вно спрашивая то ли у кого-то, то ли у самого себя: «Может ли мир развиваться в сторону биполярности? Скорее всего, нет… Китай вышел на мировую политическую арену как независимая сила. Сможет ли он возвыситься до уровня третьей великой державы? С его возвышением биполярное устройство может превратиться в большой треугольник и стабилизировать весь мир. Китай должен стать могучим. Богатые ресурсы, стратегическое расположение, непрерывно растущий военно-экономический потенциал, огромное население, глубокое культурное прошлое, общественное устройство — всё это предопределяет, что ему суждено стать третьей величайшей мировой державой. Он сможет сыграть роль баланса, может сдержать развязывание войны. Его роль точки опоры в структуре стратегического равновесия сил всё увеличивается!» В тот вечер старик был и впрямь взволнован…
Бойцы четвёртого эшелона вышли на открытый участок. Тёмная земля была напрочь перепахана разрывами снарядов, а из-за крови превратилась в вязкую грязь. Бойцы переступали через мёртвые тела товарищей, спотыкались, падали и вновь шли вперёд. Тело и руки Даху покрылись кровью, кровь летела в глаза. Её вони и пороховой гари он не ощущал, в ушах звучал лишь зовущий издалека голос Ли Юйлуна. Он знал, что Юйлун погиб, но голос его звучал. Автоматный огонь усилился, одна пуля просвистела у самого уха, другая вонзилась в левую руку. Пролилась его собственная кровь, не думал он, что будет так больно. Несмотря ни на что, Даху рванулся вперёд. Эшелон пересёк полоску открытой земли длиной каких-то полкилометра, Фан Гэ приказал рассредоточиться и двигаться к цели в обход. Но в воздухе просвистел снаряд, потом раздался взрыв. Все бойцы недвижно лежали на земле. Фан Гэ было вскочил, сделал прыжок вперёд и уткнулся лицом вниз. В него угодил осколок снаряда. Даху пополз к тому месту, где упал Фан Гэ, но голову резко толкнуло. Потекло что-то тёплое, он пробовал утереться, но кровь заливала глаза. Он пытался найти Фан Гэ, но ничего не видел, сначала всё стало красным, потом чёрным. Движимый какой-то силой, он старался двигаться вперёд в этой черноте… Внезапно всё снова стало красным, и среди этой красноты раздавалось тяжёлое дыхание Фан Гэ, одной ноги у него не было. Даху хотел позвать его, но разрывающий уши звук заставил закрыть рот.
Снаряд разорвался рядом. Когда густой дым рассеялся, там зияла лишь огромная воронка. Снаряд перепахал много свежей земли.
В этот миг Суй Бучжао вдруг скатился с кана с криком: «Даху! Мой Даху!» Остальные замерли. Он метнулся на улицу, Баопу хотел задержать его, но тот отбивался руками и ногами.
От реки вновь донеслись звуки флейты. Суй Бучжао, спотыкаясь, устремился им навстречу… Ли Чжичан, Суй Баопу и техник Ли молча стояли у дверей и смотрели, как фигура старика растворяется в ночном мраке.
Глава 14
Когда всё шло своим чередом, беспокоить Четвёртого Барина Чжао Додо не осмеливался. Но однажды после обильного снегопада он добыл на скованной льдом речке налима и вознамерился поднести Четвёртому Барину на суп. Притащив рыбину, он увидел через окно, что Четвёртый Барин, нацепив очки, сидит у жаровни в полушубке из ягнёнка и читает книгу. Шерсть на полушубке вилась колечками, белая как снег. Чжао Додо приподнял рыбину и позвал. Четвёртый Барин неспешно повернулся, снял очки, посмотрел на рыбу и крикнул: «Это что за невидаль?» Поняв по тону, что подношение не понравилось, Чжао Додо разжал руку и убежал, а рыба так и осталась лежать под окном. Полмесяца спустя Чжао Додо пришёл к Четвёртому Барину по срочному делу и увидел, что она как лежала, так и лежит, только вся ссохлась… На этот раз попасть к Четвёртому Барину нужно было обязательно — ему велели прийти Ли Юймин и Луань Чуньцзи. Ли Юймину позвонил лично начальник уезда Чжоу Цзыфу и сообщил, что с экспортными продажами лапши «Байлун» возникли проблемы, и чтобы сохранить эту марку на международном рынке, министерство внешней торговли хочет крепко взяться за качество этой продукции. Отдел внешней торговли на уровне провинции провёл выборочную проверку образцов и обнаружил немало элементов другого крахмала. Недавно в провинции сформировали группу проверки перерабатывающих предприятий. Не избежать проверки и фабрике по производству лапши в Валичжэне, как наиболее важному предприятию отрасли. Ли Юймин знал, что, взяв в аренду фабрику, Чжао Додо добавлял в фасоль немало разнородного крахмала. Когда ему позвонил начальник уезда, он напрягся, но тот заявил: «Ничего страшного. Больших проблем у вас не было. Насколько я понимаю, Чжао Додо, этот „промышленник“, работал неплохо. Тем не менее тебе нужно встряхнуть его, чтобы он не зазнавался и не проявлял излишней ретивости…» Последнее слово было как раз в точку, и Ли Юймин понемногу остыл. Он осознавал, что уездный Чжоу прекрасно понимает ситуацию с добавлением крахмала, к тому же это было названо выдающимся новшеством. Он положил трубку и пригласил к обсуждению Луань Чуньцзи и Чжао Додо. Чжао Додо доложил, что группа по проверке прибывает уже завтра. Оба руководителя немного разволновались, но потом вспомнили о Четвёртом Барине.
Мясистыми пальцами Четвёртый Барин очистил апельсин от кожуры, достал белый платок и стал вытирать их.
— Ну и как быть? — спросил Чжао Додо. Веки Четвёртого Барина даже не дрогнули. Он тщательно вытер пальцы и отложил платок в сторону. — Этот крахмал смешанного качества я опечатал, — заявил Чжао Додо. Четвёртый Барин поднял бровь:
— А рты всех жителей городка тоже сможешь опечатать? — Чжао Додо облизнул губы. Четвёртый Барин отправил дольку апельсина в рот и проговорил, жуя: — Ты во всех делах перегибаешь палку. Я всегда говорил, что доброго результата от тебя не жди. Я имею в виду последствия. Дело-то — сущий пустяк: от штрафа не отвертишься, так пусть наложат штраф поменьше!
Озарённый Чжао Додо хлопнул в ладоши:
— Увеличим срок годности на этом крахмале, увеличим его запасы по приходно-расходным книгам. Не будут же они всё подряд перевешивать… — Четвёртый Барин хмыкнул и подвинул к себе чайник из красной глины. — Завтра, когда группа по проверке прибудет в городок, я велю Пузатому Ханю приготовить хорошее застолье с вином, — снова заговорил Чжао Додо. Четвёртый Барин лишь отмахнулся:
— Ступай, постарайся. Когда придёт время, я появлюсь на банкете.
Чжао Додо что-то промямлил в ответ и собрался было уйти. В это время скрипнули ворота и появился Луань Чуньцзи, который с порога заявил, что Чжао Додо как «носитель новостей» никуда не годится. Ему только что позвонили и сказали, что группа по проверке состоит в основном из городских, но в ней будет и два ганьбу из провинциального центра, в том числе заместитель начальника департамента. Чжао Додо замер. Четвёртый Барин поставил чайную чашку, встал в задумчивости и провозгласил:
— Додо! Для людей из города Пузатый Хань ещё может приготовить. А для заместителя начальника департамента из провинции такой человек не годится…
— Кто же тогда подойдёт? — недоумённо спросил Луань Чуньцзи.
— Урождённая Ван, — кивнул Четвёртый Барин.
Весть о приезде начальства разлетелась быстро. Но все сочли это очередным наездом визитёров. Никто не понимал сути дела. Приезжих надлежало, как обычно, угостить, принять, ничего особенного. Но то, что заправлять устройством банкета и приготовлением еды будет урождённая Ван, стало как гром среди ясного неба. Говорили, что когда управляющий фабрикой Чжао Додо сообщил ей об этом, она спокойно бросила лепить тигров, перебросилась с ним парой фраз, закрылась у себя дома и стала готовиться.
Начальство ожидалось лишь в середине второй половины дня, и времени оставалось лишь на банкет. Весь день можно было не торопясь готовить еду. В помощь урождённой Ван Чжао Додо прислал с фабрики Наонао и Даси, чтобы они всегда были под рукой и готовили части блюд. Они хлопотали всё утро, но урождённая Ван так и не появилась. После полудня кухню окружило множество зевак, в основном закончившие смену рабочие с фабрики, по большей части молодые мужчины. Наонао оделась во всё новое, накинула белоснежный рабочий фартук и проворно сновала по кухне. Наряжённая, как и Наонао, Даси сидела на плетёном коврике и разводила огонь. Молодым людям девушки были очень симпатичны, они не сводили с них глаз и обсуждали. Про белоснежную шею и руки Наонао одни говорили, что это от природы, другие считали воздействием влажных испарений на фабрике. А глядя на Даси, ахали: «Глянь, сколько всего!..»
Главное действующее лицо на сцене так и не появлялось. Несколько любопытных стариков пришли с раскладными стульчиками и чинно расселись. Против обыкновения «Балийский универмаг» сегодня был закрыт, выпить старикам было негде. Услышав, что на этот раз урождённая Ван своими руками будет готовить угощение, они поняли, что в городок приезжают люди необычные, и сидели, скрестив руки на груди, без конца вздыхая и причмокивая языком. Все понимали: нынче перекусить и выпить не удастся, но можно своими глазами увидеть, как урождённая Ван блеснёт своим искусством, понюхать ароматы приготовленных ею яств — это тоже редкая возможность.
Урождённую Ван старики в городке почитали, почитали уже давно, и её влияние на жизнь Валичжэня можно обнаружить во многом. Например, соевый и мучной соус мало кто покупал, когда нужно, его делали сами. Особый вкус домашнего соевого и мучного соуса вызывал у старшего поколения тёплые воспоминания о далёком прошлом. Если старшие невестки или те, что помоложе, в процессе приготовления соуса делали что-то не по правилам, старики яростно зыркали на них и говорили: «Не так, не так!»
Похоже, дело обстояло так. В тот год, когда урождённая Ван только что вышла замуж в Валичжэнь, она сумела научить некоторые городские семьи делать соевый и мучной соус дома осмотрительно и бережливо. Соусами пользовались в повседневной жизни очень часто и относились к ним серьёзно. У Ван учились и пожилые и молодые хозяйки, потом стали приходить незамужние женщины и совсем молодые девушки, а в последнее время и мужчины, якобы для того, чтобы завести семью, и толкались у чана, где готовился соус. Урождённой Ван тогда не было и двадцати — она никогда не забыв