесь! — закричал Ниф-Ниф. — Видите, постель мокрая и вся в жире.
— Небось, сам здесь бульоном и пирожками закусывал, — предположил Наф-Наф. — Сто раз просил тебя, не приноси еду в кровать. Кто должен постоянно стирать твое постельное белье?
Он сердито развернулся, чтобы вернуться к себе в спальню, но в следующий миг заорал во всю глотку.
Вареный волк сидел в гостиной на шикарном диване с обивкой из красного бархата, и с него капала луковая похлебка.
— Господи, господи, господи! — молился рухнувший на колени Нуф-Нуф, безумно выпучив глаза. — Спаси и сохрани нас от зла и преисподней!
— Что я говорил! — прошептал Ниф-Ниф, чувствуя одновременно и радость, что оказался прав, и ужас перед вернувшимся из могилы гостем. — Это он! Вареный волк!
— Но почему вы сварили меня именно в луковой похлебке? — внезапно произнес волк, при этом у него из пасти брызнула прямо на ковер бульонная жижа. Под разваренными кусками мяса было видно, как двигаются при разговоре волчьи челюсти. — Я ненавижу лук. И не упокоюсь с миром, пока мои кости не будут дочиста отмыты от лука. До тех пор я буду каждую ночь приходить к вам в гости и портить мебель. С бархата пятна от жирного супа черта с два вычистишь!
— Но как нам очистить твои кости? — набравшись духу, спросил Наф-Наф.
— В бане, — подсказал волк.
Большой кусок мяса отвалился от него, оголив грудную клетку. Волк поднял упавший шмат и принялся тереть им стол, словно полируя его.
— Ну как, нравится? — спросил он, оскалив челюсти. — Попотеете, стирая этот жир. Да здравствует генеральная уборка и большая стирка, правда, поросята?
В это мгновение где-то пропел петух. Вареный волк, молниеносно став прозрачным, исчез с глаз долой. После него остался лишь испорченный диван.
На следующий день три поросенка, вооружившись лопатами, пошли в сад. Они копали под кустом крыжовника до тех пор, пока не наткнулись на котел. Поросята вытащили его из могилы и собрали в кучку все волчьи кости. Это было нетрудно, мясо в горячей похлебке хорошо проварилось и отстало от костей, и они стали белыми и легкими как тростник.
Затем поросята истопили баню. Когда она достаточно нагрелась, они в можжевеловой шайке принесли волчьи останки на полок, подкинули пару и стали хлестать кости дубовым веником, чтобы выбить из них даже малейший луковый привкус. После чего вымыли кости с мылом и прополоскали в холодной воде. И наконец, обсушили все до единой косточки пушистым махровым полотенцем и дали им досохнуть и проветриться на свежем воздухе.
Поросята перезахоронили звенящие от чистоты кости в новую могилу, вырытую там, где летом растет малина.
И вот, после всех этих действий, пришел в дом трех поросят мир и покой, и ни один неприкаянный замогильный дух больше не тревожит по ночам их сон.
БУРАТИНО И ДЕВА
На улице накрапывал мелкий осенний дождик, когда Буратино, придя из школы, с размаху швырнул в угол свою азбуку.
— Что случилось, сынок? — удивленно спросил папа Карло, ставя перед Буратино тарелку с тыквенной похлебкой. — Ешь, Буратино, ты наверняка проголодался.
Буратино помешал ложкой в суповой жиже.
— Мальчишки в школе дразнят меня, — сказал он.
— Почему же?
— Потому, что я деревянный.
— Ох, какие глупые ребята! Ты скажи им, что быть деревянным вовсе не стыдно! Я знаю многих очень важных особ, которые тоже из дерева, и, несмотря на это, стали высокопоставленными персонами!
— И кто это такие? — спросил Буратино, угрюмо ковыряясь в тарелке. — Что-то я ни одного не знаю.
— Неужели? — покачал головой папа Карло. — Тогда сделаем так — ты съешь свой суп, а потом я покажу тебе, до каких высот может вознестись сделанная из дерева кукла!
Уже спустя полчаса их можно было увидеть на узенькой грязной улочке — впереди широко вышагивал папа Карло, а за ним по пятам, стуча деревянными башмаками, вприпрыжку бежал Буратино. Они уворачивались от помоев, которые прямо на улицу выплескивали из окон хозяйки, отгоняли путающихся под ногами кур, что рылись в ослином навозе, и наконец, подошли к церкви. Переступая через спящих на ступенях нищих, они вошли в святилище.
Там было тихо и прохладно. Папа Карло сдернул с головы берет и дал знак Буратино, чтобы тот свой колпачок тоже засунул в карман. Он подвел мальчика к алтарю, перекрестился и с благоговением указал под потолок.
— Смотри внимательно, — прошептал Карло. — Наш спаситель Иисус Христос. Разве он не из дерева сделан, в точности как ты! И эти апостолы у его ног — они ведь тоже деревянные. Видишь, их сколько! Пересчитай, коли хочешь, и попробуй сказать после этого, что ты единственный деревянный человек в нашем городе! Святилище наполнено такими как ты, сынок, и люди становятся перед ними на колени и молятся им. Вот так и скажи своим глупым одноклассникам. У тебя великие родственники!
— Кто эта женщина? — спросил Буратино, неотрывно глядящий в одну точку.
— Эта? Да это Дева Мария, мать Иисуса.
— Она тоже из дерева?
— Верно, как есть из дерева!
— Она такая красивая, — прошептал Буратино.
— Действительно, красивая. На редкость тонкая работа. Резчик высокого класса мастерил.
Папа Карло еще раз перекрестился и пробормотал парочку молитв. Затем взял Буратино за руку.
— Пошли, сынок, — сказал он.
На следующий день Буратино вернулся домой поздно вечером.
— Где ты бродишь! — сердито закричал папа Карло. — Я жду тебя с самого обеда, уже пять раз суп разогревал! Что, опять это твое мальчишеское озорство, опять начал шататься! Я-то надеялся, что ты взялся за ум! Говори, где болтался? Дыхни на меня — ты не выпил?
— Я был в церкви, — пробурчал Буратино, забился в свой угол и натянул на голову одеяло.
— Врешь! — кричал папа Карло. — Тоже мне церковник выискался! Наверняка где-то курил со своими старыми дружками Котом и Лисой Алисой.
— Я, правда, ходил в церковь, — ответил Буратино. — Отец… Если бы ты только знал, как это больно… Как больно!
— Что больно? — перепугался папа Карло. — Ты где-то покалечился? Покажи, я отремонтирую тебя. Где болит?
Буратино прижал руку к сердцу.
— Здесь, — произнес он. — Отец, я влюбился.
— И в кого же?
— В Деву Марию. Она так прекрасна.
— Боже святый! — вскричал Карло. — Она же Богородица!
— Отец, никогда прежде не видел я такой красивой деревянной женщины, — словно в бреду говорил Буратино. — Ее шея, ее руки, ее глаза, обращенные к небу! Отец, я хочу жениться на ней!
— С ума сошел! — охнул папа Карло. — Это греховные речи!
— Я умру, если она не будет моей, — объявил Буратино и зарылся головой в подушку.
В этот вечер папе Карло не удалось больше вытянуть из Буратино ни словечка, лишь время от времени из-под одеяла доносились горестные вздохи.
Ночью Карло проснулся от странных царапающих звуков. Он запалил свечу и первое, что увидел, был Буратино, который в своем углу обстругивал сам себя.
— Буратино, сын мой! — вскричал папа Карло. — Что ты делаешь?
— Отец, это невыносимо! — застонал несчастный Буратино. — Она постоянно у меня перед глазами! Отец, я хочу жениться!
Папа Карло отнял у Буратино рубанок и отнес его на место, в шкафчик с инструментом.
— Смотри, что ты с собой сделал, — озабоченно произнес он, стряхивая с ног Буратино желтую стружку. — Так нельзя, ты и без того худенький. Сынок, прошу, не надо себя больше строгать. Я раздобуду для тебя жену, обещаю.
— Деву Марию?
— Потерпи до завтра. А теперь постарайся уснуть, скоро рассветет.
Наутро Буратино с помятым лицом поплелся в школу, а папа Карло взялся за дело. Парень уже взрослый, ему и впрямь жена нужна, думал он.
Карло припомнилась его молодость. О-о, в свое время и он гонялся за девчонками, подглядывал за ними из кустов, когда они раздевались и прыгали в озеро. Это нормально, это зов природы. Насчет Девы Марии мальчишке, разумеется, придется закатать губу, но вот симпатичную малышку из дерева он для Буратино сварганит. Пусть себе обстругивает и сверлит ее по ночам, сколько влезет!