Я оглядывался по сторонам, щурясь и пытаясь прикинуть, где лучше ставить домик.
— Тут можно сэкономить на материалах, — вдруг сказал мужчина, отвлекаясь от трубки и обводя рукой деревья вокруг нас. — Лес сам пойдет в дело. Смотри, какие стволы — ровные, крепкие! На балки и стены пойдут идеально.
В его словах была логика: деревья действительно выглядели прямыми, крепкими, однако сырые, только на времянки пойдут, никак не на хорошие постройки. Я покачал головой.
— Не нужно, — сказал я твердо. — Пусть остается как есть.
Внутри меня вертелась мысль, которую я не мог до конца сформулировать. Конечно, стройка или проживание людей на острове будут обнаружены. Проезжающие мимо люди заметят дым из печных труб, увидят людей на берегу или услышат шум работы. Но все-таки лучше свести к минимуму внимание к этой земле. Чем меньше следов мы оставим, тем спокойнее мне будет. Лучше деревья и печной дым, чем открытый вид на огороды.
— Ты точно уверен? — снова заговорил Стайслан, не оборачиваясь ко мне. — Это же просто деревья. Мы все равно их используем для дела.
Скорее всего, в нем говорило нежелание возиться с доставкой материалов.
— Уверен. Я хочу домик из нормального, сухого дерева.
Стайслан хмыкнул и затянулся трубкой.
Наконец мы вышли к подножию скалы. Каменная громадина возвышалась над нами: старая, крепкая, покрытая пятнами лишайника и редкими кустами, чьи корни оплетали камень, ища щели.
Я запрокинул голову и посмотрел вверх.
— Поднимемся? — спросил Стайслан, уже начиная искать удобный путь наверх.
Я кивнул. Мне хотелось увидеть остров с высоты, хотелось понять его масштабы.
Мы нашли подходящее место для подъема, но все равно нужно быть осторожным: ноги то и дело скользили на мокрых камнях, а крутые уступы заставляли Стайслана глухо материться.
Когда мы наконец добрались до вершины, передо мной открылся вид, который заставил меня замереть на месте. Остров раскинулся передо мной во всей своей красе: ветер раскачивал сосны под нами, деревья едва слышно поскрипывали.
Я обернулся в сторону реки: мрачные, темные воды.
Будто дождавшись, пока я обернусь к реке, сквозь серые, плотные тучи прорвалось солнце.
Свет упал на реку, и в одно мгновение угрюмые воды ожили. Они перестали быть темными и пугающими — теперь река сверкала, как жидкое золото, переливаясь и играя бликами.
Берега реки, только что суровые и холодные, тоже преобразились: мокрые камни заблестели, и даже растущие на берегу деревья вдруг засияли миллионами капель на своих ветвях.
Я не мог отвести взгляд. В этот момент я пожалел, что не умею рисовать. Если бы я мог, я бы запечатлел этот миг навсегда.
Мы молчали несколько минут, наслаждаясь видом. Потом я повернулся к строителю.
— Давай обсудим, где лучше строить.
Вид со скалы открывался удивительный: остров был как на ладони.
— Домик нужно ставить в лесу, ближе к реке. Хороший вид — это удобно, но вода рядом нужна больше: готовить, стирать.
Стайслан задумчиво поскреб щетину на подбородке.
— Соглашусь. Но лучше выбрать место метрах в сорока от берега — помнишь, проходили проплешину? Вон ту, видишь? — ткнул он пальцем. — Там подо мхом скала, камень. Именно туда я бы домик и поставил, на небольшом пригорке. Дровяник рядом с домом, там же хватит места и для сушильни. А курятник можно чуть подальше. Ежели вдруг какая скотина переплывет реку, есть немалый шанс, что прежде, чем на людей напасть, она озаботится курями.
Мы окончательно утвердили план: где будет стоять дом, где разместятся сарай и дровяник, как лучше организовать сушильню. Даже место для туалета выбрали, всё было продумано до мелочей (но, зная стройку, обязательно вылезут неучтенные мелочи).
Я чувствовал трепет в груди и представлял, как это место оживёт, изменится.
Если, конечно, бригадир не сбежит с золотом, не убоявшись мести секты Тьмы, или не произойдет ничего из целой кучи других неприятностей.
— Ну что ж… — сказал Стайслан с лёгкой улыбкой. — Теперь осталось всего лишь построить всё это.
Я усмехнулся.
— Да… Осталось «всего лишь построить».
— Начнем завтра, — добавил Стайслан, — Материалы перевезем сами.
— Справитесь?
— За твои деньги — справимся. Мои люди знают своё дело и не подведут.
Когда мы возвращались к лодке, я достал подготовленные монеты. Семь золотых монет — весомая сумма.
— Задаток, — протянул я монеты. — Как и обсуждали, остальные восемь после завершения работы.
— Договорились, — убрал мужчина монеты за пазуху. — Завтра начнем.
У лодки я обернулся. В груди разливалось странное чувство — смесь восторга и предвкушения.
Скоро этот остров изменится. Люди будут работать бок о бок, строя нечто новое, значительное. Здесь появятся постройки, будут посажены духовные травы. Целый остров изменится потому, что я так захотел.
Для многих людей перемены — это нечто пугающее. Они привыкли жить так, как живут, и любое отклонение от привычного уклада кажется им чем-то огромным, почти катастрофическим. Уволиться с одной работы и устроиться на другую? Для них это целая революция. Пообедать в незнакомом кафе или пройтись с работы домой по другой улице — уже невероятные события!
Такие люди любят стабильность. Им кажется, что мир вокруг незыблем, что «переехать в другой город» или «на море побывать» для них находится за гранью возможного. Возможно, из-за этого ощущения предопределенности им сложно разрушить порядок вещей вокруг них: уйти от гулящей жены, или мужа, который колотит. Им кажется, что мир — монолитен, неразрушим.
Но мне нравится то, что происходит сейчас. Нравится чувствовать этот момент — когда делаешь шаг вперед и запускаешь цепочку событий, которые изменяют будущее.
Пока я сделал не так уж много, если честно: спас маму, победил старшего ученика на дуэли, дракона вон кормлю. Исчезни я, никто про меня лет через пять, кроме матери, и не вспомнит. Но сегодня, отдав семь золотых задатка, я заложил изменения, которые затронут жизни десятка стариков, а потом, быть может, и жизни сотен других людей.
Глава 23
Мы поднялись по лестнице на второй этаж особняка. Доски тихо скрипели под нашими ногами, но мы двигались не столь осторожно и напряженно, как при первых кормежках.
Каждый из команды чувствовал изменившуюся атмосферу. Если раньше стены этого места казались неприветливыми, мы внимательно присматривались к каждой тени и шарахались от каждого шороха (особенно — узнав о драконе), то теперь всё было иначе. Мы привыкли к дому, спокойно ходили по коридору, а громадный ящер больше не вызывал тревоги. Похоже, он свыкся с нами и перестал считать угрозой.
Сперва мы выгрузили из рюкзака мясо, потом я налил в ведерко заживляющее зелье, разбавил его водой и поставил у мяса. В прошлый раз ящер выпил его. Правда, эффект мощного зелья на такой туше если и был, то лишь косметический.
Дракон поел, попил и ушел к гнезду. Тогда мы медленно пошли по этажу.
Лапа дракона обросла новой чешуей, а вот старую мы сегодня собирали по всему этажу: на полу, в углах, в пыли, скопившейся под старыми шкафами, застрявшую между досками пола.
Каждый кусок и кусочек чешуйки, каждый осколочек стоил серебра или даже золота. Больше ценились целые чешуйки, без сколов, но таких у нас не было. Зато было много других: не знаю, кто дракона потрепал, но чешуи он скинул много.
Глаза моих спутников горели алчным огнём.
— Это целое состояние, — шептал Жулай, держа в руках крупную, размером с ладонь, чешуйку. — Прям… Прям дофига.
Он прищурился, всматриваясь в чешую, как в драгоценный камень. Лоб наморщенный — парень наверняка уже подсчитывает в уме, сколько сможет выручить.
Остальные члены отряда тоже не скрывали своего волнения. Их руки дрожали, когда они поднимали драконью чешую с пола или осторожно вытаскивали её из щелей в стенах, где дракон решил почесать лапу.
Я смотрел на всё это с равнодушием. Да, золото — это неплохо. Но это всего лишь золото. Деньги — это хорошо, но не более.
Во всяком случае, это не повод всматриваться в каждый кусок чешуи.
Я не выдержал.
— Жулай, давай ты потом тщательно их оценишь? — предложил я. — Вообще, не знаю, как вы, но я хочу поскорее закончить с этим и убраться отсюда.
Команда зашевелилась. Чешуйки полетели в мешок, стоящий посреди коридора. Еще минут десять мы выискивали драконьи ценности, всецело погрузившись в дело, а потом я решил поднять давно назревший вопрос.
— Послушайте. Вам не кажется, что дракона пора куда-то уводить, или попробовать отдать его секте?
Жулай оторвал взгляд от очередного кусочка чешуи, который он бережно переворачивал в руках.
— О чём ты? — пробормотал он, даже не глядя на меня. Сеона и Апелий были не менее удивлены. Лисса встала с пола, откуда она выковыривала кончиком ножа крохотную чешуйку и, скрестив руки на груди, принялась сверлить меня взглядом. С ней я уже этот вопрос обсудил, и она уже свое мнение сообщила.
— О том, что мы не единственные, кто мог найти этот особняк. Может, этого дракона кто-то видел, или увидит. Знаете, весьма сложно доказать свое право на дракона.
Команда переглянулась, но я видел в их взглядах не столько беспокойство, сколько непонимание.
— И что ты предлагаешь? — спросил Апелий. Его голос звучал скучающе, словно он уже заранее решил, что не согласится с любым моим предложением.
— Надо придумать способ переселить дракона, — повторил я.
— Ты смеёшься? — Жулай улыбнулся сам. — Это тебе не курица, которую можно сунуть в клетку и перенести. Да и с чего ради нам этим заниматься?
— Вы правда думаете, что можно спокойно продать находки и не привлечь внимания? Какого бы торговца мы ни выбрали, в секте и Циншуе уже завтра появятся слухи. Дальше за нами станут следить, и если даже мы окажемся невероятно скрытными, кто-нибудь целеустремленный прочешет лес. Кстати, при таком развитии событий дракона в любом случае найдут, куда бы м