Рой протянул контейнер мне в руки. Коробок оказался лёгким, но прочным на вид.
— Звучит полезно. А сколько обычно берут?
Рой усмехнулся.
— В твой короб таких должно войти ровно шестнадцать. Но ты же не только за духовными травами ходишь, верно? Так что лучше возьми четыре. Этого тебе хватит для самых ценных находок.
Я задумался. Контейнеры действительно выглядели полезными, особенно для тех редких духовных трав, которые могли потерять свои свойства уже через несколько часов после сбора.
— Сколько они стоят? — осторожно спросил я.
— Отдам четыре штуки за двадцать серебряных. Считай это скидкой за долгосрочное сотрудничество.
Я кивнул и отсчитал монеты. Рой забрал их и протянул мне четыре контейнера.
— Вот так-то лучше. Сорвал цветок — и сразу клади в контейнер, а тот — в короб. Не жди, пока трава завянет или потеряет силу.
Прежде чем уйти, решил задать ещё один вопрос:
— Рой, есть у вас что-нибудь от простуды? Какой-нибудь травяной сбор?
Травник кивнул и начал рыться в запасах. Достал щепоть знакомого мне мха, добавил к нему несколько листьев синецвета с ярко-голубыми прожилками, пару засохших листьев подорожника и ромашки. Уложил это в тканевый мешочек.
— Вот тебе сбор, — сказал он, протягивая мне смесь. — Завари всё это разом и выпей перед сном. Будет горько, невкусно, но действенно. Ночью пропотеешь как следует, а утром проснёшься здоровым.
— Спасибо. — Я взял пакетик, благодарно кивнул и пошел на выход. Теперь у меня есть серебро, и я найду, как им распорядиться.
Глава 15
Я уже дошел до двери лавки, отодвинул запертый засов, как вдруг Рой заговорил:
— Слушай, я все думал, нужно ли поднимать ли эту тему, и все-таки решил, что нужно. Для того, кто недавно начал ходить в гору, ты носишь очень хорошие травы.
Я обернулся, недоумевая.
— Да, вы говорили.
— И набираешь много. Причем из-под снега. Ты отличный травник, хотя неделю назад не знал о травах практически ничего.
— Спасибо, наверное?..
— Ты растёшь слишком быстро.
Эти слова прозвучали так спокойно и буднично, что сначала я даже не понял их смысла.
— Это вы к чему? — переспросил я, хотя внутри уже все напряглось.
— Ты знаешь такое слово, как «специализация»? Может, видишь перед глазами знаки, буквы?
— Э-э… — протянул я, чувствуя, как по спине бежит холод. — Нет. Не знаю, о чем вы.
— А ни о чём, — сказал он скучно. — Я просто рассуждаю вслух. Без всяких намёков.
Рой слегка прищурился, изучая мою реакцию. Затем он усмехнулся уголком губ, но в этой усмешке не было ни капли веселья.
— Знаки перед глазами есть у многих, — продолжил он, будто не замечая моего смятения. — Человек, который их получает, ни в коем случае не особенный. Но обладание этим даром стараются скрывать. Большинство боится, и правильно делает. Видишь ли, в нашем городе, да и в других, есть знающие люди, которые обращают внимание на тех, кто чересчур быстро растёт в мастерстве, в опыте. Таких ловят и отправляют на службу Домам. Магам, зельеварам. Таких людей ждет очень большое будущее в очень тесной каморке.
Я почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Сердце забилось быстрее.
— Не понимаю, о чём вы, — твердо сказал я, но меня сейчас наверняка выдавала моя бледность.
Рой откинулся назад на стуле, сложив руки на груди. Взгляд его вновь стал отстранённым, но напряжение никуда не исчезло.
— Кучу лет назад Император Апелиус изготовил специальные одноразовые артефакты, выглядевшие как каменные или глиняные таблички. Уникальные вещи, которые давали человеку невероятные силы: могли сделать его умелым воином, лекарем, счетоводом. Или травником. Сперва этих артефактов было много, их мог купить практически каждый, но шли годы, и те, кто достиг могущества благодаря этим артефактам, стали уничтожать наследие императора. Они боялись, что кто-то добьется чего-то большего, чем они. Окажется лучше. Умнее. С тех пор прошли сотни лет, но эти артефакты до сих пор где-то существуют. Лежат в развалинах, в кладах и сокровищницах. И иногда они находят своих владельцев.
Он замолчал на мгновение, будто проверяя, слушаю ли я. Я не мог отвести от него глаз.
— У меня нет этого дара, — продолжил он ровным голосом. — Никогда не было. И слава духам за это. Но я рассказываю тебе не о себе, а о том, что случилось с моим… — его голос сорвался. — С родным мне человеком, у которого такой дар был.
Я заметил, как его пальцы сжались в кулак, а взгляд потемнел ещё сильнее. На миг он отвернулся, словно пытаясь скрыть что-то — то ли боль, то ли гнев.
— Просто чтобы ты знал, — добавил он тихо. — У меня нет пиетета перед швалью, которая зовет себя главами Домов, я не играю на их стороне и о тебе я не донесу. Но не я один вижу твои успехи. Понял?
В этот момент я снова посмотрел в глаза травника. В них плескалась застарелая боль.
Я хотел что-то сказать — хоть что-нибудь, чтобы разрядить эту тишину между нами. Но обесценивать предупреждение от Роя словами «я не понимаю, о чем вы» не хотелось. Вместо этого я лишь кивнул.
— Спасибо вам за науку, Рой.
— Да не за что, пацан. Ладно, иди.
Но после такого я выходить не спешил.
— Рой, — начал я тихо, — я понимаю, что это не моё дело, но вы упомянули о человеке, который был вам дорог. Это был ваш сын? Тот, что оставил рисунок?
Травник посмотрел на меня, словно оценивая, стоит ли продолжать разговор.
— Ладно… ладно, расскажу, — медленно сказал Рой. Голос звучал устало и надломлено. — Может, тебе это пригодится. Или предостережёт.
Мужчина тяжело поднялся со своего места, шагнул к стене и поправил раму рисунка.
— У меня был сын, — начал он тихо. — Мальчишка лет десяти. Звали Элиас. Умный был, шустрый. Как все мальчишки, любил лезть, куда не следует. То за стену сбегал, то здесь по крышам прыгал. Но особенно любил тоннели под городом. Воображал, что там скрыты тайны древних времён. Я улыбался и соглашался, но взял слово, что глубоко спускаться не будет — ходили слухи и про контрабандистов, которые за город пути вывели, и про всякую шваль бездомную. Элиас был осторожным, но однажды вернулся из-под земли с глиняной табличкой.
Рой замолчал на мгновение, будто собирался с мыслями.
— Табличка была странной. Честно, не отличил бы ее от мусора, если бы Элиас не вцепился в находку, и не пытался расшифровать начертанные на ней символы. Он не смог прочесть их, но рассказал мне, что когда коснулся той таблички, стал видеть то, чего раньше не замечал. Невидимые знаки. Словно мир вокруг него открылся с новой стороны. Словно он заглянул за грань, куда людям хода нет. Его память стала потрясающей — парень запоминал всё до мельчайших деталей. Всё, за что он брался, у него получалось, будь то сложные расчёты или работа руками.
Я нахмурился. Похоже, парень забивал слоты навыками.
— Я думал, у него дар, — сказал травник с горькой усмешкой. — Да, именно так я сначала и думал… Но потом за ним пришли люди из Дома Крайслеров. Алхимики, м-мать их.
Рой повернулся ко мне, и в его глазах сверкнула затаённая ярость.
— Только тогда я понял, что они следят за такими, как мой мальчишка. Они заявили, что Элиас обладает редчайшим даром и что его нужно отправить «на службу». Я пытался возражать. Спрашивал, по какому это праву, говорил им, что он ещё ребёнок и должен жить с родителями. Но их это не волновало. Я обратился в городской совет, и оказалось, что мои знакомства, которыми я привык дорожить, не больше, чем пыль на ботинках. Те, кто должен был следить за законом, просто закрыли глаза. Я заперся дома, чувствуя себя загнанным в клетку. И сидел там с семьей, пока к нам в дверь не постучал практик стадии перерождения — это уровень королевского гвардейца, если ты не знаешь, — и не сказал, что если я не соглашусь с их решением, не склоню голову, меня ровно на эту голову и укоротят.
Он тяжело вздохнул и опустил голову.
— Я бы все равно не отдал его! Но я ничего не решал. Пока я разговаривал с этим человеком, парнишка сбежал через окно: выбрал себе судьбу сам. Они забрали его и ушли. Даже не дали попрощаться как следует. А через пару месяцев пришло письмо, сухое и короткое: «Ваш сын погиб во время тренировок». Тренировок! Ему было десять лет! — голос Роя сорвался на крик, но он тут же взял себя в руки и продолжил уже тише: — Жена этого не пережила. Умерла от горя через год после того, как мы потеряли Элиаса.
Я молчал, не зная, что сказать. Рой сделал пару грузных шагов, добравшись до прилавка, и рухнул на затрещавший стул.
— С тех пор этот магазинчик — всё, что у меня осталось. Только травы и беседы помогают мне жить. Хотя иногда кажется, что я и не живу уже давно.
Я хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Что можно ответить человеку, который рассказывает такое?
— Я не верю, что Элиас умер, — вдруг сказал Рой. Мужчина будто говорил не со мной, а с самим собой, пытаясь убедить. — Нет, не верю. Иногда мне снится, что сын сидит в крошечной каморке, где нет ни окон, ни света. Он склонился над столом, считает цифры в бесконечных документах. Его пальцы дрожат, глаза пусты, но он продолжает писать. А потом поднимает голову и смотрит на меня. Не говорит ни слова, но я знаю, что он хочет. Хочет, чтобы я его забрал.
Рой замолчал, и в тишине было слышно только, как за окном шелестит ветер. Я по-прежнему молчал, чувствуя себя беспомощным свидетелем чужого горя. А что я мог сказать? Банальное «надо жить дальше»? Лживое «все наладится»?
Я пытался подобрать слова, но безрезультатно.
— Мне жаль, что так вышло.
Он покачал головой.
— Не нужно сожалений, пацан. Это ничего не изменит. Но ты выслушай внимательно все, что я сказал, и будь осторожен. Не выделяйся слишком сильно, не показывай свои способности другим. Будь аккуратнее, умнее. И расти в рангах.
Я кивнул:
— Спасибо за предупреждение.
Рой махнул рукой.
— Иди уже. Я посижу, переберу твои травы и повешу сушиться. Что-то старик Рой размяк совсем, да?