Первое и второе блюда уже определили атмосферу банкета. За ними последовали «суп с необычным запахом», «гнездо обезьян», «курица снесла яйцо», «откормленная утка»… Суп как вода прозрачная, а зачерпнёшь ложку попробовать, в горле сразу сотня различных вкусов. Ничего не разберёшь, то ли кислое, то ли сладкое, то ли горькое, то ли острое, только чувствуешь, что кончик языка онемел да солидное послевкусие. «Курица снесла яйцо» — это распластанная и залитая маслом жёлтая курочка, где в «гнездо» из золотисто-жёлтой и нежно-зелёной зелени заложено несколько белых яиц. В яйцах ни белка, ни желтка, а под скорлупой прекрасная начинка. «Откормленная утка» — это не утиное мясо, а содержание утиного желудка, набитого каштанами, грецкими орехами, пшеном, арахисом, семенами лотоса… Перемешанное с утиным ливером, всё это теряет форму, и вкус настолько изыскан, что слюнки текут. Когда все уже насытились, внесли свежие холодные овощные блюда в соусе: одно — зелень по-домашнему, не знаю почему горькое-прегорькое, поэтому и называется «горькая зелень по-домашнему»; другое готовится целиком из полевых трав: кладёшь в рот — кислятина, пожуёшь немного — сладко-пресладко, вот и имечко у него — «сладость полевых трав». Изведав два холодных кушанья, гости не выдержали и громко закричали: «Хватит!» Но не успели смолкнуть эти крики, как внесли два последних блюда — «канон морей и гор» и «висящая тыква-горлянка».
Первое блюдо составляли морские ушки, гребешки, трепанги и другие морепродукты вместе с деликатесами, которые собирали в горах — опёнками, вёшенками и прочим; второе представляло собой незрелую тыкву-горлянку. Кожура свежая, с пушком. Кто-то попробовал дотронуться рукой и почувствовал обжигающий жар. В конце концов Четвёртый Барин сам взялся за цветоножку и открыл крышку. Оказалось, это своеобразная супница. Замначальника департамента зачерпнул ложкой и увидел плавающие на поверхности, словно пух, нежные кусочки тыквенной мякоти, зачерпнул ещё и увидел всплывающие тёмно-красные кусочки черепашьего мяса. Он осторожно отхлебнул глоток, и по щекам у него покатились капли пота…
Глава 15
Договор аренды фабрики подходил к концу. Как было условлено, в течение недели созывалось общее собрание улицы Гаодин и начинался второй срок аренды. Как и раньше, по берегам реки громыхали старые жернова, как и прежде, в цехе производства лапши раздавались удары ковшом. Не глядя по сторонам, Суй Цзяньсу торопливо вышел из проулка. По поводу аренды он встречался с партсекретарём Ли Юймином, тот сказал, что в деле этом встретились трудности, среди участников идут споры, и с этим нужно ещё разбираться. Потом он выяснил, что Чжао Додо поручил директору начальной школы Длинношеему У подготовить некий материал. В материале этом говорилось о больших успехах, которые были достигнуты на фабрике за год реформ, но контракт был рассчитан на год, и это противоречило общему духу реформ. К тому же много ещё нужно сделать, всё непросто с инвестициями, передавать это большое дело из рук в руки уже невозможно. Необходимо продлить контракт, полностью завершить юридические формальности и так далее. Цзяньсу снова пошёл к Луань Чуньцзи, подчеркнул, что, с лёгкостью меняя уже существующие положения, можно нанести вред интересам всего Валичжэня, к тому же это будет чрезвычайно несправедливо. Луань Чуньцзи несколько раздражённо заявил, что не видит никого, кто мог бы взять управление фабрикой в свои руки. К тому же Чжао Додо уже известен как реформатор, храбрый и решительный: он собирается объединить производство лапши в районе реки Луцинхэ и основать «Балийскую генеральную компанию по производству и сбыту лапши». Цзяньсу возражал, что сейчас речь о главном — о фабрике, о другом нужно говорить: раз срок договора аренды истекает, нужно составить новый, а человек, который не побоится взять на себя этот подряд, есть, это он, Суй Цзяньсу. Луань Чуньцзи побледнел: «Я так и понял». И больше не сказал ни слова. Суй Цзяньсу встретился пару раз с секретарём городского парткома Лу Цзиньдянем, городским головой Цзоу Юйцюанем и обсудил некоторые обстоятельства подряда. Когда речь зашла о деятельности группы проверки, Цзяньсу подробно привёл конкретные цифры о неоднократно выявленных в процессе производства случаях подмешивания крахмала и отметил, что серьёзным последствием этого стало значительное сокращение поставок лапши «Байлун» на экспорт.
— Штраф лишь символичный, — нахмурился Лу Цзиньдянь. — Несомненно, кто-то нашёл подход к группе проверки. Этим дело ещё не кончилось… Договор истёк, и как можно продлить его без оформления нового подряда? Что же до его заключения через несколько лет, то это уже будет потом. Для этого подряда, для мобилизации капитала нужно провести общее собрание, выйти за пределы одной улицы…
Цзяньсу пожал руку обоим руководителям и вышел. В голове у него крутились многочисленные расчёты, а в душе он раз за разом повторял: «Ну, вот и пришёл этот день! У меня всё готово. Жду тебя, Чжао Додо».
Он ходил на старую мельничку и сидел там иногда, не говоря ни слова и глядя, как брат то сидит, то помешивает деревянным совком на ленте транспортёра. Однажды он не выдержал:
— Брат, скоро будут проводить общее собрание — те, у кого хватит смелости, могут использовать эту возможность, чтобы взять фабрику в свои руки.
— Вот у тебя этой смелости и хватает, — глянул на него Баопу.
— Я столько ждал, — сверкнул глазами Цзяньсу. — Настанет время, и я смогу основать компанию, контролировать производство и сбыт всего района Луцинхэ. Это не пустые слова, у меня уже всё распланировано… Возможностей не так много, надо хвататься за них, и всё на этом.
— Смелости у тебя хватает. Но, как я уже говорил раньше, силёнок у тебя на это нет. — Баопу встал и подошёл к брату.
— Да, ты говорил, — кивнул Цзяньсу. — Честно говоря, я до сих пор сомневаюсь в своих силах. Но как бы то ни было, я рискну… — Разволновавшись, он делал пару глубоких затяжек и, отбросив трубку, схватил брата за руку: — Брат! Времени у нас нет, но вместе с тобой у меня точно получится! Даже если не выйдет, накопим капитал, начнём сызнова и сможем потеснить Чжао Додо… У меня одного сил маловато, но мы можем объединить наши силы…
— Дело не в силах, — пробормотал Баопу. — И объединить их не получится. Что я хотел сказать, я уже сказал, а ты уж думай.
Ничего не ответив, Цзяньсу побагровел. Он постоял минуту, пристально глядя на Баопу, и бросил:
— Чего тут ещё думать. Больше ни о чём просить тебя не буду. Сиди здесь всю жизнь и гляди на свой жёрнов! — Выпалив это, он топнул ногой и рванулся вон… Не в силах подавить охватившее волнение, Цзяньсу бежал по берегу реки среди зарослей ивняка, то и дело останавливаясь и всматриваясь вдаль. Потом вернулся на фабрику и непонятно зачем направился в конторку Чжао Додо. Того не было, а тесак лежал на подоконнике. Именно он первым бросился в глаза, и Цзяньсу уставился на него. Потёр правый глаз, который резко защипало. Лезвие отбрасывало яркие отблески, и он шагнул, чтобы взять его. Руку протянул, а про себя задумался: «Зачем он тебе? Почему при виде его тут же зачесались руки? Они у тебя задрожали в карманах. С этими руками вечно какая-то незадача…» Сердце беспокойно забилось, он затаил дыхание. Взгляд, который он с трудом отвёл от ножа, упал на подушку Додо. На алой поверхности отпечатался уродливый силуэт макушки. «Попади туда тесак в полуночи, возможно, подушка стала бы мокрой», — мелькнуло в сознании. Пока он стоял, предаваясь фантазиям, нос уловил странный, не сказать, чтобы совсем не знакомый запах, и сердце словно пронзило. Он резко обернулся: за его спиной стоял Чжао Додо, плотно сомкнув губы в беззвучной улыбке. Цзяньсу глянул на его вытянутые по швам руки — в них ничего не было. Десять пальцев, коротких и толстых, шероховатых и узловатых, чёрные ногти. Руки медленно поднялись, опустились Цзяньсу на плечи, пальцы сомкнулись на лопатках и тут же разжались.
— Садись, — промолвил Чжао Додо. — Ты технический специалист, каждый месяц уносишь сотню с лишним моих юаней, нынче мне нужно обсудить с тобой все «известия».
На бледное, без единой кровинки лицо Цзяньсу свесилось несколько чёрных прядей, и он мотнул головой.
— На твои волосы глянул, тут же вспомнил гнедого, — кашлянул Чжао Додо. Он достал из кармана большой мундштук и, глядя на Цзяньсу, завёл разговор о том, как обстоят дела на производстве лапши. По его словам, непременно нужно создать большую компанию, есть немало мелких производств, которые можно объединить. В дальнейшем без опоры на фабрику, как на большое дерево, у этих небольших производств ничего не получится. Поставки сырья, сбыт продукции — всё должно иметь единое планирование. И небольшое производство, и отдельного человека ждёт неудача, задумай они конкурировать с большим предприятием. У компании должны быть и небольшие грузовики, и минифургоны. Как раз с небольшими грузовиками сейчас вопрос и решается… И Чжао Додо довольно расхохотался.
— А что, разве подряд не возобновляется? — не сводя с него глаз, спросил Цзяньсу.
— Бери подряд, пожалуйста! — стиснув зубы, кивнул Чжао Додо. — Но такой жёсткий кусок мяса, как большая фабрика по производству лапши, не каждому по зубам.
— Жевать надо помедленней, — покачал головой Цзяньсу. — Среди стольких людей наверняка найдётся тот, у кого зубы что надо.
— Судя по твоим словам, этих крепкозубых я знаю, — холодно усмехнулся Чжао Додо. — Я и раньше говорил: чтобы справиться с ними, даже пальцем шевелить не надо, этой штуковиной, что внизу, свалить можно…
Цзяньсу встал, руки в карманах сжались в кулаки. Он упёрся взглядом в толстые ладони собеседника, тело дрогнуло, но в конце концов он уселся опять.
— У тебя не получится, — заявил Чжао Додо. — Старший брат посолиднее тебя будет… Будь доволен, что ты технический специалист. К тому же мы в какой-то мере родственники?
У Цзяньсу аж в голове зашумело, и он громко вопросил:
— С каких это пор мы родственники? — Чжао Додо склонил голову к лицу Цзяньсу и со значением произнёс: