Воспоминания приходили постепенно, сопровождаемые легкой головной болью. То я думал о себе, как о пенсионере Станиславе Семеновиче, то вспоминал совершенно другую жизнь, где я — шестнадцатилетний подросток Китт Бронсон.
И вторая жизнь меня не радовала. Она была будто выдернута из каноничной Уси. У Китта была мать и старший брат. Росла семья в нищете и Китта постоянно избивали.
Правда, попаданец в этот раз был необычным для такой истории. Обычно в таких книгах душа, которая селилась в подростка, принадлежала непревзойденному мастеру боевых искусств, какому-нибудь магу, а в некоторых книгах вовсе могущественному богу. И начиналась история вида «Я КНЯЖИЧ РАКОВ ПЕРЕРОДИЛСЯ КОРОЧЕ БЫЛ ЖЕСТКИМ ТЕПЕРЬ СНОВА ГОВНО НО Я ИМ ПОКАЖУ». В моем случае штамп дал сбой.
Немного про мое новое тело. Честно сказать, паренек был не лучшим человеком. Мать пыталась пристроить его на работу в кузнице, чтобы получил нужную профессию, но парень волынил и всем видом показывал, насколько ему не нравится работать. «Случайно» ронял инструменты, с опозданием выполнял указания. Его мечтой была культивация и рост силы, хотя и в этом он не показывал выдающихся результатов. На что он соглашался — периодически работать на полях и выполнять не слишком трудные заказы, которые мать для него подыскивала. Починить крышу, почистить или прокопать колодец.
Крестьянином всю жизнь мне жить не хотелось. Хлебнув воспоминаний Китта, я понял, что мой ответ «сыну» был поспешным. Вряд ли у местного крестьянина, загруженного с утра до ночи тяжелой работой в поле, будет куча времени, чтобы наслаждаться жизнью и валять девчонок по сеновалам.
Отрешившись от личных воспоминаний, переключился на мир, но не нашел ничего хорошего в воспоминаниях Китта. За городами была дикая территория, где люди выживали в укрепленных деревеньках и были в лучшем случае гостями, но никак не царями природы. Мир вроде и с привкусом Китая, но без китайских имен и иероглифов, спасибо Господи.
В этом мире водятся духовные звери, злые духи умерших животных и людей, с которым жестоко обошлись при жизни и которые вернулись для мщения, демоны, которые приобрели магическую силу через практику даосизма. Главная цель этих существ — достижение бессмертия и божественности. Демоны добиваются этого как правило за счёт похищения и пожирания людей и прочих разумных. Вообще, здесь почти любой дух и зверь кровно заинтересован тебя сожрать. И нередко эти твари разумны, что печалит. Люди осели в самом дальнем и бедном уголке мира и назвали этот уголок «королевством».
Воспоминания наконец улеглись. Я открыл глаза и по-новому оценил место, где нахожусь.
Я в больнице. В средневековой больнице, которую бедная семья себе позволить не может. Китт был здесь дважды, и оба раза это приводило к экономии на продуктах и голоду.
Рядом сидит мать Китта, рано поседевшая женщина. Плохая еда и трудная жизнь оставила на ее лице отпечаток.
И похоже, сегодня парень сделал ее трудную жизнь еще хуже.
— Ты… — выдыхаю я хрипло, тестируя новые легкие. — Не нужно было… отправлять меня в больницу…
— Я не могу позволить своему младшему сыну умереть на моих руках.
— Ты и так много сделала для Ки… Для меня.
— Слишком много, знаю. Ты не устаешь повторять это. Но вместо того, чтобы ценить свою жизнь, ради которой я сделала слишком много, ты дерешься. Каждый раз, находя тебя на крыльце без сознания, я молюсь, чтобы ты остался жив. А в этот раз все было гораздо ужаснее, чем раньше, Китт. На тебе не было живого места. Мне сказали, ты чудом остался жив. Промедли я еще немного, и ты умер бы. Истек кровью от разрыва внутренних органов. Умер бы в шестнадцать.
Ах, да, драка с Асурой и его друзьями. Подросток, одногодок Китта, обожал не нападать, а выводить людей, чтобы они сами бросались на него.
Знакомство паренька с этой компанией началось безобидно. Сперва его пригласили в компанию, а потом — начали проверять на прочность. Дети стражников выбрали слова и темы, которые больше всего злили Китта. Сперва целью для насмешек стала его бедность. Потом — то, что его содержала мать (не так далеко от правды, кстати). Потом — предположения, какими способами мать вытягивала семью. Паренек бросался в драку, но постоянно огребал.
Эти темы работали до последней недели. После того, как Китта избили в предпоследний раз, и мама рыдала, он клятвенно пообещал ей, что больше не будет драться.
Когда ублюдки поняли, что темы исчерпали себя, они придумали новую. Они спросили, за сколько можно купить благосклонность матери Китта — за десять медяков, или хватит одного?
Этого он стерпеть не смог. И я оказался в ситуации, которая происходит каждый раз после драки. Только в этот раз последствия хуже, судя по ощущениям и месту, где я нахожусь.
У Асуры и его дружков был уже четвертый этап ранга закалки. У Китта — второй.
Китт занимался тренировками четыре года, с двенадцати лет. Парни занимались столько же. Правда, разница в ресурсах между детьми богатых родителей и Киттом была значительной. На их стороне — хорошая еда, алхимия и целители, делающие их тела сильнее, лучше, быстрее. На стороне Китта — боль и многочисленные тренировки. Нетрудно догадаться, что деньги выигрывали у упорства и стремления стать лучше. Как бы ты ни был силён, как бы ни старался, богатые и бессовестные люди всегда смогут компенсировать твои успехи деньгами и связями.
— Ты не прав, — запоздало сказала мать. — Мы не в больнице. В больнице сказали, что не смогут спасти тебе жизнь, настолько всё было плохо. Мы у целителя.
Её голос звучал слишком спокойно для человека, который только что стал на целый золотой беднее — именно столько стоили услуги целителя. А золотой — это сто серебра и десять тысяч медных монет. На самом деле чуть меньше, около девяноста семи, но целитель обязательно по верхней планке посчитает.
Я вздохнул, понимая, в какую ситуацию попал. Семья и так вальсирует на грани нищеты: денег едва хватает на еду, одежду покупают редко и уже ношеную, дом давно требует ремонта, а теперь еще и долг.
— Я разочарована, — устало добавила мама. — Я думала, что уж на этот раз ты поостережёшься. Я научила тебя письму и счёту — это гораздо больше, чем в своё время дали мне. Гораздо больше, чем есть у большинства детей здесь. А ты тратишь жизнь на драки. Если и в этот раз ты подрался из-за моей чести, то в следующий раз ставь здоровье моего сына выше моей же чести, — сказала она тихо, поднялась и направилась к выходу.
Глядя на её сухонькую фигурку, я почувствовал, как сердце сжалось от чужих эмоций.
— Мам… — беспомощно произнёс я ей вслед.
Она замерла на пороге, но не обернулась.
— Я уже потеряла твоего отца. Он был силён и так же не заботился о своей жизни. Прошу тебя, не повторяй его путь. Я не вынесу ещё одной смерти.
— Я всё исправлю, обещаю.
Меньшее, что я могу сделать в благодарность за новую жизнь. Знать бы только, как выдернуть из нищеты и себя, и ее.
Женщина вышла без ответа, и в груди поднялась обида. Опять же, не моя, а Китта. Я не чувствую, что в этом теле есть другая душа кроме моей, но эмоции паренька живы.
Итак. Что делать? Тренироваться ещё сильнее вряд ли это поможет — я и так выкладываюсь до предела.
Во-первых, не ввязываться в драки. Каждое избиение делало это тело слабее. Китту приходилось долго восстанавливаться: лежать неподвижно часами, чтобы хоть немного унять боль; мазать синяки травяными настойками; терпеть слабость и головокружение. Сейчас я пытался устроиться на кровати в положении, в котором тело болело бы меньше всего. А мог бы потратить это время на тренировки… а вот и стимул развиваться и культивировать, о котором говорил голос в трубке. Чем больше думаю над тем звонком, тем меньше мне кажется, что голос в трубке принадлежал моему сыну. Да и ситуация, в которой я нахожусь, даже не намекает, а громко орет, что разговор я вел с кем-то другим.
Ладно, тяжкие стенания по поводу не до конца прожитой прошлой жизни и прочую рефлексию отложу на потом. Сейчас нужно подумать, как выбираться из моей ситуации.
Значит, культивировать мне нужно, это я уже для себя принял и к этому готов. Я на второй стадии закалки: отличаюсь от тех людей, которые даже не пытались заниматься боевыми искусствами и медитацией, но по сравнению с богоподобными культиваторами из местных легенд я муравей… Пока.
Что я знаю о стадии закалки?
На стадии закалки есть девять уровней. С каждым уровнем кожа, кости и мышцы постепенно становятся тверже и крепче, сила и скорость существенно увеличиваются в сравнении с людьми, которые не культивируют. Качественный скачок сил происходит, когда человек переходит с девятого уровня закалки на стадию Пробуждения.
Когда кто-то пытается освоить девять этапов закалки, он должен принимать питательные эликсиры, чтобы дополнительно укрепить свое тело, прежде чем тренироваться и медитировать. Однако, поскольку эти эликсиры в основном дорогие товары, Китт не мог себе их позволить. Значит, мне нужно искать альтернативу, либо готовить их для себя.
От дальнейших размышлений меня оторвал целитель, вошедший в палату. Мастер Рик, про которого я не мог вспомнить ну ничего хорошего. Знала мама, куда отдать сына на лечение…
— У твоей матери не было денег, поэтому я вылечил тебя в долг, — не размениваясь на приветствия перед плебсом, сказал он. — Можете отдавать его деньгами, можете услугами. И чтобы долг на увеличивался, я время от времени буду предлагать тебе небольшие поручения. Например, собрать травы. У меня не хватает кое-каких растений, а травники за некоторые ломят такие цены, будто собирают их с императорских садов. Идет?
Соглашаться на предложение целителя ни в коем случае не следовало. Китт слышал про этого человека. Зачастую человека, которого «лечили в долг», ставили в группу, которой поручали опасные задания. И каждому из этой группы платили за поход столько же, чем стоил твой долг. И все, что получал такой человек — временное избавление от процентов.