— Про контейнер будет отдельный разговор, и очень скоро, — сказал Босс, совершенно уже успокоившись. — Но насчёт своей жены ты, оказывается, не в курсе, Полкан, не в теме. Промазал ты. Я, пожалуй, дам тебе возможность ещё поговорить с Викториной, пусть она сама расскажет тебе, как было дело.
— Какое «дело»?
— Как она расковыряла плинтус в своей комнате и пробила дырочку в отцовскую комнату, — из чистого любопытства. Ещё когда девочкой была. Дырочка оказалась у отца под диваном, не заметишь. Как подслушивала все его разговоры, как узнала, чем они занимаются с твоей женой, когда ты мотаешься в командировки на Кавказ. Вроде даже придумала способ заснять их, и показала фото твоему сыну…
— Не так было.
— Да плевать. Главное, она в том числе подслушивала их любовную болтовню. Особенно ей запомнился случай из молодости твоей жены, который парочка каждую встречу обсуждала и мусолила. Про то, как гандбол однажды спас ей жизнь. Как она укокошила какого-то «Босса». Твоя Лена всё удивлялась: надо ж случиться такому совпадению, её муж-мент ловит сына того самого борова, который хотел её в молодости изнасиловать, и которого она прикончила. Не знала простодушная Викторина, что очень скоро совпадения продолжатся! Теперь уже твой старший изнасилует Вику. Простить ему это? Ни за что! Зная про нашу с Радиком дружбу — а Вика это знала, — найти меня было несложно, достаточно было назвать себя, и её доставили с комфортом ко мне в кабинет. Где она и поведала все грязные тайны твоей жены. Умница-девочка…
Я слушал эти самодовольные излияния и немного плыл. Получается, не Франкенштейн навёл бандита на Лену? Его дочь? Его драгоценная девочка, его ягодка, которой моя жена в раннем детстве заменяла умершую мать, и которую я потом учил приёмам самообороны?
Или психопат врёт? Играет в жестокие игры с попавшим в клетку котом?
— Почему Радик скрывал от тебя такую важную вещь? — спросил я.
— Вот-вот, я тоже сначала сердился. А потом увидел, как он плачет, когда я провёл его по спортзалу с анатомическими экспонатами. Он впервые плакал, это было так смешно. Франкенштейн не плакал, даже когда его жена умерла. А тут, из-за чужой бабы… Ну я его прямо спросил: почему скрывал? Знаешь же, как сильно я хотел найти эту гадину. Он честно ответил: пока Лена расставляла перед ним ноги — ничего бы мне не рассказал. И я его понял. Люди слабы, Ушаков. Боссы сильны.
Было очевидно, что он тоже пытается вывести меня из равновесия, и потому я не вёлся. Главным было другое — то, ради чего я по доброй воле отправился в эту ловушку.
Информация.
— Тем более дочь искупила все грехи отца, — закончил он. — Ну что, будешь вытрясать из Вики правду?
— Трясу только свежие яблоки. Эта — перезрела.
— Ну и прекрасно. Кажется, ещё нет десяти? Тогда займёмся наконец делом.
— А что у нас в десять? — невинно осведомился я, внутренне сжавшись.
Босс погрозил мне пальцем:
— На десять вы с товарищами офицерами назначили штурм моей крепости. С теми офицерами, которые подарили тебе этот винтажный пиджак с устаревшим оборудованием. Знаем, знаем.
Мы и правда с Мишей наметили начало операции на десять. Выстроили план, обсудили все детали (обкашляли, как говорят урки). Я просил час на сбор данных. Сейчас понимал, что часа мало. Но в комнате для убийств мучилась и надеялась Юля, так что на информацию мне было уже решительно плевать. Вытащить женщину и самому выбраться, если получится… И вдруг выясняется, что Босс (в ипостаси Рефери) — в курсе происходящего и нисколько не беспокоится!
— Пойдём ко мне в кабинет, — предложил он. — Эй, вы, не зевать! — гаркнул он на своих бугаёв-спортсменов. — Баян, сопровождаешь. Оружие наготове, это тебе не шпана из числа фанатов «Спартака». Помнишь, как вас заломали, когда вы встречали Шпунтика? Так вот, он учитель тех шустрых ребят.
Мы поднялись на второй этаж. Вход в помещение был сразу с лестничной площадки, а окна кабинета выходили вглубь участка. Я бы понаслаждался видом, если б не стрёмная ситуация.
На широком столе стоял включённый ноутбук — и… «чемодан», перевозимый тайными фельдъегерями. Предмет высоких технологий был очень похож на свои же фотографии — невозможно не узнать.
— Один из трёх, — показал хозяин кабинета на «чемодан», снял его со стола и поставил сбоку на пол. — Последний из оставшихся. Он нам пока не нужен. Посмотрим-ка лучше кино.
Босс подсветил ноутбук и запустил какой-то файл:
— Наслаждайся.
И я стал смотреть…
Не то чтобы происходившее на экране открыло мне что-то новое или, тем паче, обернулось неким откровением. Картину произошедшего в лофте, когда был убит и ограблен Франкенкштейн, я представлял себе уже вполне отчётливо. Знал, кто и что сделал. Знал — как, и даже — зачем. Но одно дело умозрительное знание, и другое — когда вот так видишь всё своими глазами.
— Ну и как мы будем это разруливать? — осведомился Босс.
— А чего разруливать? Запись отрывочная, неполная. Непонятно главное: был ли в кишечнике Франкенштейна цифровой ключ.
— В точку, подполковник. Вот потому-то я тебя до сих пор и не трогал. Непонятна была судьба ключа. Но вчера вечером кое-что случилось, кое-что, радикально меняющее ситуацию, и теперь совершенно ясно, что ключ всё-таки был проглочен Франкенштейном. А раз так, значит, пришло время использовать тебя как наживку. Ради чего, в конце концов, я выманивал тебя из твоего Дропездронска с Мухосранском?
— Про наживку — ещё вопрос, кто кого поймает. Но это просто к слову. Я не понимаю, Артурчик, откуда запись? Вся телеметрия в лофте была либо изъята, либо уничтожена. Ортис мне рассказывал, это капитан такой по части высоких технологий, что Радик, как сущий параноик, не только сохранял записи у себя квартире, но и отправлял их куда-то в интернет, в какое-то «облако». Так вот, те ребятки, которые навестили Радика, добрались даже до его «облака»! Всё в интернете потерли, подчистую.
— Ты так странно выражаешься, как будто не узнал в моём кино исполнителей главных ролей, — подметил Босс.
— Узнал, естественно.
— Да это и неважно. Твои «ребятки» не учли, что в старых видеокамерах, которыми Франкенштейн оборудовал лофт, была внутренняя память. Не на всех, только на двух, как ты видишь по записи. Хватало примерно на сутки. Мы информацию из этих камер изъяли, а память стёрли.
— Элементарно! — возвестил я голосом Ливанова.
Босс, не обращая больше на меня внимания, позвал своих помощников:
— Давайте-ка сюда его телефоны. Все, все! О, да их у него много… (Он говорил про мои мобилы, изъятые при обыске.) Ну-ка, ну-ка, посмотрим… (Рыскал в них, как свинья.) Вот этот, наверное, — решил он.
Правильно выбрал, сволочь. Именно тот секретный мобильник, по которому я связывался с Мариком и с Искандером. «Дедушкофон». Босс полез в список контактов, очевидно, выбирая (из двух), кому звонить. Выбрал. Подсел к столу, к компьютеру, вбил туда найденный телефонный номер. Надел гарнитуру. Ага, звонить обычным порядком посчитал рискованным, не хочет давать ни шанса тем, кто его ищет, решил, что через интернет безопаснее. Вероятно, кроме Винтика у него есть и другие хорошие компьютерщики, установившие ему хитрые программы…
Пока тянулась эта пауза, в кабинете произошло примечательное событие, которое никто кроме меня не уловил. Ещё войдя сюда, я заметил дверцу, ведущую, скорее всего, в комнату отдыха. У любого крупного начальника обязательно есть в кабинете такая фишка. Босс ведь любил себя считать и начальником, и крупным. Так вот, пока он изучал мои телефоны, дверца на мгновение приоткрылась и закрылась.
В комнате отдыха кто-то был. Сделаем зарубку, авось пригодится.
— Ты Марсель? — сказал Бассурманов в микрофон. — Отлично, я попал с первой попытки. Это Рефери, если ещё не понял. Надо бы вернуть украденное. Да-да, мы тоже не без греха и готовы вернуть всё, что взяли без спроса. Вернее, всех. Обменчик. Ты ведь, надеюсь, сообразил, как я узнал этот твой номер телефона? С ним полный порядок, как и с его новой женщиной, если, конечно, женщина представляет для вас интерес. Для вашего папы — точно представляет, я лично убедился… (Некоторое время Босс слушал.) Прежде всего, прямо сейчас, вы должны вернуть фотографию. Я говорю буквально: сей час, в течение часа. Один оборот минутной стрелки. Иначе обмен лишён смысла, и всё закончится скверно. Я понимаю, что Москва большая. Ну хорошо, плюс полчаса на форс-мажор и посещение туалета. Вскрытый вами кейс, если понравился, можете оставить себе на поиграть, но лучше его тоже вернуть, чтобы с отцом гарантированно было всё в порядке. Повторяю, сначала — фото. Прекратите рассылки, большие дяди и так поняли вашу крутизну. На всякий случай предупрежу вас, Марсель, хоть и уверен, что это лишнее. Если внезапно всплывёт лицевая сторона фотографии, будет плохо всем, но хуже всего — Сергею Михайловичу. У вас воображения не хватит, Марсель, насколько ему будет плохо.
(Какому Сергею Михайловичу, заторможенно подумал я. Ах да, это ж про меня…)
Опять Босс молчал в трубку. И снова заговорил:
— Обсудим условия обмена. Возле метро «Люблино» есть скверик, в нём ещё с другой стороны церквушка кирпичная. Я вам пришлю карту с отмеченной на ней уличной урной, куда вы должны будете бросить пакет с фотографией. Вот, посылаю… Получили? О’кей. Контейнер бросьте рядом с урной. Как только мы изымем пакет, и в нём окажется то, что надо, наши гости тут же уйдут, куда захотят. Поймите, мне нет никакого смысла держать их или устранять… Что?
Босс повернулся ко мне:
— Хочет услышать вас. Сейчас сделаем… (Он пощёлкал мышкой.) Можете говорить, Ушаков, он вас слышит.
Палец при этом держал на кнопке, не доверял мне. А раньше, удивился я. Если б я раньше заорал, Марик не услышал бы? Ох уж эта хитрая техника…
Заорал я теперь, выпалил одной строкой:
— Он серийный маньяк, всё равно меня убьёт, не верь!
Босс мгновенно что-то там отключил, укоризненно качая головой («Сергей, Михайлович, Сергей Михайлович…»), и продолжил разговор через гарнитуру: