тый чёрный перец, устричное и креветочное масло, соус карри, сухой крахмал, сахар, салатное масло, растолчённые сухие пампушки, томатный соус… Расставив всё это, отправила Даси в маленькую гостевую в восточной пристройке смотреть, когда прибудут гости, и тут же сообщить. Отослав Даси, Ван уселась на деревянной табуретке и закурила. Курила она сигарету с длинным фильтром и этим вызывала зависть окружающей молодёжи. Одновременно она руководила действиями готовившей начинку Наонао, которая никак не могла разобраться, как это делать. Потом встала с сигаретой в зубах, сунула указательный палец в жидкую начинку, быстро помешала несколько раз в одну сторону, потом в другую, и пожалуйста — готово. Все рядом с Наонао восхищённо ахнули. Тут прибежала Даси, вся в поту, и сообщила, что гости прибыли.
«Спокойно, — встала, глядя на девиц, урождённая Ван. — Успеем».
Она натянула кожаные перчатки, которые сняла Даси, и положила ежа на ладонь. Свободной рукой раскрыла вычищенное от внутренностей брюшко и стала стремительно набивать его каштанами, устричным маслом, рисовым уксусом, дудчатым луком, глютаминатом натрия, сухожилиями и молотым чёрным перцем… Наконец влила туда маленькую ложку соевого масла. Аккуратно зашила разрез парой стежков, туго завязала, а затем, обмазав ежа мягкой глиной, сделала из него большое глиняное яйцо. Велела Даси развести огонь и положила оба яйца печься, одновременно налив масла на горячую сковородку. Набила трепанги приготовленной Наонао начинкой, положила в чашку, дав промытым личинкам цикады выползти на поверхность. Одновременно с латунной ложкой в руке следила за кипящим маслом, чтобы облить выползших на определённый уровень личинок, которые, обваренные и уже неживые, ножками крепко цеплялись за трепангов и полностью прожаривались. Оставшийся на сковороде тонкий слой масла шёл на поджарку толстого крахмального блина; попав на разделочную доску, он прокладывался сначала чесночной пастой с кинзой, потом побегами бамбука, зелёным горошком, ломтиками ветчины, мясным фаршем, прядками куриной грудки с добавлением молотого чёрного перца и короткозерного риса, а также глютамината натрия и мелкой соли. Наконец туда попали крепко прицепившиеся к трепангам личинки цикад. Блин приобрёл форму тыковки, а отверстия заткнули комочками слипшейся лапши. К этому времени Наонао согласно указаниям приготовила ещё одну начинку, а урождённая Ван, понюхав её, мгновенно добавила немного салатного масла и рисового вина, затем нарезанное кубиками мясо, нити древесных грибов, имбирь в порошке, ещё с десяток ингредиентов, а самое главное — пряности. Хорошенько перемешав, она ложка за ложкой наполнила вычищенную от мякоти дыньку, закрыла её верхушкой и плотно прижала деревянными палочками. Тем временем из накрытого плетёной крышкой небольшого котла рядом стал вырываться пар, и Ван поставила дыньки вариться на пару на разных уровнях. А сама, взяв длинное фарфоровое блюдо, ловко сняла с плеча полоски огуречной кожуры и стала крошить их и раскладывать. Вскоре на блюде появились усики тыквы с лазурными листочками и жёлтыми цветами. Ван полила их глютаминатом натрия и рисовым уксусом, посыпала мелкой солью и заправила креветочным маслом. А когда из паровой корзинки стал доноситься благоуханный аромат, сказала: «хорош» — и велела Наонао снимать её с огня. Дыньку тут же погрузили в холодную воду, а вынув, поместили туда, где она и должна была быть — среди дынных завязей и плетей.
— Это блюдо называется «дыня среди плетей», — объявила Ван. — А это — «выводок обезьян», — добавила она, указывая на похожий на дыню блин.
Глиняные яйца в печке у Даси растрескались на множество узоров, из которых выбивался такой неописуемый аромат, что у стоявших вокруг слюнки потекли. Ван взяла эти яйца, обмела с них щёткой золу, положила на блюдо и сообщила собравшимся:
— А это кушанье называется «бестолковое яйцо».
В окно позади кухни просунулась чья-то голова:
— Еду несите!
Урождённая Ван кивнула. Даси и Наонао метнулись разбирать, кто что понесёт. Даси взяла «дыню среди плетей» и направилась на выход, но Ван её остановила.
— Это пусть Наонао несёт, — сказала она. — А ты пойдёшь за ней, понесёшь «бестолковое яйцо».
Её слова услышали снаружи, раздался смех. Покраснев, Даси поставила блюдо назад. Его тут же взяла Наонао, вдогонку ей прозвучал наказ урождённой Ван:
— Шажки, смотри, чем короче, тем лучше.
Наонао сморщила нос, но шаг сбавила. Её прелестная внешность подходила дыньке с её изумрудными листочками: действительно то, что надо. Ставя дыньку на стол, она должна была сообщить название блюда и, согласно указаниям Ван, произнести: «Почтенные руководители прибыли издалека, устали, пожалуйте сперва отведать дыньки, чтобы восстановить силы!..» Наонао вернулась, вся сияя. Даси тоже собралась было идти, но урождённая Ван потянула её за полу. Прошло ещё пять минут, и Ван скомандовала: «Пошла!» — Даси тоже устремилась вперёд маленькими шажками, как Наонао, но она была толстовата, и казалось, что она вертится и покачивается. Глиняные яйца перекатывались на блюде, распространяя вокруг густой аромат.
Не успела Даси уйти, урождённая Ван чрезвычайно расторопно собрала с разделочной доски целый ряд маленьких чашек, потом снова расставила по прежним местам. Она орудовала обеими руками, прищурившись, настолько отработанными движениями, что казалось, она делает всё не глядя, будто на пианино играет. Всё подготовленное откинула в мелкоячеистое сито, поставила его на большую широкую миску и продолжала промывать кипятком, пока оставшиеся на дне сита капли воды не достигли середины миски. В это время вернулась Даси, и Ван сообщила обеим: «Это называется „суп с необычным ароматом“». Увидев этот прозрачный, безупречно чистый бульон, Даси поняла, что нести его следует не ей, и взялась за дымящееся рядом «обезьянье гнездо». Урождённая Ван, усевшаяся на табуретку с сигаретой, смерила пухлую Даси взглядом и отметила про себя, что эта девица, хоть с виду и простушка, а себе на уме.
В небольшой гостиной расположились шестеро гостей. С ними были Луань Чуньцзи, староста улицы Гаодин, партсекретарь Ли Юймин, а также управляющий фабрикой Чжао Додо. Все курили сигареты «555», не курил лишь прибывший из провинциального центра замначальника департамента. До синевы выбритый, с плешью на голове, он хранил на лице серьёзное выражение. Когда Чжао Додо предлагал сигареты, он даже головы не повернул, лишь отмахнулся в знак отказа. Стали вносить кушанья, первой была Наонао с «дыней среди плетей». Когда она договорила то, что велела сказать урождённая Ван, замначальника опустил веки, беспокойно потирая руки. А когда она повернулась, чтобы уйти, поднял голову и смерил её взглядом. К палочкам никто не притронулся, но сигареты все потушили. «Айя!» — воскликнул один из гостей, который глаз не мог отвести от дыньки. Многие тоже стали выражать восхищение. Палочек, однако, никто в руки не взял.
— Что же Четвёртый Барин… — промямлил Ли Юймин.
Без конца ёрзавший Чжао Додо, наконец, первым схватил палочки и проковырял в дыньке дыру. Над гостиной поплыл аромат, его ощутили все присутствующие. Ли Юймин обратился к замначальника департамента с предложением отведать. Тот что-то буркнул и нехотя взялся за палочки.
В этот момент Луань Чуньцзи и Чжао Додо отбросили палочки и встали. Все подняли головы и увидели показавшегося из дверей Четвёртого Барина. Все тоже встали, последним поднялся замначальника департамента. Четвёртый Барин, облачённый в свободный костюм китайского покроя из светлой мягкой ткани, в руках держал посох с резной головой дракона и ступал неспешно, как патриарх. Его казалось бы извиняющаяся улыбка, обращённая к собравшимся за столом, на самом деле никаких извинений не несла. Все засуетились, будто желая из-за стола выйти. Подойдя, «патриарх» выпростал мясистую горячую ладонь и поздоровался с каждым, не обошёл даже Чжао Додо и остальных. Здороваясь с замначальника департамента, он с силой дважды пожал его руку. Все расселись, Четвёртый Барин приладил свой посох. Замначальника департамента даже не улыбнулся и не произнёс ни звука. Чуть погодя он спросил:
— Позвольте узнать, сколько вам лет, почтеннейший?
— Ну что вы, как можно, — беззаботно расхохотался Четвёртый Барин. — Это я одряхлел не по возрасту, ещё до шестидесяти не дожил…
Замначальника департамента медленно выдохнул, словно чуть расслабившись. В это время внесли «бестолковое яйцо», оно колыхалось на блюде, и никто не знал, как к нему подступиться. Взяв со стола пару бамбуковых ножей, Четвёртый Барин одной рукой прижал глиняное яйцо, а другой ударил по нему. Под ножами сначала показался шарик красного мяса, а потом вырвался аромат, от которого нескольких человек аж в дрожь бросило. Не говоря ни слова, Четвёртый Барин подцепил первый большой кусок и положил на тарелку замначальника департамента. Тот суетливо вскочил, рассыпаясь в благодарностях:
— Спасибо! Четвёртый Барин… Я сам. — «Четвёртый Барин» в его устах прозвучало неловко. Четвёртый Барин сел, поднял рюмку, оглядел всех и выпил до дна.
К замначальника департамента обратился Ли Юймин:
— Четвёртый Барин нынче пришёл со всей охотой! Обычно его никуда не заманишь, а сегодня как узнал, что вы приезжаете из провинции, так сразу заявил: «Тогда я должен пойти!»
Замначальника департамента с растроганной улыбкой кивал в сторону Четвёртого Барина, тот тоже ответил ему улыбкой. Вслед за ним о Четвёртом Барине стал распространяться Луань Чуньцзи, который рассказал, что тот — один из первых ответственных работников в Валичжэне, а теперь самый старший в роду Чжао, имеет поддержку всего городка и так далее. Прервав его взмахом руки, Четвёртый Барин вздохнул:
— Я, считай, человек простой, ничего собой не представляю. «Радостей от служебной карьеры не взыскую, знай гуляю себе и счастлив», всё уже по шаблону. Последнее время нередко думаю про себя: а ведь я одним из первых в городке вступил в партию…
Договорив до этого места, он медленно поднял голову и посмотрел в окно. Сидевшие за столом молчали, будто задумавшись. Замначальника департамента уважительно взирал на Четвёртого Барина с чуть проскальзывающим изумлением.