Когда мы шли обратно по зелёным холмам и проходили через лес, никто из нас не горел желанием общаться. Братья иногда натужно шутили, но у остальных не было никаких сил поддерживать беседу. Я устал, замёрз и думал только о том, чтобы добраться домой и хорошенько выспаться. Не думаю, что остальные хотели чего-то другого
Уже когда мы дошли до города и нашу группу снова записали в книгу регистрации, я оставил здоровяку сумки, наскрёб остатки сил и поспешил к лавке травника. В городе таких лавок как минимум три, и по идее, лучше бы сверить цены, прежде чем что-то продавать, но я направился к ближайшей. Нужно было продать травы, пока они ещё свежие, а у меня остались хоть какие-то силы. И плевать на возможную разницу в цене.
Впервые толкнув тяжёлую дверь лавки, я сразу почувствовал тепло и густой аромат сушёных трав, смешанный с запахом воска. Возможно, в другой ситуации я бы насладился этими запахами, но сейчас у меня просто не осталось сил. После суток в горах я больше всего хотел разобраться с делами и наконец уснуть.
Я прошёл мимо полок, уставленных баночками с порошками и увешанных пучками сушёных растений, в дальнюю часть лавки, к торговцу.
Травник, пожилой мужчина с лицом, словно вырезанным из камня, сидел в углу, за массивным столом. И к сожалению, был занят: беседовал с человеком, одетым в добротную одежду, меховые сапоги и тёплый плащ. На поясе у посетителя висели кожаные перчатки и меч с прозрачной рукоятью, будто бы сделанной изо льда.
Мужчины смерили меня внимательным взглядом.
— Подожди немного, парень, — сказал травник и продолжил беседовать с посетителем.
Они ещё минут пять обсуждали разные травы и цены на зелья, которые недавно стали немного выше. На Земле можно было бы возмутиться таким поведением кассиров или консультантов, но здесь меня за такое просто выпнут из лавки. Но усталость давила все сильнее, и я наконец перебил их:
— Уважаемые, прошу прощения, что перебиваю ваш разговор, но мне бы побыстрее продать травы и вернуться домой. Очень хочется отоспаться после похода в горы.
Оба мужчины снова посмотрели на меня. Их взгляды задержались на моей обветшалой одежде.
— Эх, молодёжь… — покачал головой клиент травника. — Когда же вы начнёте думать о себе и покупать нормальные вещи?
— Вероятно, когда у нас появятся на это деньги?
— Ладно, парень, выкладывай на стол свое богатство, — кивнул мне травник.
Я послушно начал выкладывать всё принесённое: растаявшие ягоды, слипшиеся в одну неопрятную кучку; мяту (которая сразу привлекла внимание посетителя); а также остальные травы. К сожалению, во время транспортировки стебли немного потрепались, листья помялись, а бутоны утратили свою свежесть.
Травник внимательно осмотрел мои запасы и усмехнулся:
— Ты это всё в один поход собрал?
— Ага… — шмыгнул я носом.
— Видишь, Сигор? — обратился он к клиенту. — Мальчишка скоро тебя догонит! В первый раз его вижу, а смотри, что приносит — горная мята!
— Я вижу, что в первый раз, — кивнул Сигор. — Ладно, старый друг. Пойду.
Клиент развернулся и покинул лавку, а травник (кажется, его зовут Рой) принялся осматривать мой скромный улов. Его пальцы ловко перебирали стебли и листья.
— Так… Это горьколист. Им живот лечат, но для меня он бесполезный, — между делом объяснил он.
Растение полетело в мусорное ведро. Я невольно проводил его полет взглядом и едва сдержал улыбку, когда надпись, которая раньше гласила «Неизвестное растение», изменилась на «Горьколист».
— А вот это возьму, — сказал травник, поднимая пучок синих цветов с тонкими стеблями.
— А что это?
— Синецвет. Нужен для… Впрочем, неважно. Мяту я тоже возьму. Ягоды в следующий раз не носи, для них специальный контейнер нужен. Да и впредь будь аккуратнее, если бы синецвет не был бы так помят, я дал бы больше.
Он бросил стебли на весы, прикинул что-то в уме и протянул мне серебряную монету и двенадцать медных. Крупные деньги для прежнего Китта!
Я принял монеты, но чувство удовлетворения было слабым. Половина из того, что я принес, оказалась мусором. Если бы знал раньше, что искать, было бы гораздо проще.
— Ты совсем не разбираешься в травах, парень, — заметил травник, смахнув остатки мусора со стола. — Если хочешь заработать больше, наблюдай, что собирают другие. Вон, на опушке леса растёт светлоч: такая трава вроде ромашки, только с желтыми лепестками. Он ценится у алхимиков. Но будь осторожен за городом, да.
Я кивнул, запоминая его слова. Теперь реже буду таскать к травнику бесполезные сорняки.
— Спасибо за науку.
Я наконец добрался до дома, торопясь поесть и уснуть.
Только у матери было иное мнение. Женщина усадила меня за стол, поставила передо мной чашку горячего травяного вара и начала расспрашивать о походе. Понимая, что она распереживалась за сутки, что я провел в горах, вместо того, чтобы завалиться в кровать со словами «все завтра», как старый Китт, я постарался успокоить женщину, глотая отвар. После чая Киры горьковатый напиток хотелось выплюнуть, и я уж точно не хотел называть его «чаем», но я держался.
— Всё было отлично! — сказал я с эмоциональным подъемом, которого не чувствовал. — Нас подвез добрый человек на повозке, потом мы быстро поднялись в гору, — по обмерзлым, скользким ступеням, ага, — пересидели там ночь и небольшой ветер. Утром забрали цветок, за которым шли. Все прошло быстро и легко.
— А ничего опасного не случилось? Я слышала, подъем там опасный, и ёкаи на горе живут, и духовные животные… — пальцы мамы нервно теребят ткань серенького платья.
Я приподнял брови, будто удивился её подозрениям.
— Опасного? Да нет, мам, ты чего! Мы же были осторожны. Даже на крутых подъёмах все друг друга страховали. Лидер группы даже отдал мне рюкзак, чтобы я крепче стоял на ногах. Ветер сильный подул всего один раз, но это же горы — там всегда так бывает. Всё нормально было!
Она всё ещё смотрела на меня с каким-то недоверием. Я понимал: ей нужно больше уверенности. Поэтому продолжал спокойно пить чай и улыбаться.
— И медведей не видели?
Я рассмеялся.
— Мам, ну какие медведи? Зачем им сидеть на горе, если в лесах гораздо теплее и больше добычи? Не переживай. Всё прошло идеально! — я наклонился к ней чуть ближе и добавил с тёплой улыбкой: — Я же обещал быть осторожным. Всё хорошо, правда. Более того — я даже денег заработал, собрав по пути травы!
Выкладываю перед женщиной восемь медных монет.
Она вздохнула. Я видел, что ей стало полегче, но всё равно оставалась какая-то тень сомнения. Наверное, догадывалась, что я мог кое-что недоговаривать, чтобы не волновать её.
— Оставь эти деньги себе, купишь себе что-нибудь.
— Нет, мам, — говорю твердо. — Ты это либо на продукты потрать, либо отложи. Я больше заработал, но потрачу те деньги на вещи. Хочу ходить в гору и зарабатывать травами.
Женщина охнула, покачала головой, помрачнела. Ничего, у нее будет время, чтобы смириться с этим решением.
Поболтав, я наконец вошел в комнату. Как снимал вещи и ложился, уже не помню.
Продрых я до самого утра. А потом — начал раздумывать, как жить дальше и лучше. Теперь я знал об этом мире чуть больше, и идея всерьез заняться сбором трав казалась мне привлекательной. Разве что в горы нужно будет ходить с группой, самостоятельно я туда не сунусь.
Думаю, скоро будет следующий поход. Целитель начнет совать меня в любое место, где нужно пушечное мясо, которым можно отвлечь тварей. И лучше, если я к моменту следующего похода подтяну знания о травах, чтобы собрать побольше полезных и вернуться из похода с прибытком. Буду как тот позитивный человек из анекдота, которого послали нахрен, а он вернулся оттуда отдохнувший и с магнитиками.
Но лучше подготовиться к тому, что меня снова отправят на гору.
Вчерашний поход не прошел даром: штаны, которые вчера надел под низ, обзавелись двумя новыми заплатками — мать вечером зашила новые дырки. И хоть убей, не помню, когда я эти дыры получил.
Благо, теперь, после удачной сделки с травником, у меня наконец-то были деньги. Я знал, что мне нужно: хорошие и крепкие штаны, тёплая куртка и варежки. Это всё, что позволит мне в следующем походе чувствовать себя гораздо комфортнее.
Серебро — не слишком большая монета, но и не маленькая. Потому я столовым ножиком, сточенным и тупым, выцарапал букву «К» посреди монеты. На всякий случай. Потому что бедняк с серебром может вызвать у более респектабельных господ желание это серебро забрать, а первая буква имени даст хоть какое-то, но обоснование того, что монета моя.
И вот после обязательных медитации и тренировки (во время которой система продолжала мне писать, что я снова делаю все не так, как следует), я стоял перед лавкой старьевщика, сжимая в руке серебряную монету.
Этот дядька промышлял скупкой не только дешевых вещей у родственников усопших, но и одежды. Если у тебя нет денег (а серебрушка на одежду — это почти ничего), ты не шел к портному. Ты шагал сюда.
Я вошёл в лавку. Внутри было темно, пахло пылью и кожей.
За прилавком сидел старьевщик — мужчина с острым носом, похожий на плутливого лиса.
Его взгляд сразу скользнул по моим рваным одеждам, а потом задержался на сжатом кулаке.
— Чего надо? — буркнул он.
— Тёплую одежду по размеру, — ответил я, стараясь говорить твёрдо. — Штаны из волчьей шкуры, куртку и варежки.
Старьевщик хмыкнул.
— А хватит ли денег на такие запросы?
Но поднялся со своего места и подошёл к одной из полок. Выдернул оттуда штаны — серые, плотные, с мехом вовнутрь, потертые и явно ношеные, возможно — несколькими людьми. Потом снял с крюка потрёпанную куртку из толстой ткани, подбитую овчиной. Варежки он нашёл в ящике под прилавком. Всё это он выложил передо мной, но вместо того чтобы назвать цену, снова посмотрел на сжатый кулак.
— А деньги у тебя есть?
— А цена у вещей есть?
— Невежливый ты, парень, — спросил он медленно, голос его был вязким. — Не похож ты на того, кто может себе позволить нормальные вещи. Потому и спросил.