Люди прищёлкивали языком в восхищении и говорили, что Суй Бучжао не из злопамятных. Поначалу могилу стали рыть довольно близко от могилы Ли Цишэна, но семья Ли решительно воспротивилась, сказав, что старый чудак был редким упрямцем и ему не место рядом с Ли Цишэном. После продолжительных препирательств выбрали другое место. В день похорон Суй Бучжао проплакал в одиночку на могиле Суй Инчжи до вечера и вернулся, пошатываясь, лишь когда стемнело. В тот вечер он напился в магазине урождённой Ван, а потом пошёл бродить по улицам. Маленькие ножки то и дело заплетались, он падал и, поднимаясь, ругался на чём свет стоит. Он называл жителей неблагодарными тварями, позабывшими предков, позабывшими старый корабль, позабывшими дядюшку Чжэн Хэ. Отругавшись, принялся горланить матросские песенки, и все поражались, как такие пронзительные звуки могут исходить от такого почтенного старика. Многие, встревожившись, выходили из ворот посмотреть на него. Его не раз видели пьяным и слышали, как он горланил, но ни разу он не орал так громко, и это впечатляло.
— Хорошо поёт дедушка Суй, — говорили дети.
— Это он горланит, а не поёт, — отвечали взрослые.
С выступившей в уголках губ белой пеной он тыкал в людей по обе стороны улицы и орал:
— И почему вы не выходите в море? Почему?
Народ испуганно переглядывался. А Суй Бучжао надрывался:
— Никуда вы не годитесь, мать вашу. Такие крепкие и здоровенные, а расселись здесь чинно на улице, только предков позорите! А ну быстро на борт, вода в Луцинхэ прибывает, ветер и течение то, что надо. Дядюшка Чжэн Хэ на корабле уже отправился… Ахэй-лайцзай, хо-хо! — И продолжал браниться, кричать и падать. Узнав об этом, за ним пришёл Баопу, и Суй Бучжао дыхнул на племянника перегаром: — Мы тоже на борт?
— На борт, на борт, — с серьёзным видом кивнул тот. Все вокруг расхохотались.
Поддерживая дядюшку, Баопу повёл его домой, по дороге все провожали их взглядами. Дома он положил старика на кан и налил ему воды. Баопу понимал, что на этот раз старик напился основательно, знал он и то, что потчевать вином урождённая Ван всегда была мастерица. Он хотел, чтобы дядюшка лёг отдохнуть, но тот, схватив его за полу одежды, попросил остаться и поговорить с ним. Баопу ничего не оставалось, как сесть. Суй Бучжао лежал лицом вверх, почти закрыв глаза:
— Ты знаешь, что ты в семье самый старший? — Баопу кивнул. — Ну, знаешь, и хорошо, — продолжал старик. — Ты должен отвести брата и сестру на корабль дядюшки Чжэн Хэ. Слышишь? — Баопу снова кивнул. Суй Бучжао возбуждённо сел: — Взойдите на корабль, поспешите в моря-океаны, вот что такое жизнь! Канон по мореплаванию передаю тебе, в нём вся моя жизнь. — С этими словами он спустился с кана, вынул из стены железную коробку, вынул книгу с бамбуковыми плашками и стал осторожно листать. — Славная книга! — вздохнул он, и серые глазки заблестели. Водя пальцем по строчкам, он прочёл: — «…Постоянно проверяй курс, ориентируйся по звёздам, наноси на карту островки, течения и холмы. Необходимо ставить шкипером на корабле того, кто хорошо знает компас, умеет наблюдать за звёздами, горами и островами и ориентируется в глубинах по цвету воды. Осторожно ходите в глубоких водах, постоянно исследуйте их и не относитесь беспечно, тогда не будет промахов». — Суй Бучжао поднял глаза на Баопу: — Слышал, нет? Ходить по морям на корабле не так-то просто: «Постоянно исследуйте их и не относитесь беспечно»! — Он положил книгу обратно в коробку и лёг на кан. Глаза его были полузакрыты. — Эх, Баопу, люди моего поколения почти все поумирали. Думаю, Валичжэнь не стареет, он становится моложе. Хочу сказать тебе о двух вещах, хотя боюсь, что ты примешь это за пьяную болтовню.
— И что это за две вещи? — спросил Баопу.
— Во-первых, эта книга. Когда меня не станет, она будет твоей, и ты должен беречь её как зеницу ока и следить, чтобы её не выбросили.
— Сделаю, — ответил Баопу.
— Свинцовый цилиндр с его худым семенем так и не нашли, — продолжал старик, — теперь ты должен проверять каждого родившегося ребёнка, нет ли у него дефектов, и надо найти этот цилиндр.
— Сделаю, — пообещал Баопу. Суй Бучжао перевёл дух и продолжал:
— Ещё нужно приглядывать за старинной городской стеной государства Лайцзыго, нужно, чтобы люди осознали, что Валичжэнь когда-то был стольным градом! А ещё старый корабль, что нынче установили в центре провинции. Люди должны понять, что он принадлежит городку, что они должны поклоняться ему. Если не воочию, то хотя бы в душе! — Буркнув что-то в ответ, Баопу и не заметил, как у него на глазах выступили слёзы. И он тихо повторил слова дядюшки: «Старый корабль, поклоняться в душе»…
Даси и Наонао часто приходили навещать Цзяньсу там, где он теперь обосновался — во дворике Го Юня. Обычно он лишь прогуливался, загорал, пил отвары из трав, учился у Го Юня цигун и не ел несвежих продуктов. Даси как-то принесла Цзяньсу палочку сахарного тростника, но Го Юнь его отверг.
— Всё, что привозят с юга, уже несвежее, — строго заявил он.
В комнате Даси без конца целовала Цзяньсу, не смущаясь присутствием Наонао. Она покрывала поцелуями его лоб, глаза, бескровную шею. Часто слёзы струились у неё из глаз, и она вытирала их тыльной стороной ладони, горестно восклицая:
— Правитель небесный, как же ты допустил, чтобы он заболел, проклятье! Не нужно было ездить в город, я знаю, под его воздействием ты так заболел. Цзяньсу, выздоравливай быстрей…
Цзяньсу лишь молча смотрел на неё.
Сидевшая рядом Наонао листала лежавшие на кровати «Вопросы к небу». Она знала, что во время болезни Цзяньсу было позволено читать только эту книгу. Наонао в последнее время сильно похудела, побледнела и сидела, тонкая и хрупкая. Однажды она сказала Цзяньсу:
— Я всё ещё жду его.
— Жди, — кивнул Цзяньсу.
Работа по проектированию и изготовлению передаточных колёс вступила в решающую фазу. Ли Чжичан вместе с «брехуном» техником Ли, Суй Бучжао, а также помощниками из кузнечных цехов работали день и ночь. Узнав об этом, многие потянулись посмотреть, понимая, что происходящее — самое значительное новшество в производстве лапши в Валичжэне за последние несколько десятков лет. Дом превратился в цех и работа кипела. У людей появлялось желание работать, и царил замечательный дух. За работой все вели разговоры, особенно много разговаривали Ли Чжичан и техник Ли. Суй Бучжао рассказывал о своих приключениях в морях, такие чудеса, что его слушали, вытаращив глаза и разинув рот. А «брехун» повествовал о делах космических, рассказывал о «звёздных войнах», и Суй Бучжао всегда слушал его с большим интересом.
— Хорошая штука — послушать молодёжь, — говаривал он. Каждый день он находил время, чтобы заглянуть к Ли Чжичану, потрогать своими руками каждое колёсико, каждый вал, и когда работа стала близиться к концу, он с каждым днём испытывал всё больший восторг.
Однажды «брехун» разложил несколько колёс на земле и стал объяснять устройство Млечного Пути. «Вот Земля, Сатурн, Венера, Луна…» — указывал он на колёса. Ли Чжичан был очарован орбитами космических кораблей, которые тот чертил на земле, но никак не мог взять в толк, что такое «выход в открытый космос». Огромный интерес вызвала у всех тема «летающих тарелок». Суй Бучжао засвидетельствовал, что десять с лишним лет назад в один из вечеров целый строй из десяти «тарелок» действительно пролетал над Валичжэнем, они сделали три круга над излучиной Луцинхэ и улетели. Ли Чжичана больше интересовали «звёздные войны», он выразил удивление по поводу того, что «летающие тарелки» сделали три круга, но тут же принялся расспрашивать техника Ли о технических достижениях США и СССР в космических полётах. Ли Чжичана больше всего озадачивали технические термины, большинство из которых ему было не запомнить, а «брехун», как назло, будто знал их наизусть. Он считал, что у техника Ли, должно быть, очень необычный мозг, как и у его дядюшки. Все эти «инфракрасные зонды», «мощные лазеры», «длинноволновые инфракрасные детекторы на ракетах», «технология адаптивной оптики» — сам чёрт не разберётся. Как ни странно, чем больше он не понимал, тем больше хотелось слушать, просто как наркоман.
— А эти страшные штуковины, как они называются? Снова забыл!
Не отрываясь от работы, техник Ли отвечал:
«Длинноволновые инфракрасные детекторы на ракетах». Они могут обнаруживать баллистические ракеты с боеголовками во внешних слоях атмосферы, проводить предварительное опознавание и следование за ней. А «технология адаптивной оптики» позволяет в основном не подвергаться воздействию атмосферы при поиске целей в воздушном и безвоздушном пространстве. Скорость обработки данных у американцев достигает десяти миллиардов в секунду…
— Невероятно! — ахнул Ли Чжичан.
— Не имея этих основных вещей, американцы не решатся на планирование «звёздных войн», — кивнул техник Ли. — По словам моего дядюшки, в этих планах стратегии совсем чуть-чуть — на девяносто процентов это вопросы передовых технологий. То есть технологии играют ключевую роль. Аппетиты у американцев немаленькие: на симпозиуме их агентства по космическим исследованиям они заявили, что к концу восьмидесятых отправят космические аппараты ко всем планетам, кроме Плутона. А ещё хотят построить долговременную обитаемую базу на Луне.
— А как насчёт Плутона? — подумав, спросил Ли Чжичан.
— Плутон очень далеко от Земли.
— А на Луне что есть доброго?
— Там немало благородных и редких металлов, — кивнул техник Ли. — Но главное — это использование Луны как базы для исследования других планет. Продукция некоторых передовых технологий может быть получена только в космосе, в условиях невесомости, производство будет и быстрее, и эффективнее. Неудивительно, что американский президент заявил: «В космосе мы сможем производить лекарства, необходимые для спасения жизни людей, за тридцать дней, а на Земле на это понадобилось бы тридцать лет…»
При этих словах все присутствующие заинтересованно подняли головы. Посмотрели на техника Ли, потом продолжили работу. Ли Чжичан снова принялся расспрашивать о Советском Союзе и, не дожидаясь ответа, повернулся к Суй Бучжао: