— Сами предложили? — уточнил я.
— Да, — без тени сомнения кивнул целитель.
Он поднял седую голову и посмотрел на меня.
— А что парень натворил? Я толком ничего не понял.
— Он оживил гранитную статую и заставил ее прийти в кабинет ректора, — объяснил я. — Воспользовался магией крови.
— Так это же запрещенная магия, — побледнел целитель.
— Вот именно, — строго кивнул я. — Что он делал, пока был в лазарете?
— Да ничего особенного, — пожал плечами целитель. — Он и не выходил никуда, только книжки читал.
— Никуда не выходил? — задумчиво переспросил я, подходя к окну.
Окно кабинета выходило на ту же сторону, что и окно палаты по соседству, в которой сейчас сидел Изгоев. Выглянув, я увидел стоянку, на которой стояли полицейские мобили.
— Ректор Академии оставляет свой мобиль на этой стоянке? — спросил я.
Целитель тоже подошел к окну.
— Да, он и сейчас стоит. Видите? Вот тот, темно-серый.
— Благодарю вас, — кивнул я и отправился догонять Зотова.
Я отыскал начальника Тайной службы во дворе академии, где он разговаривал с Леонидом Францевичем Щедриным. Эксперт держал в руках большую картонную коробку.
— Угощайтесь, Александр Васильевич, — радушно предложил он, открывая коробку.
На сером картоне лежала ещё горячая пицца, щедро посыпанная тёртым сыром и украшенная ломтиками томатов и маслин.
— Вы всё-таки успели пообедать в той итальянской траттории? — улыбнулся я, пробуя пиццу. — Ммм, вкусно!
— Конечно, успел, — невозмутимо признался Леонид Францевич, не обращая внимания на негодующий взгляд Зотова. — Служба службой, а про желудок забывать нельзя.
Эксперт посмотрел куда-то через мое плечо и радостно улыбнулся.
— Добрый день, Анна Владимировна! — поздоровался он. — Прошу вас, угощайтесь.
Я обернулся и увидел Анну Владимировну Гораздову.
— Александр Владимирович, что здесь происходит? — с тревогой спросила Гораздова. — Столько полицейских! Это всё из-за пропавшей статуи?
— Отчасти, — кивнул я. — Но могу вас обрадовать, статую уже нашли, и она нисколько не пострадала. Идёмте с нами, я обо всём расскажу вам по дороге.
— Да, господа, идёмте, — оживился Щедрин, захлопывая коробку. — Весьма любопытно взглянуть на плетение магии крови.
— Наконец-то вы соизволили вспомнить о деле, — недовольно проворчал Зотов.
Не доверив коробку с пиццей городовому, Леонид Францевич отдал её мне, а сам внимательно смотрел под ноги, пока мы поднимались на второй этаж.
— Обратите внимание, господа, — добродушно улыбнулся он, показывая свежий скол на каменной ступени. — Похоже, ожившая статуя поднималась именно здесь.
Он повернулся ко мне и с живейшим интересом спросил:
— Скажите, Александр Васильевич, у этой статуи есть ноги?
Я пожал плечами.
— Не знаю. У неё плащ до самого низа. Под ним ничего не видно.
— Наверняка есть, — убеждённо кивнул Щедрин. — Иначе как же эта статуя поднималась по ступенькам? Передайте Елизавете Фёдоровне моё искреннее восхищение. Такая изумительная работа!
— О чём он говорит? — шёпотом спросила Гораздова.
— Статую Туннелонца оживили при помощи магии крови, — объяснил я. — Мы уже задержали подозреваемого. Он заставил статую подняться сюда и напасть на ректора.
— С господином Собакиным всё в порядке? — испугалась Анна Владимировна.
— Мы пока не знаем, — признался я. — Судя по всему, он выпрыгнул в окно кабинета, но мы пока его не нашли.
— Вы сказали, магия крови? — нахмурилась Гораздова. — Подождите. Помните, когда мы ставили статую, один из студентов разбил себе голову?
— Да, — кивнул я. — Данила Изгоев. Он и есть маг крови. Сейчас он арестован.
— Он показался мне таким спокойным, — поежилась Гораздова. — Никогда бы не подумала.
Растерянно хлопая глазами, она смотрела на выломанные двери кабинета.
Леонид Францевич мельком осмотрел погнутые петли, довольно кивнул и сразу же направился к статуе. Тёмная фигура Туннелонца по-прежнему неподвижно стояла у окна. Казалось, каменный великан всё ещё высматривает ускользнувшего от него ректора Собакина.
— Магия крови, как она есть, — довольно улыбнулся Щедрин, бесцеремонно ощупывая статую. — Плетение несложное, но эффективное. Это понятно даже по остаткам.
— А как вы умудрились его разрушить?
— Это Александр Васильевич постарался, — проворчал Зотов. — Догадался стереть кровь со статуи.
— Ага, значит, кровь была нанесена только на поверхность, — оживился Щедрин. — Вам повезло, господа. Вот поэтому в старые времена големов часто делали из глины. Замешивали глину на воде с кровью. Такого голема можно остановить, только разбив его на куски.
— Ну это несложно, — улыбнулся я. — Даже обожжённая глина довольно хрупкий материал.
— Вот поэтому големов одевали в тяжёлые металлические доспехи, — обрадовал меня Леонид Францевич. — Не стоит недооценивать старых мастеров, Александр Васильевич. Они хорошо знали своё дело.
— Статуя понадобится вам для экспертизы? — поинтересовался Зотов. — Организовать доставку?
— Не нужно, — отмахнулся Леонид Францевич. — Самое интересное я уже увидел. Сейчас статуя совершенно безопасна.
Словно возражая эксперту, скульптура едва заметно покачнулась.
Анна Владимировна пронзительно взвизгнула, а Щедрин, несмотря на свою полноту, ловко отпрыгнул в сторону.
Но статуя, покачнувшись, снова замерла неподвижно.
— Здание старое, — с досадой сказал Зотов. — Пол просел. Анна Владимировна, статуя нам больше не нужна. Можете вызвать рабочего, установить её на место.
Никита Михайлович на секунду прикрыл глаза, затем посмотрел на меня.
— Приехали мои сотрудники, чтобы забрать Изгоева в управление, — сообщил он. — Заодно пригнали мой мобиль от гостиницы, где проживал Кораблев. Что ж, Александр Васильевич, я приглашаю вас поехать со мной, поучаствуйте в допросе.
— С удовольствием, — улыбнулся я.
Когда мы вышли на улицу, Изгоева как раз усаживали в полицейский мобиль. Несмотря на скованные за спиной руки, он держался уверенно. Я не увидел на его лице никаких признаков раскаяния.
— Ничего, заговорит, никуда не денется, — убежденно кивнул Зотов, провожая Изгоева взглядом. — Едем, Александр Васильевич. Господин эксперт, вы с нами?
К моему удивлению, Зотов не стал торопиться с допросом. Когда мы оказались в его кабинете, он великодушно кивнул на своё кресло.
— Присаживайтесь, Александр Васильевич. Хотите кофе?
— С удовольствием, — кивнул я, несколько удивлённый таким предложением.
Но Никита Михайлович пошёл ещё дальше. Он не просто приказал кому-то из своих подчинённых сварить кофе. Он отправил заказ в ту самую кофейню, которая находилась напротив управления Тайной службы, и вместе с кофе нам принесли целую коробку свежайших горячих пирожков.
— Вкусно, — промычал Зотов, откусив сразу половину пирожка, — но не так вкусно, как кулебяка Прасковьи Ивановны.
— Кто знает, — улыбнулся я, — возможно, совсем скоро кулебяка появится в меню этой кофейни. Никита Михайлович, вы хотели о чём-то поговорить?
— Да, — кивнул Зотов. — Господин Тайновидец, я знаю, что ваш род очень заинтересован в Кораблеве. Ваш дед планировал, что он возглавит экспедицию к Месту Силы. А теперь Кораблев арестован. Его сын тоже под арестом и практически признался в нападении.
— И его мать вы тоже подозреваете, — добавил я.
— Да, — кивнул Никита Михайлович, — поэтому я прошу вас откровенно сказать, на чьей вы стороне?
— Вы хотите знать, буду ли я выгораживать Кораблева и его семью? — улыбнулся я.
— Вот именно, — подтвердил Зотов. — Я высоко ценю вашу помощь, Александр Васильевич, но хочу быть уверен, что вы помогаете именно мне. Если нет, то лучше я обойдусь без вас.
— Откровенность за откровенность, Никита Михайлович, — рассмеялся я. — Никого выгораживать я не собираюсь, но уверен, что это дело сложнее, чем кажется сейчас.
— Почему вы так думаете? — прищурился Зотов.
— Я предпочёл бы рассказать об этом после допроса Изгоева, — ответил я. — Надеюсь, что юноша всё и прояснит. Так вы позволите мне участвовать в допросе?
— Да, — помедлив, кивнул Зотов.
Приоткрыв дверь, он крикнул:
— Изгоева ко мне!
Я услышал, как в глубине управления лязгнула железная дверь камеры, и вежливо уступил Никите Михайловичу его кресло, а сам присел на стул, который стоял возле сейфа.
Охранник ввёл Изгоева в кабинет.
— Садитесь, Данила Фёдорович, — кивнул Зотов и положил перед собой чистый лист бумаги. — Итак, вы признаёте, что призвали на Охтинском кладбище призраков и заставили их напасть на ректора Собакина?
— Признаю, — спокойно ответил Изгоев.
— Зачем вы это сделали? Вы желали Собакину смерти?
— Нет, я только хотел, чтобы Собакин во всём признался. Это он подстроил арест моего отца.
— Допустим, — согласился Никита Михайлович. — А статую в парке тоже вы оживили? И приказали ей напасть на ректора?
— Да, статую тоже оживил я, — признался Изгоев. — Я использовал магию крови.
— И вы готовы подписать свои показания? — прищурился Зотов.
— Готов, — невозмутимо кивнул Изгоев. — Мне нечего скрывать. Я только надеюсь, что вы заставите Собакина во всём сознаться.
Зотов усмехнулся, глядя на меня. Я ответил ему понимающей улыбкой. Никита Михайлович был очень опытным следователем. И сейчас он намеренно не спрашивал Изгоева о причинах его поступка. Решил сначала получить признание.
— Расскажите, когда вы поняли, что у вас магический дар некроманта? — спросил Зотов.
— Мне было десять лет, — ответил Изгоев. — У меня был пёс, его звали Дружок. Он… он заболел. Я очень хотел вылечить его, сидел с ним днём и ночью. Уговаривал его хотя бы попить воды, но Дружку становилось всё хуже. А потом он умер, и я ничего не мог сделать. Это было несправедливо! И я… оживил его.
— Вы призвали призрак вашего пса? — деловито уточнил З