– Сворачиваем… – скомандовал он.
Они перешли на другую сторону бульвара, где стоял одинокий скучающий извозчик.
– Садимся…
И они тронулись в обратную сторону.
Надежда, наконец, поняла, в чем был план Прохорова. Итальянцу, чтобы преследовать их, когда они спешились, нужно было отпустить своего извозчика. А сейчас, когда они взяли другую коляску, ему, наоборот, необходимо было срочно изыскать вторую, чтобы не потерять их.
Она радостно посмотрела на Славу:
– Какой вы молодец…
Но когда они сворачивали на Покровку, она увидела сзади все ту же карету. Ей даже показалось, что итальянец с иронической улыбкой поклонился им.
Прохоров тоже увидел филера и даже крякнул с досады.
Не знаю, надо ли в подробностях рассказывать читателям все перипетии этого вечера. Наши герои, уже даже не скрываясь, что спасаются от преследователя, меняли пролетки и лошадей, проходили через Пассаж, пробегали через проходные подъезды и дворы.
Прохоров уже давно сменил свое мнение, что у них на хвосте – какой-то раззява: «мафиози», казалось, заранее просчитывал их ходы и всегда, когда им казалось, что они оторвались, появлялся чуть сзади или в стороне.
Почему он не свистел и не звал подмогу – понять было нельзя, Слава относил это к спортивному интересу шпика: казалось, ему было азартно отловить их самому, не обращаясь к чьей-то помощи.
Слава уже выбивался из сил, спутница его смотрела все тревожней, чем все это кончится – понять уже было нельзя.
Стемнело, но и это не работало на руку нашим героям – проклятый «итальянец» все время возникал, как черт из табакерки. Всегда рядом, всегда недалеко и, казалось, даже подмигивал своим жертвам.
Поэтому, когда они выскочили (слово это надо здесь принимать условно, уставший Прохоров еле волочил ноги) из очередного проходного подъезда и увидели «мафиози» прямо перед собой, Слава вдруг размахнулся и тем пакетом, что оказался в правой руке, изо всех сил засветил тому по кумполу.
Что-то хрустнуло, филер упал, а наши герои устремились на освещенную улицу в надежде найти там извозчика и вернуться, наконец, домой.
43
Почти весь день, проведенный с Надеждой, Прохоров ждал вечера, когда они вернутся домой.
И гадал, что произойдет?
После того, как она приняла бабочку и даже приколола ее себе на грудь – он уже почти не сомневался…
Все будет…
И как прыщавый гимназист (автор просит прощения за сравнение, да, анахронизм, но когда пишешь о двух разных эпохах, очень трудно балансировать в разной лексике и не впадать в этот самый анахронизм) все время думал и предвкушал, рисовал в воображении всякие картинки…
Однако, как легко догадаться, все сложилось по-другому, прекрасные картинки выглядели наяву совсем не так, как в мечтах и грезах….
Найти извозчика ночью в Москве, а пока наши герои бегали от «итальянца», наступил вечер и совсем стемнело, оказалось непростой задачей. А от Таганки, где они в момент своего освобождения оказались, до Пречистенки чапать пехом было немало, а уж с тремя тяжелыми свертками – и подавно невозможно.
Они потолкались на площади и не нашли ни одного извозчика.
Трамвай недалеко здесь ходил, но, по словам Надежды, был он для них страшно неудобен, потому что увозил еще дальше от дома. Там через несколько остановок можно было пересесть на другой маршрут, который вполне довез бы их до Пречистенки, но на пересадку они уже не успевали.
Тогда наш герой предложил все-таки пешком двинуться по Садовому в сторону Серпуховской заставы…
Или еще вариант – спуститься на набережную и идти вдоль Москвы-реки, так точно было бы короче…
И голосовать по дороге…
Да, сил не было уже совсем, но не стоять же на месте, двигаться к цели нужно всегда, даже если падаешь – падать головой вперед и только в том направлении, куда идешь…
После того, как он объяснил ей, что значит «голосовать», Надежда в ужасе посмотрела на него:
– Мы не доберемся… – испуганно сказала она. – Или убьют на Серпуховской, там же цветник…
– А что цветы всегда у вас нападают на людей? – попробовал пошутить наш герой. – Или только по средам?
– Там сделали цветник, – терпеливо начала Надежда, даже не пытаясь подхватывать его тон, – думали, будет гулять почтенная публика, а собирается всякая босота и хулиганит…
– Понял, простите… А на набережных что случится?
– Там ограбят, потому что темно… – объяснила она. – Надо ждать здесь, вдруг кто-то приедет покутить в ресторан, тут-то мы извозчика и перехватим… Вон там, судя по огням, – подходящее заведение…
– Да все равно: автобусы не ходют, – печально процитировал классика Прохоров, – метро закрыто, в такси не содют…
– А что такое метро?
Он принялся объяснять, а сам в это время думал, что такая жесткая позиция Надежды принесла ему облегчение – не пустила идти пешком – и ладно, и слава Богу, потому как никуда двигаться он был не готов.
Сидел-то с трудом, только усилием воли заставляя себя именно сидеть, а не прилечь тут же.
Извозчик нашелся примерно через полчаса, его отловила и подогнала Надежда, которая, видя состояние своего спутника, взяла все на себя. Прохоров сам встал и бодро поднялся на ступеньку пролетки…
А вот в квартиру…
Вышли они у Храма Христа Спасителя, чтобы сбить со следа полицию, если там начнут допрашивать всех извозчиков – не возили ли те странную парочку. А так, даже ночью, почему нельзя приехать в Храм – помолиться?
Однако оттуда идти до дома было хоть и недалеко, но все-таки не тридцать метров…
Так что наш герой в квартиру вошел уже практически на четвереньках, но имея все же в руках (все время хотелось закинуть его на спину) кирпич, как самое тяжелое из покупок.
Книги безропотно несла Надежда…
Прохоров положил, почти уронил, Фабера на пол, дотащился до кровати и рухнул на нее не раздеваясь.
Она вошла, включила свет (быстро научилась), аккуратно положила на стол свои свертки, потом подняла с пола пресловутый кирпич, тоже аккуратно положила рядом на стол…
Шляпку она успела снять, но платье на ней было все то же, в котором она сегодня провела целый день.
Очень ей шло, кстати…
Посмотрела строго на Прохорова и приблизилась к постели…
Наклонилась, забрала котелок, который он зачем-то держал в руках, положила на стул рядом…
Потом приподняла Славу, быстрым и каким-то неуловимым движением сняла с него пиджак…
Затем расстегнула верхнюю пуговицу рубашки, вторую…
Ему вдруг стало значительно легче дышать и жить и он с интересом ждал продолжения…
Понимая, что сам ни на что не способен, только смотреть…
Ну, в лучшем случае, подчиняться…
Она между тем перешла к нижней части его тела и стала разглядывать ботинки. Что это за длинная хрень (автор имеет в виду липучки) на них, Надежда, видно было, не имела ни малейшего представления…
И как с ними обращаться?
Слава хотел сказать, но она жестом остановила его, потрогала длинные «языки», подергала…
И отклеила…
Поставила ботинки на пол, предварительно подвигав липучки туда-сюда, пытаясь понять и запомнить, как они действуют…
И принялась за носки…
Прохоров попытался отдернуть ноги, но ничего у него не получилось, потому что ступни только слегка шевельнулись в ответ на команду мозга. Да к тому же Надежда мягкой рукой, но жестко тут же подавила бунт на корабле, прижав сначала одну конечность к постели. Потом, расправившись с первой, принялась за вторую…
Носки забрала к себе, наверное – постирать…
И ушла…
Да, забыл, еще поцеловала в щеку.
А он через пару минут заснул…
Вот так и закончилось их романтическое свидание…
44
Проснулся Прохоров поздно.
Лежал, смотрел в потолок, испытывая несказанное чувство благодарности к Надежде…
Если бы она не раздела его вчера, фиг бы он смог так отдохнуть и восстановиться…
Если бы это была не Надежда, а Варвара, фиг бы он проснулся сегодня утром, потому что та точно не давала бы ему спать оставшиеся полночи, рассказывая, какой он мудак, что сделал то-то и то-то, и какой он дебил, что не сделал того-то и того-то… Так, под ее тирады он, скорее всего, с радостью бы и отошел в мир иной…
Потянулся, встал, подошел к «уродцу».
На половине Надежды было тихо…
Вряд ли она спала в такое время…
А какое, кстати, время?
Он взял мобильник, посмотрел на часы – половина десятого – для Прохорова с его привычкой вставать в последнее время от силы в семь – очень поздно.
Он разделся, залез под душ, потом открыл холодильник.
Сварил себе пельмени, сделал кофе и все время что-то напевал…
А потом ему стало интересно, что же он такое напевает?
Слава прислушался, покатал на языке слова, которые там застряли: получилось что-то вроде «то, что не вышло вчера, почему бы не выйдет сегодня» на неизвестную мелодию…
Он хорошо понимал, что имело в виду его подсознание, и мысль эту, уже вполне осознанную, так же вполне приветствовал. Однако постарался отложить в сторону – негоже встречать любимую девушку с мыслями только о постели – надо и о любви подумать, что-то теплое и нежное ей приготовить, не только страстное…
Чтобы отвлечься, Слава позвонил дочери, та трубку не взяла, тогда он набрал Володю.
Тот обрадовался, услышав «тестя», но сказал, что сейчас приехать не может, с Мариной и детьми все в порядке, а будет он к вечеру.
Прохоров распаковал принесенные вчера книги, полюбовался, сложил их аккуратной стопочкой на краю стола, считать прибыль не стал – это удовольствие отложил до встречи с «зятем».
Появилась мысль пойти пройтись, но была тут же жестоко изгнана – вдруг Надя вернется, а его нет…
Тогда Прохоров взял себя в руки и, понимая, что это решение – единственно правильное, усадил сам себя за компьютер.
В самом деле – подписался на работу – надо делать. И неважно, что на фоне предстоящих заработков сумма, предложенная Горохом, казалась смехотворной. Тронул – ходи…