— Вот почему мы явились к вам с вопросами, — понял Кораблев. — Что за происшествие?
Я почувствовал его лёгкое удивление. При этом капитан совершенно не был встревожен.
— На ректора Магической академии, Вениамина Сергеевича Собакина, напали призраки, — объяснил я. — Никакого вреда ректору они не причинили, но напугали изрядно.
— Собакин? — непонимающе нахмурился Кораблев. — Нет, не помню. А при чём здесь я?
— Призраки утверждали, что именно Собакин вас погубил. И хотели, чтобы ректор в этом признался, — терпеливо объяснил я.
— Бред, — решительно ответил Кораблев. — Меня и моих товарищей обвинили в заговоре против Империи. Не скрою, несколько раз мы собирались и обсуждали, какие имперские законы необходимо отменить. Говорили о том, что магам нужно дать больше праха. Тогдашняя система правосудия посчитала это заговором, и нас отправили на каторгу. Но при чём здесь какой-то Собакин?
Кораблев не врал. Он и в самом деле не помнил Собакина.
— Вениамин Сергеевич Собакин, — повторил я. — Вы с ним вместе учились, он вас отлично помнит. Говорит, что вы были приятелями в академии. Но утверждает, что не имел никакого отношения к вашему аресту.
— Погодите, — перебил меня Кораблев. — Теперь я вспомнил. Веня Собакин? Ну, конечно. Столько лет прошло. Моя жизнь с тех пор сильно изменилась. Да, мы с ним были приятелями в юности. Два или три раза он приходил со мной на наше собрание, но не разделял наших взглядов. Для этого Веня был слишком осторожен. Я и не настаивал. А потом случилось это происшествие.
— Какое происшествие? — заинтересовался я.
Зотов придвинулся ближе к нам, проскрежетав ножками стула по деревянному полу.
— Эта информация есть в деле, — сухо сказал он. — Во время выезда его величества под колёса императорского мобиля бросили мёртвое окровавленное тело. Да ещё и кричали: «Долой тиранию! Да здравствует свобода!»
— Вы совершили убийство? — изумился я.
— Нет, — с лёгкой улыбкой объяснил Кораблев. — Это была иллюзия, но очень качественно сделанная.
— Настолько качественная, что попадала под определение запрещённой магии, — сухо подтвердил Зотов.
— Мы просто хотели привлечь к себе внимание, — объяснил Кораблев. — Точнее, не к себе, а к нашим требованиям.
— И вам это удалось, — усмехнулся я.
— Полиция тогда сработала безупречно, — отрывисто сказал Зотов. — Все участники заговора были арестованы буквально за сутки, и сразу же признались. Тайной службе и делать ничего не пришлось.
— Так всё и было, — спокойно подтвердил Кораблев. — Но я не понимаю, при чём здесь Веня Собакин?
— Призраки, которые на него напали, утверждали, что именно Собакин погубил вас, — напомнил я. — Мне удалось поговорить с этими призраками. При жизни они служили в полиции. К их могилам на Охтинском кладбище пришёл неизвестный некромант, вызвал призраков и заставил их напасть на Собакина.
— А при чём тут я? — спросил Кораблев. — Меня в то время не было в Столице. Я прилетел только сегодня утром. И никак не мог вызывать призраков на Охтинском кладбище.
— Мы знаем, что во время вашего пребывания на Севере вы прошли обряд инициации и стали шаманом, — улыбнулся я. — Вы же не будете это отрицать?
— Да, я разговариваю с духами, — спокойно кивнул Кораблев.
— Это сильная магия, — кивнул я, — и почти неизученная. Но у меня есть знакомый шаман, и он кое-что мне рассказал. По его словам, вы вполне могли договориться с духом-помощником и отправить его в Столицу, чтобы он вселился в подходящего некроманта. А дальше дело техники. Послушный духу некромант приходит на Охтинское кладбище, вызывает призраков и приказывает им напасть на Собакина.
— Так это и есть ваши вопросы? — понял Кораблев. — Вы хотите узнать, посылал ли я духа в Столицу?
— Да, — улыбнулся я. — Именно об этом мы и хотели вас спросить.
— В таком случае даю вам слово, что я не посылал сюда духа и не приказывал ему вселиться в некроманта, — твёрдо сказал Кораблев. — И до сегодняшнего дня даже не вспоминал о том, что на свете существует Веня Собакин. Но я очень благодарен вам за то, что вы мне о нём напомнили. Непременно приглашу его в какой-нибудь трактир. Приятно будет вспомнить старые студенческие времена.
Зотов нетерпеливо посмотрел на меня.
— Господин Кораблев нас не обманывает, — сказал я. — Похоже, он действительно не посылал призраков к ректору Собакину.
— Я не привык верить подозреваемым на слово, — недовольно ответил Никита Михайлович.
Кораблев добродушно усмехнулся, не глядя на Зотова.
— У вас и в самом деле есть знакомый шаман? — спросил он. — Тогда он наверняка сказал вам, что шаманы не могут лгать. Это смертельно опасно для нас.
— Да, я слышал об этом, — кивнул я. — На это и был расчёт.
— А я всё равно не верю, — заявил Зотов. — Именно поэтому мы захватили с собой менталиста. Вам придётся пройти ментальную проверку, господин Кораблев. Можем сделать это прямо сейчас, или я отвезу вас в управление.
— Значит, выбора у меня нет? — прищурившись, спросил Кораблев.
— А у вас есть причины отказываться от ментальной проверки? — улыбнулся я. Зачем? Я уже уверен, что вы не подсылали призраков в кабинет господина Собакина. Осталось убедить в этом Никиту Михайловича, и он оставит вас в покое.
— Ну, хорошо, — помедлив, ответил Кораблев. — Мне нечего скрывать.
— Подпишитесь здесь, — сказал Зотов, протягивая Кораблеву официальный бланк. — Это согласие на ментальную проверку. Думаю, процедура вам хорошо знакома. Вы не раз проходили проверку во время заключения.
Ничего не ответив Никите Михайловичу, Кораблев подписал бумагу.
— Приступайте, Юрий Николаевич, — кивнул Зотов Горчакову.
Юрий нерешительно снял с шеи серебряный медальон на длинной цепочке и посмотрел на меня. Я ободряюще кивнул ему. Горчаков впервые участвовал в процедуре допроса и не знал, что нужно делать.
— О чём я должен спрашивать господина Кораблева? — спросил он.
— Просто введите его в транс и прикажите отвечать на мои вопросы, — распорядился Зотов.
Преодолев сомнения, Горчаков быстро ввёл Кораблева в транс. Ему понадобилось всего несколько фраз. Усмехнувшись, я понял настоящую причину его нерешительности. Юрий и в самом деле стал сильным менталистом, но не хотел показывать это Зотову.
Мы с Юрием одновременно уловили, как расслабился и успокоился Кораблев. Глаза шамана были открыты, он не отрываясь следил за покачиванием серебряного медальона.
— Полковник Зотов задаст вам несколько вопросов, — сказал Юрий. — Отвечайте на них честно.
Он сделал шаг назад, уступив место Зотову.
Никита Михайлович нетерпеливо задавал вопросы, а Кораблев спокойно на них отвечал, но не сказал ничего нового.
— Спросите его о других участниках заговора, — посоветовал я.
Зотов, поморщившись, задал вопрос.
— Я ничего о них не знаю, — ответил Кораблев. — После ареста мы не общались.
— Ладно, выводите его из транса, — разочарованно вздохнул Зотов.
Юрий громко хлопнул в ладоши, и Кораблев очнулся. Я уловил его мгновенную тревогу, когда он взглянул на нас. Но тревога сразу же прошла, и Кораблев снова успокоился.
Похоже, ссыльный капитан опасался, что сказал что-то лишнее. Но по нашему разочарованию он понял, что мы не догадались задать нужные вопросы.
— Приношу вам свои извинения, господин Кораблев, — сухо сказал Никита Михайлович. — Наши подозрения оказались ошибочными.
Он посмотрел на меня.
— Что скажете, Александр Васильевич? Наша версия не выдержала проверки.
— Одна из версий, — улыбнулся я. — Есть и другие. Скажите, Фёдор Иванович, у вас в Столице остались близкие? Может быть, родные люди? — спросил я.
— Меня арестовали, когда мне было двадцать лет, — ровным голосом ответил Кораблев. — Мои родители умерли, пока я был в заключении. Братьев и сестёр у меня нет.
Я обратил внимание на то, что Кораблев дал уклончивый ответ на мой вопрос.
— Прошу вас, ответьте прямо, — настаивал я. — В Столице у вас остались близкие люди?
— Нет, — выдохнул Кораблев.
Он не солгал, но прошёл по самому краешку лжи. Я как будто вместе с ним заглянул через этот край и увидел чёрную бездонную пропасть.
Юрий Горчаков тоже что-то почувствовал и удивлённо посмотрел на меня.
— Я чувствую, что вы что-то скрываете, Фёдор Иванович, — улыбнулся я. — У меня нет никакого желания мучить вас расспросами, но придётся, если вы не расскажете сами. У вас ведь остался кто-то очень близкий? Может быть, не в столице, а в другом месте? Я угадал? Именно это позволило вам ответить на мой вопрос и не солгать?
— Что вам от меня нужно? — внезапно взорвался Кораблев. — Вы ворвались ко мне в номер и устроили допрос. Вы вместе с вашим менталистом заглянули ко мне в сознание и убедились, что я ни в чём не виноват. Я не подсылал никаких призраков к Веньке Собакину. И знаете что, Александр Васильевич, я отказываюсь сотрудничать с вами и вашим родом. Отправляйтесь сами в свою экспедицию, а меня оставьте в покое. Извольте покинуть мой номер!
— Отвечайте на вопрос, — сердито нахмурился Зотов. — Кто из ваших знакомых мог решить, что ректор Собакин причастен к вашему аресту? Кто может мстить за это Собакину?
Кораблев молчал, сжав кулаки и глядя мимо нас в окно.
— Прекрасно, — зловеще протянул Зотов. — Ваше упрямство даёт мне возможность отменить приказ о вашем возвращении из ссылки. Возможно, лично вы и не подсылали призраков к Собакину. Но вы догадываетесь, кто это сделал, и покрываете его. Собирайтесь. Эту ночь вы проведёте в камере управления Тайной службы, а завтра первым же дирижаблем отправитесь обратно к месту ссылки.
Я увидел, как побелели костяшки сжатых кулаков Кораблева.
— Плевать, — неожиданно сказал он. — И в Сибири люди живут. Я ничего вам не скажу. И менталиста к себе больше не подпущу, так и знайте.
— Этот человек вам очень близок, — понимающе кивнул я. — И в вашем деле о нём нет ни единого слова. Вы ухитрились утаить информацию о нём даже на каторге. Как вам это удалось?