И ушёл…
За то время, пока мы с коммерческим директором Феднефти гоняли словесные шары, на моих телефонах накопилась куча неотвеченных вызовов. От Миши Брежнева, от Вити Ортиса, от Игоря Рудакова. Им всем надо было перезвонить, и для этого как раз настало самое время.
Я медлил.
Потому что от Марика мне поступил не вызов, а SMS-сообщение. По нашей внутрисемейной линии связи, то есть на мой второй телефон. Я прочитал его ещё в стенах Сенатского дворца, сразу, как мне вернули аппараты. Сейчас перечитал повторно, осмысливая каждое слово.
«Шпунтик накрылся не успел уйти его увезли. Эти телефоны засвечены не звони организую новые. Ко мне не приезжай НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ никого не присылай ты под колпаком у Мюллера даже если думаешь что всех обул и подковал».
Я всё-таки позвонил — проверить. Ответа не было, «абонент временно недоступен». Надеюсь, и правда временно.
Шпунтика, значит, похитили. Странно всё это, если поразмыслить. Неужели у прихвостней покойного Босса за столько лет не перекипело, неужели они настолько его обожали, что до сих пор готовы мстить, мстить и мстить? Не замечалось при его жизни такого обожания, был только страх. Оставшиеся бойцы скорее облегчение должны были испытывать, переходя из разгромленной банды под руку Рефери. Который, собственно, тоже ведь кто-то из той же банды, если Брежнев не ошибается… Нет, Арбуз, пожалуй, вписался бы мстить, кореша они были. Да и невидимый Рефери, в конце концов, цветы на могилу пахана по сей день приказывает класть…
Сначала я вызвонил Мишу. У него было несколько новостей, и первая — насчёт тех «спортсменов» с пушками, которые пытались возле Бюро судмедэксперизы отобрать у нас с Ортисом флэшку Льдовой и ноутбук. Их отследили по номерам машин с помощью камер на дорогах (вот бы в моё время такие возможности…). Эти уроды отлёживались в квартире на Ленинградском проспекте — под присмотром врача и медсестры, прикормленных на такой вот случай. У троих — пулевые ранения, у четвёртого — тяжёлые ожоги. Врач настаивал на госпитализации этого четвёртого, а товарищи его не пускали. Но коллеги Миши Брежнева разрулили ситуацию, в результате все четверо оказались в больнице под охраной, а пятый, их бригадир, — в изоляторе временного содержания (с хорошей перспективой переехать в СИЗО). Ситуацию сильно упростило то, что в квартире нашли оружие, так что злодеям непросто теперь отмазаться. Но это всё — ладно. Что по нашим делам, спросил я Мишу, вы трясли этих гавриков? Трясли, тяжко вздохнул он, да толку ноль. Кто их нанял, не говорят, от всего отказываются. Я ему посоветовал: найди фото Арбуза, покажи бригадиру и посмотри за реакцией. Сделаю, обещал он. Кто такой Арбуз, объяснять не пришлось, и то хорошо… Вторая новость заключалась в отсутствии новостей. По моему совету Брежнев установил наблюдение за подъездом дома, где я сегодня утром видел Вошь, но пока безрезультатно.
— Если до завтрашнего утра Вошь не появится, снимай людей, — вынужден был я признать своё поражение.
— Каких людей? — изумился он. — Поставили две широкоугольные вэб-камеры, одну снаружи, вторую внутри подъезда. С инфракрасной подсветкой. Если что, мой сотрудник сразу мне просигналит.
— Значит, никто там Вошь не встречает? — уточнил я, не веря ушам.
— Нет, конечно. Не та ситуация.
Лучше бы я не спрашивал, ей-богу, только настроение себе испортил. Как бы наблюдение как бы установлено. Можно ставить галочку о проведённом мероприятии… Да Лёня пятерых соглядатаев шутя обдурит, не то что какую-то камеру!
Изменения, которые меня до сих пор умиляли, вдруг перестали мне нравиться. Продвинутая техника, как и продвинутая зарплата, хороши, только когда стимулируют опера, а не разжижают его мозги.
В общем, за тем домом, считай, никто не следил. Учтём.
— Ты помнишь, что завтра, двадцать пятого, похороны Франковского? — напомнил мне Миша, заканчивая разговор.
Я помнил. Завтра, в пятницу. Конечно, буду. Заказан автобус, от МУРа отъезжаем в десять. «Я приеду сам», — сказал я. «Хозяин — барин», — равнодушно согласился он.
О моей встрече с его шефом — ни слова. То ли он уже был проинформирован, то ли не хотел по телефону, а скорее всего, благоразумно отошёл в сторонку, ибо многие знания есть многие печали…
Следующим в списке значился Витя Ортис, и разговор с ним был короток. Он доложил результаты экспертиз по квартире Франкенштейна. Всё, как я и предполагал: смартфон у Вики был взломан, а на ключе от «чёрного хода» обнаружились следы растительного масла (им смазывают пластилин, когда делают слепок, чтобы не прилипал к ключу). Таким образом, получила подтверждение моя версия, что была вторая группа преступников, которая проникла в квартиру Франкенштейна, когда его дочь отправилась за сигаретами и не включила сигнализацию. Слепок с ключа сняли во время посещения ею массажного салона, код от цифрового замка выудили из телефона, а из квартиры выманили, просто-напросто украв из её сумочки сигареты. Просто, как всё гениальное.
Игорь Рудаков долго не отвечал, но всё-таки ответил. Был он эмоционально выжат и говорил с неприязнью, которую не собирался скрывать. Дела о поджогах забрала себе ФСБ в лице их Следственного управления, чего и следовало ожидать. Дело об убийстве Льдовой пока осталось в компетенции Следственного комитета, но его связь с убийством Франковского показалась начальству если не очевидной, то вероятной, и потому следователем на оба эти дела кинули самого Рудакова, чему он, культурно выражаясь, был не рад. Оно и понятно, в некоторых ситуациях куда удобнее оставаться начальником и контролировать других, чем самому лезть в пекло. Короче, теперь солидные дяденьки и тётеньки с погонами вынуждены бегать по разным службам и ведомствам, заново получая акты, протоколы и фотоматериалы, а также заново опрашивая свидетелей. Восстановить погибшее дело — огромный геморрой.
— В связи с этим я вас и разыскивал, — сказал он мне. — Где вас черти носят? То трубку не берёте, то вне зоны.
— По Кольцевой катался, соскучился по метро.
Он проигнорировал шутку.
— Мы допросили тех бандюков, которые напали на вас с Ортисом возле медэкспертизы. Никакую папку они у вас не отбирали, Сергей. Не успели, вы их всех раньше почикали. Поэтому я вынужден спросить снова: копии дел по-прежнему у вас? Меня интересует, конечно, дело Франковского.
— У меня, — повинился я.
— Почему вы мне тогда соврали, будто папки у вас нет?
— А хрен его знает. Воздух мегаполиса, что ли, опьянил. Хотелось самому во всём разобраться, и чтоб никто не мешал. И не помогал тоже.
— Мальчишество, — проворчал он.
— Согласен.
— Я не могу вам приказывать, но считайте, что это приказ. Где бы вы сейчас ни были и что бы ни делали, бросайте всё и с папкой — ко мне в кабинет.
— Час езды минимум, — соврал я. Езды до Арбата было — минуты, плюс чуток пешком.
— Час так час. Я, наверное, всю ночь здесь просижу.
— Сочувствую.
— Опять врёте, ни фига вы не сочувствуете. Есть к вам ещё кое-какой вопрос. Убийство Льдовой, к счастью, попало на камеру, даже не на одну…
— Вошь попал в кадр? — быстро спросил я.
— Убийца был в глубоко надвинутом капюшоне. Низкорослый, телосложения астеничного, на Вошь, безусловно, похож, но… Лицо его не разглядеть, увы. Вопрос совсем в другом. Киллер начал было обыскивать Аллу, потом, чего-то вдруг испугавшись, бросился прочь…
— Меня заметил. Я через бульвар бежал.
— Да, так и есть, в поле зрения камер оказались вы.
— Там ещё два свидетеля были.
— Киллеру они, прямо скажем, ничем не мешали. Да и вы на них тоже мало внимания обращали.
— Алла умирала, какое, к свиньям, внимание?
— Вот-вот. Умирая, Льдова передала вам какой-то предмет. Я предполагаю, тот самый, который тщетно искал убийца. Настоятельно рекомендую приложить его к папке с копиями дела, тем паче эта штучка очень похожа на информационный носитель, а значит, не очень-то вам и нужна. Не сомневаюсь, что информацию оттуда вы давно уже вытащили.
— Это была флэшка, — не стал я отпираться. — Но — вот тут без обмана, Игорь, — её правда забрали ваши бандиты. Спроси у них покрепче. Пусть Миша спросит, а ты в этот момент выйди из палаты. Они раненые, долго не выдержат. Твою папку, каюсь, я зажилил, а с флэшкой всё по-другому. Да хоть у Ортиса спроси, он подтвердит!
— Виктор? Тоже соврёт, недорого возьмёт… Ладно, предположим, поверю. Информацию-то вы сохранили?
Секунду-другую я размышлял. Он учуял эту пару секунд и взорвался:
— Да сколько можно издеваться над следствием! Сергей Михалыч, вы хотите, чтобы я считал вас врагом? Флэшка находилась при вас часа два, не меньше! Ни за что не поверю, будто бы вы… Чёрт побери! Была тысяча вариантов её скопировать…
— Это если она не запаролена.
На миг он запнулся.
— С вами был Виктор, — сказал он, остывая. — Этот парень любой код сломает, и со своим компом не расстаётся…
— Даже в сортире.
— Хорошо, что вы больше не отпираетесь.
— Витин комп сгорел, из-за чего один из нападавших получил ожоги. Информацию мы скопировали как раз на этот ноутбук.
— Ставлю вас в известность, — произнёс Рудаков казённым голосом. — Я немедленно связываюсь с Виктором Ортисом, и, если господин капитан откажется поделиться со следствием важной информацией, которой он, вне сомнений, обладает, тогда я связываюсь с его непосредственным начальником. Если потребуется, то и выше. Я сотру капитана Ортиса в порошок, я жизнь на это положу, но добьюсь справедливости.
— Может, ты его ещё и посадишь?
— Может, и посажу, ничего сложного. Вы знаете, как это делалось раньше. С тех пор мало что изменилось. А он, бывший капитан полиции, пусть потом благодарит вас за прискорбные перемены в своей судьбе.
Это был неприкрытый шантаж. Угрожать кому-то расправой с близкими людьми — более подлого приёмчика я не знаю. Не то чтобы Витя Ортис был мне близок, но я видел в нём хорошего друга, а он меня, по-видимому, считал кем-то вроде наставника… Какая же ты дрянь, Рудаков. Во что тебя превратили эти пролетевшие в одно мгновенье годы?