— Для серьёзных переговоров у нас есть отдельный кабинет, — понизив голос, сообщил официант.
Никита Михайлович недовольно покачал головой, и официант принялся выставлять на стол тарелки и глиняные горшочки, закрытые тонкими пластами хорошо пропечённого теста.
— Что это? — с любопытством спросил я, приподнимая тесто вилкой.
— То самое жаркое с лесными грибами, — добродушно улыбнулся Леонид Францевич. — Вы только принюхайтесь, какой аромат!
— Жаркое только что из печи, — подсказал официант.
— В таком случае мы начнём с печёночного паштета с гренками, — решил эксперт. — И принесите нам ещё по кружечке эля.
Я намазал подрумяненный кусочек хлеба тонким слоем розового паштета, хрустнул корочкой и расплылся в довольной улыбке.
— Изумительно!
— Так вы будете смотреть дело Кораблева, Александр Васильевич? — нетерпеливо нахмурился Зотов.
— Конечно, буду, — ответил я, торопливо прожевав гренку, — но только через пять минут. Раньше не смогу.
— Позвольте себе несколько минут удовольствия, Никита Михайлович, — благодушно посоветовал Щедрин. — Поверьте, эти гренки и паштет того стоят.
Зотов честно попытался напустить на себя строгий вид, но всё-таки не выдержал и присоединился к поеданию паштета.
— К тому же я ещё не рассказал вам самое интересное, Никита Михайлович, — улыбнулся я. Когда результаты первого разговора со студентами меня не удовлетворили, я отправился к ректору академии, Вениамину Сергеевичу Собакину.
— Зачем? — удивился Зотов. — Хотели посмотреть документы первокурсников?
— Нет, — ответил я. — Хотел устроиться на работу. Знаете, я внезапно обнаружил в себе талант к преподаванию магической археологии и решил поделиться своим опытом с молодыми студентами.
— Вы затеяли это только для того, чтобы познакомиться с ними поближе? — спросил Никита Михайлович.
— Вот именно, — весело кивнул я.
— Не слишком сложная схема? Ваше назначение придётся согласовывать с департаментом образования.
— Вы с господином Собакиным чем-то похожи, — рассмеялся я. — Он ответил мне теми же самыми словами и хотел отказать. Но потом появились призраки и помогли мне убедить ректора.
От неожиданности Никита Михайлович чуть не поперхнулся элем.
— Какие ещё призраки? — спросил он.
— Судя по форменной одежде, когда-то они служили в полиции. Предполагаю, что этим они занимались при жизни. Вряд ли наше полицейское управление принимает на работу призраков.
Зотов впился в меня взглядом.
— Что им было нужно от вас?
— От меня ничего, — улыбнулся я. — Призраки приходили к господину ректору. К этому их вынудил какой-то неизвестный некромант. Призраки требовали, чтобы ректор признался в том, что он погубил Фёдора Ивановича Кораблёва.
Зотов отодвинул глиняный горшочек с нетронутым жарким и наклонился ко мне.
— Александр Васильевич, я надеюсь, мне не придётся вытягивать из вас подробности клещами? Расскажите по порядку всё, что произошло в кабинете ректора.
— Мы с Елизаветой Фёдоровной заглянули к господину Собакину, — терпеливо повторил я. — Обсудили вопрос моего трудоустройства. Ректор собирался мне отказать. Но тут появились двое призраков в полицейской форме. Это было очень эффектное появление: холод, иней на стёклах, мрак — всё как полагается. И в этом мраке две светящиеся полупрозрачные фигуры. Они очень грозно завывали и требовали от ректора признания. Но мне удалось их отвлечь и даже поговорить с ними.
— И что они вам рассказали? — нетерпеливо спросил Никита Михайлович.
— К сожалению, они не помнят даже своих имён, — вздохнул я. — Знают только, что неизвестный некромант явился на Охтинское кладбище, призвал их и велел отправиться к ректору Собакину. Призраки должны были пугать его до тех пор, пока ректор не признается в том, что погубил Кораблёва.
— И что сделали вы?
— Мне удалось договориться с призраками, — улыбнулся я. — Дело в том, что они очень хотят уйти за Грань. Так что я предложил им вернуться на кладбище и ждать, пока мы не отыщем таинственного некроманта. После этого я пообещал лично развоплотить обоих призраков.
— Ни в коем случае, — строго сказал Зотов. — Они понадобятся нам в качестве свидетелей. Не вздумайте развоплотить их до того, как они дадут показания.
— Я не настолько кровожаден, Никита Михайлович, — рассмеялся я. — Конечно, я подожду.
Я повернулся к Леониду Францевичу, который с интересом слушал наш разговор.
— Леонид Францевич, вы же знаете, что я начинающий некромант, а у вас огромный опыт. Наверняка вы можете подсказать, как развоплотить этих призраков.
— Это несложно, — кивнул Щедрин. — Нужно только найти то, что держит их на земле. Вот и всё. Но если они ничего не помнят, то с этим могут быть трудности.
— Никаких трудностей не будет, — жёстко бросил Зотов. — Вы сказали, что вам известны их могилы? А на могилах обычно пишут имена и фамилии. Я проверю списки полицейского управления и выясню, кто эти призраки. Вернее, кем они были при жизни.
— Отличная идея, Никита Михайлович, — улыбнулся я. — Но что-то мне подсказывает, что призраки не перестанут донимать беднягу ректора. Мне показалось, что они очень боятся некроманта, который их призвал.
— Думаете, он попробует вызвать их снова? — нахмурился Зотов. — Так это хорошо. Я отправлю на кладбище своих людей. Если некромант заявится, там его и арестуют.
— Я посоветовал господину Собакину на время уехать из Столицы, — сказал я. — Насколько я помню, призраки не могут отходить далеко от своих могил.
— А вот это напрасно, — покачал головой Зотов. — Показания ректора могут понадобиться нам в любой момент. Ничего с ним не сделается. Призраки не могут причинить вред живым, не так ли, Леонид Францевич?
— Именно так, — кивнул Щедрин.
Пока мы с Никитой Михайловичем разговаривали, эксперт не терял времени даром. Он почти управился со своей порцией жаркого.
— Ешьте, господа, — посоветовал нам Щедрин. — Призраки никуда не денутся, а жаркое остынет и будет не таким вкусным.
Но Никита Михайлович придвинул к себе папку с делом Кораблева и нетерпеливо зашелестел страницами.
— Ректор Собакин здесь не упоминается, — хмуро сказал он. — Следствие не установило его причастности к заговору.
— И всё-таки они с Кораблевым были знакомы, — сказал я. — Вениамин Сергеевич сам признал, что они вместе учились.
— Вот у Кораблева и спросим, — пообещал Зотов, подвигая папку ко мне.
Я принялся с интересом читать материалы дела. Они были изложены невыносимо сухим и скучным казённым языком. Бумага успела пожелтеть. Видно, папка много лет пролежала в архиве.
Но тут мой взгляд зацепился за знакомую фамилию.
— Обвинителем Кораблева выступал господин Рябушинский, — улыбнулся я. — Помните его, господа?
Призрак обер-прокурора Рябушинского мы случайно призвали на Смоленском кладбище, когда ловили тёмного мастера снов.
— В этом деле становится всё больше призраков, — одобрительно заметил я. — Пожалуй, стоит нам съездить на Смоленское кладбище и поговорить с господином Рябушинским. Ведь это он выдвигал обвинение против Кораблева. Возможно, бывший обер-прокурор знает, каким образом в замешан ректор Собакин.
— Поговорим, если понадобится, — кивнул Никита Михайлович. — Кстати, господин Тайновидец, вы подали мне хорошую мысль. Пожалуй, я составлю список всех участников того процесса и проверю, кто из них ещё жив. Заодно и допрошу каждого.
Леонид Францевич всё-таки настоял на том, чтобы мы попробовали жаркое. Я последовал совету эксперта и не пожалел об этом. Ломтики овощей пропитались восхитительно вкусным и густым бульоном, а кусочки мяса распадались на розовые волокна.
В конце обеда официант принёс нам кофе и яблочный штрудель из тонкого теста. На ломтике штруделя медленно таял шарик белого ванильного мороженого.
— Ух ты! — поразился я и немедленно попробовал штрудель. — Никита Михайлович, да вы умеете выбирать трактиры не хуже Леонида Францевича. А ещё вы отлично научились перемещаться через магическое пространство. Как вам ваше новое умение?
— Здорово экономит время, — сухо усмехнулся Зотов.
И достал из внутреннего кармана ещё несколько бумажных листков.
— Захватил на всякий случай, — сказал он. — Но имейте в виду, это документы строгой секретности.
— И что же в них такого секретного? — полюбопытствовал я.
— За каждым ссыльным преступником установлено негласное наблюдение, — объяснил Зотов. — Агенты регулярно присылают отчёты в полицию. Я запросил все доклады по Кораблеву.
— Есть что-нибудь интересное? — полюбопытствовал я.
— Да, у господина Кораблева очень богатая биография, — кивнул Зотов. — Вы же знаете, что он принимал участие в нескольких экспедициях и даже руководил одной из них.
— И шпионы отправились с ним в экспедицию, — рассмеялся я. — Вот это самоотверженность.
— Не шпионы, а агенты, — строго поправил меня Зотов. — Судя по их докладам, Кораблев честно старался искупить свою вину перед Империей. Одна деталь оказалась мне любопытной. Вначале я не придал ей значения. Однако ваш рассказ о призраках заставил меня задуматься.
— И что это за деталь, Никита Михайлович? — улыбнулся я. — Рассказывайте.
— Несколько лет назад Кораблев обучался у одного из местных шаманов, — медленно ответил Зотов, — и даже прошёл обряд посвящения.
— Так он владеет магией шаманов? — изумился я.
— Похоже, что так, — кивнул Никита Михайлович.
Глава 7
Капитан Кораблев шаман? — удивлённо повторил я.
— Это звучит дико, — поморщился Зотов. — Но полицейские агенты в своих отчётах утверждают, что сами видели, как Кораблев общался с духами. Несколько раз это происходило во время экспедиции, прямо на палубе корабля. Агенты убеждены, что именно подсказки духов помогли судну Кораблева благополучно вернуться в порт.
— Ну, допустим, — удивлённо согласился я. — А что это вообще за духи? Вы что-нибудь слышали о такой магии?