«Понял, молчу!»
То-то!
У ворот замка – высокая фигура. Стоит, нас ждёт. И он – не скелет.
– Некромант! – воскликнул Марк.
– Спасибо, Капитан Очевидность. Про пирожки говорить?
– Не надо. Уже знаю, что там – оба твои. Дед, зацени защиту замка. Почти, как твой Ниппель.
Смотрю на него с завистью. Потому как для меня – просто стены.
– В башнях – Камни Душ, как вы тогда вынули из диска. И эти работают. Дед! Они говорят со мной! Мне икать-колотить, как сыкотно!
– А что говорят?
«Спрашивают, кто мы», – встревает Душара.
– Я не понимаю! – Марк в панике. – Они активировали какие-то мощные атакующие артефакты!
– Не брызгай в компот, там повар ноги моет, – хлопает Марка по плечу Корк. – Если бы хотели нас прихлопнуть, не тащили бы сюда. Там бы порвали, как Рексик – грелку. И тут бы прикопали. Как подснежники. В эти… как ты их назвал, Дед?
Усмехаюсь, видя лицо Белого Хвоста. Эту невообразимую смесь общемирового языка и русского он не в силах понять.
– Клумбы, – киваю я.
«Душара, представься за нас, – говорю мысленно своему подселенцу, – раз уж ты, всё одно, вышел из спячки».
«А чё говорить-то?» – удивляется Дух.
– Ну, как обычно, – в этот раз, говорю вслух, – медам и мусье, сами мы – сироты не местные. Дайте водички напиться, а то так жрать хочется, что переночевать негде. И – не с кем.
И всё это время продолжаем идти. Вижу, как серая кожа лица некроманта растягивается в улыбке. А дядя-то – с юморком. Не Бродяга. Мозги не только сохранил, но и что-то человеческое осталось.
«Они спрашивают, почему мы не убиваем Поднятых?» – транслирует мне Дух.
– А надо было? – удивляюсь я. – Такие милые дройдаки! Такие трудяги! С такими мы бы коммунизм – к восьмидесятому году – точно бы выстроили! Им кушать не надо – работу давай! Не то, что эти – щеглы. Жрать бы им да жрать! И как в колодец проваливается. Уважаемый, ты мне не сдашь в аренду, по лизингу, пару сотен коммунаров? У нас столько всего не раскопано!
Некромант ржёт уже в голос. Мы уже рядом. Слышим его смех.
– Мне ваш Версаль очень приглянулся. Себе такой же хочу! У меня вон – семеро, а не уже семь десятков по семеро – по лавкам, желторотых. Хочу им такой же дворец откопать. Дети должны расти в эстетическом восприятии прекрасного, а не в дерьме коней – по уши.
– Да, очень красиво, – соглашаются «желторотые».
– Я вас давно уже жду, сироты не местные, – неповторимым голосом говорит некромант, – будьте гостями в моём доме. Мой дом – ваш дом, мой стол – ваш стол.
Устаревшая ритуальная фраза. Некромант только что поклялся, что, пока мы у него в гостях, мы – члены его семьи. Со всей ответственностью, его, за нашу безопасность и благополучие.
«Доступ – получен», – сообщил Дух.
Блин, как в компьютерных системах безопасности.
Молчаливые и очень стройные слуги в смешных ливреях забрали наших коней. Минуту дружно «зависаем»: а они умеют коней обихаживать? А чем кормить будут? А почему, в конце концов, они не кинулись на лошадок, утолять вековой голод?
Некромант посмеивается и ведёт нас в зал. Вспыхивают магические светильники, заливая роскошный зал, как из фильма про Наташу Ростову, светом.
– Не желаете с дороги перекусить? Или сначала смыть дорожную пыль и пот коней? – спрашивает некромант.
Мнения разделились поровну. Я – за чистоту, остальные – пожрать. Подчиняемся мнению большинства, идём принимать ванны. Да-да, чистота – залог здоровья. И это – правильно. А правильное – важнее. И имеет конституционное большинство.
Глава 5
Мраморная ванна, мыло, полотенца. Я млел в горячей воде. Если бы меня сейчас потащили бы на разделочную доску для прокорма всех этих скелетонов, не заметил бы.
Это не Некрополис, это – рай! Я не хочу уходить отсюда.
Рёв возмущённого живота вернул меня на землю. Как всегда, жизнь – тривиальна. На полёт фантазии и возвышенность чувств – лишь миг.
А для Звезды, что сорвалась и падает,
Лишь только миг, ослепительный миг!
– пою я, одеваясь. В запасное исподнее, что возил в рюкзаке. И в «домашний» комплект – камуфляж, старательно чиненный. Молчаливая костлявая «горничная» взяла мой походный комплект на чистку. Надеюсь, что на чистку. И что не порвут ничего своими граблями костяными.
Зеркала нет. Но есть расчёска. Уже хорошо. Я тут стал, как ведьмак, – седой и длинноволосый. По количеству шрамов – тоже догоняю. Может, побриться? Без зеркала, конечно, сложно, но – возможно. Рёв живота говорит: в другой раз.
Некромант сидит в высоком кресле во главе стола. Шпана нетерпеливо стонет. Такие запахи, а этот старый пердун копается, как гимназистка перед первой брачной ночью! Это говорят мне их взгляды.
Сажусь, издевательски медленно перекладываю столовые приборы, заправляю салфетку за воротник, под яростное рычание желудков молодёжи. И когда я, скрестив серебряные вилку и нож, прикоснулся к печёной утке, с грохотом стульев они накинулись на еду, разрывая барашка на куски руками, со стонами впиваясь в румяное, сочное мясо.
«Это реальная еда? Или иллюзия?» – спрашиваю Духа.
Некромант улыбается. В голове у меня щёлкнуло и неповторимый голос сказал:
«Молодец, догадался. Это – иллюзия. Но еда – настоящая. Никто из нас не умеет теперь готовить. Это – копчёное, вяленое и маринованное мясо и фрукты. Мы имеем связь с внешним миром через доверенных живых. Ешь, не бойся. Без иллюзии выглядит не так аппетитно, но так же – безвредно».
– Как давно вы здесь? – спрашиваю.
– Всегда, – отвечает некромант. Он не ест. По вполне понятным причинам. Он – не живой человек. Но и не мёртвый. Бессмертный. Как тот самый Кащей.
– Всегда – слишком долго, – качаю головой.
– Не слишком. Тяжело только первые несколько веков. Когда умирают те, кто был тебе дорог. А потом – привыкаешь.
Невольно передёрнуло.
«Доверенные живые – это потомки?»
Некромант кивает. И с явным любопытством и каким-то наслаждением смотрит на ребят. Они опять начали дружескую перебранку. Щеголяя друг перед другом, кто кого сильнее и изощрённее «подколет». Особым шиком у них считается – к месту применить идиомы и летучие фразы не только из моего мира, но и на моём языке.
– Дети, – вздыхает некромант с лёгкой улыбкой. – Дети в доме – радость. Без них дом пустой, глухой и – холодный. Как склеп.
Ого! Как многозначно! Сколько много он сразу сказал.
– Сколько вы сможете терпеть наше общество? – спрашиваю.
– Сколько захотите, – махнул рукой некромант, – с Потопа вы первые живые, что пришли сюда. Даже мои потомки до неконтролируемого ужаса боятся этих стен. И первые – кто не нападает на моих… слуг. Вы меня заинтересовали. Что вас привело в мой Некрополис? Мне понравилось твоё название моего Владения.
– Мимо мы шли. Увидели – не совсем живые ребята работают. Стало интересно.
– Помотала вас жизнь, если вы на нежить не бросаетесь с топорами.
– Есть такое. И, хозяин, как к вам обращаться?
– Некромант, мне – понравилось. Тем более что, таких, как я, больше нет. Не спутаешь – нет однофамильцев.
И ржёт. Ребята косятся, перестав перекидываться костями. Дети! Причём – бескультурные дети.
– Так, зачем мы вам? – спрашиваю.
– Вы – мне? – удивляется. – Ни за чем. Любопытство. Жить века, день за днём, похожим один на другой, – довольно скучно. Особенно, если тебя уже не донимают телесные заботы – сон, еда, половое влечение. А вот зачем я вам?
И вонзил в меня взгляд своих холодных глаз. Под таким взглядом, так и хочется сказать – прокурорским, как-то расхотелось ваньку валять:
– Я не знаю, – честно отвечаю я, – мы как бы и случайно здесь, но – как бы и нет. А для чего – не знаю. Мы не знали, что найдём ваш Некрополис, но подарок вам прихватили. Портос, троглодит оглоедовский! Харэ утробу набивать – харя треснет. Неси посох.
– Сей миг! – вскакивает Молот, вытирая руки о довольно-таки грязный платок. Ну, хоть не о штаны или о волосы – уже прогресс приличный.
– Мы тут случайно упокоили одного персонажа. Ибо он чуть не упокоил нас. И у него был какой-то посох. Говорят, Повелителя Мёртвых. Нам он – без надобности. И выбросить жалко. Вот, прихватили с собой.
Молот несёт посох на вытянутых руках, боевые перчатки надел, а всё одно – через лоскут сыромятины держит.
Некромант встал. Глазницы его залил зелёный свет.
О-о-о-о, зеленоглазое такси!
О-о-о-о, притормози, притормози!
Страшно, блин! Аж Ниппель сработал – отодвинул растерянного Некроманта от меня.
Извиняюсь, объясняю, что хрень эта срабатывает, когда я испужамшись. А зелёные глаза – ещё со времён «называешь ты меня колдуньей» – меня пугают.
Некромант смеётся. Берёт из рук Молота палку. Молот бежит и прячется за спину распухшего от страха Корка. Посох окутывается бледно-зелёным пламенем. Хрустальный череп в изголовье исчез за ядовито-зелёным шаром колышущегося протуберанца.
Некромант кланяется мне в пояс. И уходит. Мы растеряны. И есть как-то расхотелось. Молча, расходимся по своим комнатам. Благо все расселены в одном блоке – через стеночку друг от друга.
А что толку, что у каждого – отдельный номер, все уже через несколько минут собрались у меня. А всё – из-за самого номера. Ну не могли ребята поверить, что комната пять на шесть метров – спальня, три на четыре – уборная, а шесть на восемь – кабинет. И это – на одного! Колонны, полированный каменный пол с мозаикой, стены с изразцами, потолок с лепниной, гардины, шторы, балдахины – их всё это погрузило в состояние культурного шока. Даже Белохвоста, жившего в императорских покоях.
Как жить после этого? Как жили они в землянках с блохами? Как ночевать впредь у костра? Система водопровода и теплоснабжения вообще убила. Особенно – Молота. Ребята тупо боялись всего этого. Боялись – сломать.
– Вот вас накрыло! А когда в этих же ванных купались, в шикарном банкетном зале костями перекидывались – ничего?