Через личность Радия Франковского…
С другой стороны, не слишком ли много на него навешано, подумал я скептически. И пропавшая коллекция, и убийство Винтика, и цифровой ключ от навороченного суперчемодана, и работа «кротом» на крупную ОПГ, и даже похищение моей жены сто лет назад. Теперь вот контакт с маньяком, то ли дружеский, то ли по бизнесу… Не тянет мой бывший друг на суперзлодея. Не погибают суперзлодеи настолько глупо и жалко.
Кроме одной этой фотографии, стоившей всех прочих, на компе Франковского было множество других, не столь остреньких, но столь же непонятных. Радик зачем-то снимал в больших количествах частные дома. Где, в каких местах и населённых пунктах? Неизвестно, никаких подписей. Причём строения, интересовавшие его, были в совершенно разных стилях, снятые с разных ракурсов, в разное время года. Но при том — не сказать, чтоб обычные, каждый с изюминкой, и уж точно не из дешёвых. Обязательно двух-, а то и трёхэтажные. Какие-то — в русском стиле, рубленые, из калиброванного бруса. С балкончиками и террасами, с резными наличниками вокруг окон, практически усадьбы. (У одного, привлёкшего моё внимание, было резное крыльцо с заказанными у художника витыми колоннами.) Плюс пристройки. В общем, дорого и эффектно. Другие — каменные, в шведском духе. Из бетонных блоков, обшитые декоративным камнем. Крыша под черепицу. Хорошенькие домики, и обязательно с трубой, — показать всем, что внутри установлен настоящий камин. Третьи — кирпичные, четвёртые — суперсовременные, обшитые всевозможным сайдингом. Были и просто дачные домики, каких много в старых дачных массивах, — с фронтончиками на втором этаже, а то можно и с мансардой. Вообще, дома на фотках пестрели необязательными архитектурными элементами, я бы назвал их излишествами: различные башенки, мансарды всех форм, фронтоны, балконы, внешние лесенки, даже перголы (модные штуки, но абсолютно не функциональные). То крыльцо попадётся, как в восточной сказке, то самопальная обсерватория на крыше. Пристроенные веранды, бани, гаражи. Земельные участки фотографа не очень интересовали. В кадр попадали разве что стоянки для машин (чаще — особенные, из мелких брусков или из мелкого декоративного камня), или пешеходные дорожки (тут и деревянные мостки, и выложенные крупной галькой тропы), или, скажем, въездные ворота с несколькими степенями защиты.
Что означали эти снимки?
Версия была — она возникала автоматически, стоило только вспомнить последние слова Аллы Льдовой.
«У него новый дом, надо найти, дом где-то на фотках…»
А также если вспомнить название папки на флэшке, куда Льдова собрала все эти изображения, включая фото с кровавым «алтарём». По словам Ортиса, папка была озаглавлена «Дома на проверку».
«У него новый дом». У кого? У Пьеро, конечно. По всему выходило, что воплощение нынешнего «алтаря» следует искать именно в одном из сфотканных особняков. Ну и трупы — там же, где-нибудь рядом.
Так, а при чём здесь Франковский?
Зачем, чёрт побери, его уголовное дело сожгли — с таким риском и таким скандалом?!! Зачем сожгли квартиру Льдовой, а её саму закололи? Зачем обнулили рабочий комп Франкенштейна?
Дело я просмотрел уже дважды. Что-то в нём, кажется, было про частные дома… какие-то бумажки, показавшиеся незначительными…
Меня залихорадило от близости ответа. Я схватил папку Рудакова, куда запихал копии обратно, снова вывалил все на пол. Принялся рыться в них, как свинья в отрубях. Нашёл генеральные доверенности в количестве пяти штук. Каждая — на жилой дом и прилегающие к нему сооружения и земельный участок. Адреса разные, но все — в границах Большой Москвы. Зачем-то Франкенштейн договаривался с владельцами, очевидно, платил им большие деньги… за что? Ну, наверное, за то, чтоб пользоваться их домами, оставаясь при этом в тени. Скрытая покупка, как это очень часто проделывают с автомобилями. Ты пользуешься чужой собственностью, как своей, но настоящий хозяин, случись что непредвиденное, вовсе не ты.
Пять адресов.
И куча фотографий от Льдовой.
Два пересекающихся множества. Как найти это пересечение? «Дом где-то на фотках…»
А ведь есть и второй маньяк, подумал я. Тот, который разделался с Франкенштейном столь экстравагантным способом. Хотя, право, маньяк ли он, этот второй?
Мысль моя перескочила на убийство Радика…
Многое говорило за непонятный пока ритуал. Но тогда — где коллекция? Зачем маньяку ценности, которые, между прочим, вот так просто реализовать не удастся? И ещё: человек, проникший в лофт через «чёрный ход», не мог быть одиночкой. Либо злодеев в лофте было двое, либо кто-то наводил исполнителя, отслеживая окружающую обстановку. Спрашивается, маньяки что, работают парами? Бывает, конечно, но чаще — в кино, чем в жизни. Если же это было разбойное нападение, зачем столько безумия?
Это мы пока оставляем за кадром то обстоятельство, что преступных групп было по меньшей мере две; вторая вошла в лофт вместе с жертвой. И там тоже было двое уродов.
Все маньяки?
Смешно…
С другой стороны, вскрытие при помощи сеппуку — это, во-первых, красиво. Кто его произвёл, первая компания злодеев или вторая? Функциональность и прагматичность этого действия очевидна: искали проглоченный ключ (нашли ли, другой вопрос). А императорский меч, вероятно, просто под руку попался. Что касается финального удара трезубцем в горло жертвы, то его можно оценивать по-разному, и как месть за неудачу (ничего не узнали плюс в желудке ничего не нашли), и, наоборот, как жест милосердия.
Чувства подсказывают мне за месть, как говорят в Одессе.
Мои чувства к Франкенштейну вообще сильно поменялись за прошедшие сутки, буквально развернулись — на сто восемьдесят градусов. Будь моя воля, сам бы прирезал подонка, если б меня не опередили.
Так вот, рассмотрим месть. Всё-таки Радик был судебным медиком, заведующим моргом при экспертном управлении. Мало ли кого, к своему невезению, он умудрился обидеть, пройдясь ножом по сотням трупов — в буквальном смысле. В эту версию отлично ложится Винтик, с которым он обошёлся настолько жёстко, причём буквально за пару часов до собственной смерти… Но, опять же, месть в настолько вычурной, больной форме?
Вычурной только на первый взгляд, как мы теперь понимаем. И вряд ли форма больная. Преступление, скорее, идеально продумано: тут и манипуляция Викториной, и незаурядный способ проникновения в квартиру. И мотив напрашивается личный, не связанный с проблемами по службе…
Марик, малыш мой, мысленно воззвал я. А не узнал ли ты, часом, кто отдал твою маму на съедение Боссу?
Позвонить сыну, что ли?
Страшно.
Дурной театр какой-то…
Услышав сзади шелест, я обернулся. Из спальни вышла Юлечка, благоухая тёплой постелью и чем-то ещё, неуловимо восточным. Она была в ночнушке, я — в одних трусах. Женщина в ночнушке — это естественно и прелестно, тогда как мужик в трусах… не знаю, не знаю… как бы это быстренько одеться, чтоб она не заметила?
Она, впрочем, не собиралась ничего замечать. Тактичная ты моя. Уселась рядом со мной — прямо на ковролин.
— Разбудил? — спросил я. — Или не заснуть?
— Не заснуть.
— Ты не бойся, завтра так или иначе всё решится. На службу я тебя отвезу, а там безопасно.
— Пока ты со мной, я ничего не боюсь.
— Что значит «пока»? Отметаем это слово, как неорганизованное.
— Кого-нибудь прищучил? — показала она на разложенные бумаги.
— Да вот, пытаюсь разыскать один скворечник с птичками внутри.
Юля взяла распечатки с индийского столика.
— Забавные домики, — прокомментировала она. — Вроде бы разные, но подобрано под один вкус. Как будто кто-то кому-то показывает весь ассортимент товара.
— Вот и я думаю: кому Франкенштейн это предлагал? Или, наоборот, ему кто-то? За кем был выбор?
Юля задумчиво перебирала фотографии.
— На службе я и сама за себя могу постоять, — сообщила она между прочим. — Видал, какие в секционной инструменты?
— Устрашает.
— Причём каждый из них — оружие, если надо. Даже черпаки.
— Так и представляю себе фильм ужасов, где происходит финальный бой в секционной. Выглядело бы — жуть. Как вы держитесь, в такой атмосфере запросто можно с катушек слететь. С другой стороны, у вас и так полно трупов, режь не хочу, потому, наверное, среди патологоанатомов не бывает маньяков.
— А может, всё наоборот? — предположила Юля. — В патологоанатомы идут именно маньяки, чтобы резать людей легально?
— Нет, вы всё-таки режете не людей, а трупы. Людей легально режут хирурги, и как раз среди маньяков большой процент уродов с хирургической подготовкой…
Пока мы этак весело болтали, Юля зацепилась за какой-то снимок, разглядывала его так и сяк.
— Вообще, я обожаю врачей, они привносят в нашу размеренную жизнь хоть какие-то приключения, — сказал я ей. — Не говоря уже про патологоанатомов… На что ты там смотришь?
— А вот эту виллу я видела, — потыкала она ноготком. — Совершенно определённо.
Я взял распечатку. Особнячок был, как и все прочие, хорош! Словно из нескольких домов сложенный, состоял он из разных уровней, со всякими переходами, с фронтончиками, башенками, выходами с балконов наружу, где можно спуститься по внешней лестнице вниз…
— Где видела?
— Неподалёку от Кузьминского кладбища. Когда я раскопанную могилу твоей жены изучала… ты извини, что напоминаю…
— Ничего, давай.
— Меня такая тоска взяла. Так жалко вас всех стало… Я ж о тебе много слышала до того, как вчера познакомились. Ну и пошла потом прогуляться по Кузьминкам. Места там красивые, есть где развеяться. Вот там этот дом и видела. Очень приметный.
— На карте можешь показать?
— Подожди, возьму смартфон.
— Зачем смартфон? — не понял я. — Не надо никому звонить. У тебя есть карта Москвы?
Она засмеялась. Всё-таки влюбиться в неё можно было за один этот смех.
— У меня есть роутер, — сказала Юля. — А также мобильный интернет. Подожди, сейчас всё узнаем…