Медитация качалась медленно, хотя бустеров у нее было немало: целых два бонуса, направленные на усиление эффекта от самой медитации. Подозреваю, что мне нужно медитировать в глубинах подземелий секты, но мастер Линь, когда я подошел к нему с этим вопросом, посмотрел на меня и сказал, что в туннели нельзя без сопровождения в виде наставников. И не потому, что нас там сожрать могут, просто там алтарь рядом, и вообще место едва ли не святое — шастать там не нужно.
Дух качнулся с трех до пяти. Чуть меньше, чем в два раза, а ощущения непередаваемые — резерва стало больше, использовать ледяную и теневую Ци могу гораздо дольше. Если раньше запитанные на максимум печати работали всего двадцать минут, и переместиться я мог на семьдесят метров, то теперь держатся час, и прыгать я могу метров на двести. Здесь и тренировки сыграли — я каждый день по два-три раза истощаю собственный резерв в зале, тренируясь с духовными техниками.
Я вырос, безумно вырос по сравнению с собой прежним. За пару дней упростил кучу рецептов и вместе с Альфом создал усиливающее масло. Да за это нас вообще на пьедестал алхимии поставить нужно!
Осталось только донести рецепты до народа.
Неделю я ходил, как мешком прибитый, пытаясь понять, как можно убедить людей передавать друг другу рецепты.
Я перелопатил всю свою память в поисках выхода.
И — самое удивительное — нашёл.
Мне помогли шумеры и древний рецепт пива.
Шумеры знали толк в сохранении рецептов (или в шутках). Они пронесли рецепт пива через три тысячелетия, завернув его в молитву! Один из старейших известных рецептов был найден на шумерских глиняных табличках — и это именно рецепт ячменного пива. Правда, под видом гимна богине Нинкаси.
Энки-Нудиммуд — твой отец родной,
Нинти, Абзу госпожа — родительница с добротой.
О, Нинкаси, зерно ты в чане мешаешь,
С травами пряными закваску даёшь…
И так далее — о подготовке солода, о сусле…
Я на секунду представил, как в сумерках у очага жрецы напевали этот гимн, а на деле просто зачитывали инструкцию: «Возьми ячмень, замочи его, дай прорасти…». Суровые мужчины в длинных хитонах слушали, почтительно кивали, а на самом деле запоминали, сколько дней ждать и когда наконец можно будет выпить.
Идеальный вариант.
Осталось превратить рецепты в полурелигиозные стихи, записать их на пергаменты и разнести по храмам. Жрицы, которые действительно хотят помогать людям, наверняка поймут, что попало к ним в руки. Вопрос только в том, захотят ли пользоваться новыми гимнами.
Если захотят, даже Дом Крайслеров не сможет надавить на храмовых служителей. Это шаткий институт, в котором трудятся полуголодные люди, но он пронизывает всё общество — сверху донизу. Если умирает бедняк, его тело несут в храм. Если умирает богач, его тело тоже несут в храм (или нанимают жрицу, чтобы провести ритуалы в доме усопшего).
Не знаю, существуют ли в этом мире настоящие боги, но молитвы работают безотказно — тело, над которым жрецы или жрицы провели обряды, не восстанет в образе Цзянши. Значит, даже если храмовых жриц начнут преследовать за «новые песнопения», кто-нибудь обязательно вмешается.
А если информация разнесётся по миру, её потом топором не вырубишь. В земном прошлом, например, за политические анекдоты людей сажали в тюрьмы, но переставали люди их рассказывать? Нет!
Если всё пойдёт, как нужно, вскоре храмы наберут влияние, и на проповеди станет приходить куда больше людей, чем сейчас.
Что мне это даст?
Во-первых, я пойму, как это общество реагирует на внедренную информацию. Может, в будущем газеты буду печатать? Назову ее «Вестник Руанских земель» и стану влиять на настроения в обществе, как захочу (пока меня не прикончат или не приструнят).
Во-вторых, я оценю возможность действовать на общество через институт веры. А потом, если стану фигурой, с которой будут считаться из-за силы, смогу и раскрыться: мол, да, это я научил людей петь нехорошие песенки. И собрать положительную репутацию еще и от этого поступка.
Откладывать дело я не стал. Закупился в разных лавках пустым пергаментом, чернилами и перьями, а потом потратил два дня на рифмовку и запись рецептов. Например, рецепт бальзама для чистой кожи выглядел так:
О, Шэньнун, ты целитель небесных полей,
Травами лечишь ты тело людей.
Облепиха и пихта в союзе живут,
А ромашка добавит целебный уют.
Твои дары — земли секрет,
Шэньнун, ты — мудрости рассвет.
Корень алтея и шалфей добавляй,
Древесный дёготь в бальзам помещай.
Пусть кожа очистится в свете зари,
Главное — корни отдельно свари.
О, Шэньнун, своей мудростью нас одари.
Получилось ну уж очень притянуто, я весь извёлся, пока срифмовал строки, но основное соблюдено. В рецепты зелий я ещё и тайминг умудрился засунуть, и пропорции. Вышли они длиннее, рифмы слабее, но главное сделано. Если жрицам не понравится — пусть ищут рифмоплётов и переделывают.
Я записал рецепты, наварил по ним зелий, разлил по бутылькам и примотал к каждому соответствующий свёрнутый пергамент с рецептом. То есть, с гимном, конечно же. А ночью дошёл до храма и оставил мешок у дверей.
Моя диверсия против Дома Крайслеров началась.
И только время покажет, получилось ли у меня, или я просто выкинул на ветер три золотых.
Глава 6
В Циншуе было спокойно.
Никто пока ещё не пел на улицах гимны и не читал новые молитвы. Вообще я еще и не понял, сработала моя идея или нет. Видел, как монахиня утром вышла из храма, осмотрела мешок и забрала в храм. На этом все.
В общем, все шло своим чередом. Я занимался привычными делами: продолжал варить зелья, учился, тренировался. Вечерами гулял с Лиссой и заряжался позитивом от её рассказов о доме и детстве. Иногда девушка хватала меня за руку, а я перехватывал её свободной рукой, приобнимая за талию. И так в обнимку мы могли пройти не один километр через Циншуй.
Что удивительно, хоть и закономерно, Фаэлина попадалась на глаза всё реже, в основном на сеансах массажа. Она прекрасно знала о Лиссе. Теперь мы с Фаэлиной, к моему облегчению, общались как хорошие друзья. Правда, я заметил, что Фаэлина ещё больше налегла на физические тренировки и занятия с Ци.
Я преуспевал в учёбе. Где-то помогала моя память, где-то — навыки, которые я развивал с самого начала своего пути. Каждый день был расписан по часам, и я старался использовать время с максимальной пользой.
Сегодняшняя тренировка была особенно сложной. Для десятерых учеников выделили по обширному квадрату, чтобы ненароком чья-нибудь техника не задела соратника. Мне с моими печатями и телепортацией требовалось больше пространства, но Валеон настаивал на том, что мне для начала стоит отточить контроль и качество, а не количество и масштабы. Он же придумывал нам задания на развитие техник.
Я вот уже научился ставить печать и прыгать к ней с нагруженным до отказа рюкзаком. Дополнительный вес усложнял задачу: первые телепортации через «Врата ночи» прошли криво и косо — мне нужно было сосредотачиваться и будто бы тянуть рюкзак за собой через то место или измерение, которое находится между мной и печатью.
Сегодня я в очередной раз посоветовался с наставником, как можно усложнить себе задачу. Валеон посоветовал ставить сразу три печати подряд и перемещаться через них цепочкой, не снимая тяжеленного рюкзака. Это требовало не только точности, но и концентрации — нужно было сосредоточиться после одного перемещения и сразу же «блинкануть» снова.
Без инцидентов всё же не обошлось. Все мы услышали громкий хлопок, и я повернулся одним из первых, чтобы увидеть зрелище устроенное Апелием. Огневик отчего-то выпустил шар огня, который взорвался прямо за спиной Гар Руса. Бедолагу от взрыва повалило на пол.
Ничего страшного для практика. У Валеона набор зелий для заживления ран, от ожогов и прочего. Никто в группе даже не засмеялся и не пошутил над этим. Однако что-то нашло на Гара: едва поднявшись, тот обернулся и выпустил в огневика плотный сгусток тьмы, отдалённо напоминающий сжатый кулак.
Апелия отбросило метра на три. Могло и дальше, но дальше была стена, в которую практика и впечатало.
— СТОП.
Зал заполонила Ци мастера. Воздух сразу стал вязким, и я едва не споткнулся при очередном шаге, когда кроме рюкзака на плечи надавила еще и чужая Ци. А вот Апелий и Гар не удержались на ногах.
— Хотите драться друг с другом, только скажите, — мрачно сказал Валеон. — Я устрою вам поединок по всем правилам и с целителем. А драк на занятии мне не нужно. Мы с другими мастерами не для того вас тренируем, чтобы один идиот снес голову другому.
— Извини, Гар, — прохрипел Апелий. — Я случайно.
— Ничего, я тоже, — процедил Гар.
— Значит, продолжаем тренировки, — кивнул Валеон, прекращая «давить».
И мы продолжили. Рюкзак оттягивал плечи. Я прыгнул через первую печать — всё прошло гладко. Вторая — лёгкий толчок в груди, будто воздух на мгновение сжался вокруг меня. Третья — и вот я уже стою в конце зала, тяжело дыша, но довольный собой. Полторы секунды.
— Ещё немного, и сможешь брать пассажиров, — сказал Валеон, уважительно кивнув. Наставник стоял в углу, скрестив руки на груди, наблюдая за мной с лёгкой улыбкой.
— Только я запрещаю тебе тренироваться на людях без моего присмотра или кого-то из мастеров. Понял?
— Да, наставник, — коротко ответил я, вытирая пот со лба.
— А еще — тебе не помешает прежде потренироваться на животных. Это безопаснее и даст представление о том, как работают печати при перемещении живой нагрузки.
— Хорошо.
— Сегодня ты добился значительных успехов: еще немного и твоя техника шагнет на ранг выше.
— Думаете?
Неожиданно наш разговор прервали.
— Может, у меня тоже получается не хуже! — раздался раздражённый голос. — Может, у кого-то из гру