— Значит, придут позже. Там немало хороших для секты вещей, но стоит проверить их очень тщательно — Крайслеры могли узнать о том, что их отправил я, и могли добавить туда проклятые предметы или какие-нибудь ядовитые сюрпризы.
— Я распоряжусь проверить их самым тщательным образом. У тебя все?
Я решил затронуть ещё один важный вопрос:
— И ещё одно дело. Я хотел бы заняться созданием в секте комнаты для медитаций.
На это мастер Линь вновь раздражённо поморщился и взмахнул рукой:
— Это здорово, но сейчас я не в настроении это обсуждать. Позже вернёмся к этому вопросу, как будет настроение и время. Сейчас хватает головной боли и без твоих экспериментов.
Я кивнул. Пока, в самом деле, не к спеху.
После небольшой паузы мастер достал из ящика стола конверт и протянул мне:
— Вот ещё письмо для тебя из Вейдаде. Твоя семья прибыла в Циншуй два дня назад и поселилась по адресу, указанному здесь.
— О! Спасибо вам за информацию, мастер Линь.
Старик лишь молча указал на дверь.
Глава 2
Я вошел в дом учеников. Прошёл по тихому, пустому коридору, мимо одинаковых дверей, за которыми слышались разговоры, смех. Кто-то громко и с выражением читал главу «Бестиария».
Добрался до своей комнаты, скрежетнул ключом в замке и вошел в комнату.
За месяц моего отсутствия комната успела запылиться.
Грязновато.
Душно.
Я поколебался, глядя на письмо, но решил пока отложить чтение. Открыл шторы, раскрыл ставни окна, впуская солнечный свет и свежий воздух. Взяв первую подвернувшуюся под руку тряпку, быстро навёл порядок — вытер стол, подоконник, стряхнул пыль с полок. Вымыл пол. Подумав, протер и стены.
Когда достаточно разошелся, выволок во двор матрас и выбил из него пыль. В принципе, это было не обязательно — кто-то готов все время обучения провести на старом постельном белье, ни разу не вытряхнув пыль из матраса. Но каждому свое.
Закончив уборку, я рухнул на стул, сжимая в руках конверт.
Сперва осмотрел его внимательнее. Бумага, из которой сложен конверт, явно не из дешёвых — плотная, гладкая, однотонно-белая, без украшений и гербов. На обратной стороне аккуратным почерком выведен адрес в Циншуе. Адрес скорее описательный, чем точный — никакой улицы или номера дома, просто указание на район и ориентиры поблизости.
Осторожно вскрыл конверт, развернул письмо. В глаза бросился знакомый заковыристый почерк — те же резкие изгибы букв и раздражающе чёткие росчерки, которые я уже видел в документах на столе Пирия во время нашей первой встречи.
С первых же строк письмо вызывает у меня довольную ухмылку: старик выполнил договоренности, причем не спустя рукава. Он не только договорился с Самиром о работе и переезде, но и подробно расписал все договоренности.
'Упрямый малый, — раздражённо писал старик, позволив себе выплеснуть личное на бумагу, — пришлось потратить уйму времени и сил, чтобы убедить его в выгодности предложения. Я представился купцом Чжау и сделал все в лучшем виде. Надеюсь, ты в ответ не подведешь старика и пришлешь обещанные зелья? Кроме того, я готов купить и другие достаточно эксклюзивные вещи.
Немного не к месту, но не предупредить не могу — в некоторых кругах Вейдаде говорят о тебе и происхождении твоего «таланта». Просто чтоб ты знал — я не имею к этому никакого отношения'.
Далее он сообщил, что семья присоединилась к торговому каравану и выехала из Вейдаде утром в понедельник. «Если погода будет благоприятной и лошади не начнут хромать, доберутся к тебе уже в среду вечером или крайний срок — в четверг утром. Если повезёт, то даже раньше».
Отложив письмо в сторону, я разворачиваю второй лист бумаги. Здесь уже официальным языком изложено разрешение действовать от имени того самого «купца Чжау». Документ выглядит солидно — внизу страницы аккуратно проставлена на сургуче печать, подписи чёткие и ровные.
Пирий меня удивил. Весьма обстоятельный человек, с которым приятно работать. Если бы не все годы, которые он потратил, исподтишка тираня мать и теша свои комплексы, цены бы ему не было.
Минуту раздумывал, чего бы я мог добиться с таким родственником, и к каким высотам бы пришел, а потом вздохнул и раз и навсегда выбросил эти мысли из головы. Живу здесь и сейчас, а не там и тогда.
Третья бумага оказалась договором о найме Самира на работу к этому самому «купцу Чжау». Подпись Самира стоит внизу страницы. В документе указаны выплаченные ему подъёмные — двенадцать золотых монет, как раз столько я оставил Пирию. Чуть ниже прописана и немалая неустойка в двадцать золотых на случай отказа от работы или невозможности её выполнения по причинам, отличным от перечисленных уважительных обстоятельств: на случай истерики брата и его отказа работать на меня.
Потираю подбородок.
Значит, семья прибыла сюда ещё два дня назад, и Самир уже пару дней ждет посыльного от «купца Чжау». И когда посыльным выступлю я, у брата совершенно точно возникнут вопросы.
Впрочем, вопросы однозначно возникнут, как и легкая истерика родственника. Нужно продумать, как действовать в таком случае, и постараться провести разговор так, чтобы Самир не отказался от заключенного договора, решив, что неустойка в двадцать золотых куда лучше, чем работа на младшего брата.
Письмо и договор ложатся на край стола. Я аккуратно сворачиваю разрешение действовать от имени купца Чжау и убираю в небольшой кожаный тубус для бумаг — этот документ возьму с собой, он может очень скоро пригодиться.
Поднимаюсь со стула и подхожу к окну, задумчиво глядя на улицу. Пожалуй, отправлюсь к семье сразу, не откладывая. Только душ приму и переоденусь.
Путь к адресу вышел недолгим. Шел полчаса, по пути свернул к торгующему выпечкой пузатому лавочнику и купил пирожок с мясом. С ним же разговорился: уточнил адрес, выяснил, что родные выбрали дом в довольно спокойном районе, и особо ничего плохого здесь не случается, разве что дети проказничают и тягают с лотка фруктовые сладости.
Попрощавшись с доброжелательным лавочником, миновал пару кварталов и оказался на тихой улочке, где дома стояли чуть чаще и выглядели скромнее. Остановился перед небольшим двухэтажным домом из сероватого камня с аккуратной черепичной крышей. Не те роскошные хоромы, которые были у Самира в Вейдаде, конечно, но дом выглядит добротным и надёжным. Крепкая деревянная дверь, чисто выметенные ступеньки крыльца — видно, что хозяева недавно въехали и уже успели привести всё в порядок.
Толкнул низкую калитку и вошёл во дворик, на аккуратно подогнанные камни дорожки.
Во дворе стоят пустые деревянные ящики, возле стены аккуратно сложены мешки — следы недавнего переезда.
Краем глаза замечаю движение за окном первого этажа: занавеска резко дёрнулась, и за стеклом мелькнуло знакомое лицо матери. На лицо сама собой выползла улыбка.
Не успел я подойти к дому, а мама уже выскочила на крыльцо. Глаза чуть блестели, а губы уже расплылись в улыбке.
— Китт! — воскликнула мама радостно, бросаясь ко мне навстречу. Я едва успел раскрыть руки, как она крепко обняла меня, прижимая к себе так сильно, как позволяли хрупкие женские руки.
— Ну наконец-то! — проговорила она дрожащим голосом. — Я уже и к вашей секте ходила, хотела тебя увидеть, но дальше ворот меня ваши ученики не пустили, и на просьбы позвать тебя или весточку передать не отвечали. Уж думала, придется там с утра до ночи стоять, чтобы увидеть тебя и передать, что мы переехали.
Я осторожно погладил маму по спине.
— Ну вот, я здесь. Как добрались?
За её спиной в дверном проёме появились Айна с Гулей на руках. Айна выглядела растерянной — явно не знала, как себя вести со мной после всего произошедшего: вроде и мужа унизил, и от мужа унижений в прошлом выхватывал, а с другой стороны — денег дал.
Я вежливо улыбнулся ей. Она несмело кивнула в ответ, и чуть отступила назад.
Гуля выглядела куда спокойнее матери: подняла руку, махнула ладошкой и громко сказала:
— Привет, дядя Китт! А ты сейчас с яблоком?
— Привет, — действительно, надо было взять у лоточника каких-нибудь сладостей. — Пока без яблока. Но как только узнаю, где продают самые вкусные, обязательно куплю.
Девочка серьезно кивнула. Сразу видно, что запомнила и если забуду, на дырявую память скидок не будет.
Мать тут же перехватила инициативу и потянула меня за руку к дому:
— Чего стоим на улице? Пойдем внутрь, там хоть посидеть и поговорить можно!
Внутри дом оказался уютным, хоть пока ещё и не до конца обставленным. У входной двери в ряд стояли ящики и сундуки с вещами. Часть мебели была завалена мешками, свертками, в углу прихожей громоздился целый штабель коробок. На столе в зале лежали стопкой аккуратно сложенные полотенца и постельное бельё.
Мама быстро освободила один из стульев от свёрнутых циновок и усадила меня за стол.
— Голоден? — спросила она заботливо. — У нас есть суп и свежие лепёшки.
Я покачал головой:
— Спасибо, мам, я уже поел.
Она недоверчиво прищурилась:
— Точно не будешь?
— Точно-точно, — заверил я её с улыбкой. — Но если есть чай, то буду чай.
Она вздохнула и скрылась на кухне. Через минуту вернулась обратно с подносом, на котором стояли несколько чашек и чайник, от которого вкусно пахло простыми травами.
Айна с Гулей уже исчезли на втором этаже. Мама же налила чай в две чашки и придвинула одну ко мне.
Попробовал. Чай крепкий, горячий и приятно терпкий. Кажется, мелисса, мята и что-то еще… шиповник?
— Рассказывай, как добрались, — звякнул я чашкой о гвоздь столешницы.
О своих путешествиях пока рассказывать не хотелось, потому я с удовольствием слушал маму. Как Самир договорился с торговцем, как мама предложила помощь с готовкой в походе, как в дороге на караван выскочила стая громадных волков, и как быстро расправились с ней охранники каравана.
— А так вроде бы ничего страшного или слишком уж примечательного не случилось, — закончила мама. — Дорога была долгой, Самир не переставая ворчал — то лошади медленные, то караванщики болтают много. Но в целом я рада, что перебрались мы без всяких нехороших событий.