– А как же Финелла, ты, трус? – произнесла Шарлотта. – А твой ребенок?
Но, судя по всему, Уильям продумал и это.
«Я знаю, что это поставит тебя в ужасное положение, но заметка во вчерашней «Пост» привлекла мое внимание, и, возможно, сможет обеспечить тебе то, чего уже не могу обеспечить я.
Насколько я понял, сэр Нестор Уилмонт был женат на твоей кузине Авроре. С его смертью принадлежащий ему титул и состояние должны перейти к дальнему родственнику, если он не оставил после себя законного наследника. Мне ничего не известно о состоянии здоровья твоей кузины, но, возможно, смерть сэра Нестора окажется тебе на руку. Поезжай к своей кузине, Финелла. Поведай ей о своем затруднительном положении. И если она не беременна, то нашего ребенка, если ты выносишь и родишь его тайно, можно будет выдать за наследника сэра Нестора. И тогда ребенок будет законнорожденным. Твоя кузина сможет сохранить свой дом и доход, а ты со временем вернешься в общество как ни в чем не бывало».
У Шарлотты едва не остановилось сердце, и она принялась вновь и вновь перечитывать записку.
«Поезжай к своей кузине, Финелла. Поведай ей о своем затруднительном положении. И если она не беременна, то нашего ребенка… можно будет выдать за наследника сэра Нестора».
Шарлотта пыталась дышать, пыталась гнать от себя мысль о возмутительном предложении Уильяма. Пол под ней закачался, и она, с трудом поднявшись на ноги, взяла остальные письма и принялась сверять даты и подсчитывать месяцы.
Семь месяцев. Первое письмо было написано за семь месяцев до ее рождения.
Внезапно два мира – прошлый и нынешний – столкнулись, и многое обрело смысл.
Стало ясно, почему мать всегда относилась к ней с таким пренебрежением.
Ее мать. Теперь Шарлотта была совсем не уверена, что сможет когда-нибудь обратиться так к леди Уилмонт.
«Но самые важные вещи в большинстве своем остались прежними, – сказала Куинс. – Однако время подобно саду, который окутывает морозом зима, а потом ласкает поцелуями весна. Никогда не знаешь, что именно пустит корни и расцветет пышным цветом».
В одной жизни план Уильяма сработал. А в этой, очевидно, леди Уилмонт презирала свою кузину и прервала с ней всяческое общение, равно как и со всеми остальными родственниками Аппингтон-Хиггинс. И в результате Финелла и ее ребенок вынуждены были самостоятельно пробивать себе путь в жизни.
Вот почему Финелла с такой злостью отреагировала на письмо Авроры в то утро. Вот почему леди Уилмонт предпочла покинуть ложу, чтобы только не сидеть по соседству с Шарлоттой – живым свидетельством позора семьи.
Стараясь не шуметь, Шарлотта собрала все письма в одну стопку, перевязала ленточкой и положила на стол Финеллы.
Прибравшись в комнате, она задернула шторы и на цыпочках вышла в коридор. Дойдя до лестницы, она тяжело опустилась на ступеньки. Ноги вдруг отказались ее слушаться, словно она выпила целую бутылку бренди лорда Кимптона.
Чувство утраты, глубокое и непостижимое, захлестнуло ее с головой, и она дала волю слезам, оплакивая потерю всего, что знала, своей добродетели, своего имени. Ведь на самом деле она оказалась вовсе не Шарлоттой Уилмонт. И даже не Лотти Таунсенд.
И что теперь?
Шарлотту не покидало ощущение, что и она закончит свои дни так же, как Финелла: в пьяном угаре, не имея ничего, кроме пожелтевших, потрепанных воспоминаний прошлого, о которых лучше было бы забыть.
Глава 12
В ту ночь Себастьян не приехал повидать Шарлотту. И в следующую тоже. К вечеру третьего дня ей уже казалось, будто она сходит с ума. И что ей теперь делать?
Почти такой же непереносимой, как исчезновение Себастьяна, была мысль, что Финелла являлась ее матерью. У Шарлотты возникло так много вопросов. Женился ли Уильям на леди Порции? Как и когда Финелла пристрастилась к такому образу жизни? И почему позволила своей дочери жить так же?
И все же, каждый раз открывая рот, чтобы озвучить все эти вопросы, Шарлотта себя останавливала. Финелла балансировала на грани с того самого дня, как узнала о женитьбе Кимптона, и Шарлотте менее всего хотелось вновь разбередить ее старые раны и послужить причиной очередного запоя.
Даже сейчас, стоя в передней, они испытывали острое чувство неловкости. Шарлотта догадывалась, что Финелла чувствовала себя виноватой в исчезновении Себастьяна.
– Что проку ходить по комнате весь вечер, – сказала Финелла, роясь в сумочке. Разодевшись в пух и прах, нацепив на себя все имеющиеся у нее украшения и даже позаимствовав кое-что у Лотти, она все равно выглядела потрепанной и уставшей, и никакие наряды не могли этого замаскировать. – Он придет еще не скоро… – Финелла осеклась, и Шарлотта представила, что подумала ее родственница. «Если вообще придет…»
– Но все же придет, – заверила Финеллу Шарлотта.
Та подняла на девушку глаза.
– Сегодня у леди Ратледж бал дебютанток. Он будет там. К тому же скоро нас ждет объявление о помолвке, если сплетни не лгут.
– Какие сплетни? – спросила Шарлотта.
– О мисс Берк. – Финелла потуже затянула ленты сумочки. – Лотти, ты не можешь игнорировать правду. Он собирается жениться на этой девушке. Удивительно, что они до сих пор не объявили о помолвке, учитывая, что он не появлялся здесь с…
С того самого дня, когда Финелла закатила пьяную сцену. С того самого дня, как Себастьян обвинил ее в охоте за Рокхерстом. С того самого дня, когда все пошло не так.
– В общем, его не было несколько дней, – подвела итог Финелла, вновь потянув за тесемки и начав копаться в сумочке.
– Куда собралась? – спросила Шарлотта, поскольку была совсем не готова провести еще одну ночь в одиночестве.
Финелла сморщила нос.
– Сегодня же среда.
– Среда?
– Господи, Лотти, эти отношения с Трентом сделали тебя такой же рассеянной, как наша соседка миссис Димблтон. Среда. – Финелла многозначительно замолчала, а потом испустила еще один вздох. – По средам я играю в вист. Сегодня мы собираемся у миссис Кемпбелл, поскольку миссис Ван Хорн в последнее время неважно себя чувствует.
Шарлотта кивнула. Ну да. Финелла об этом упоминала. О еженедельных партиях в вист с другими стареющими куртизанками Литл-Титчфилд-стрит. Самые знаменитые красотки своего времени теперь коротали вечера за игрой в вист, сочиняя возмутительные истории о щедрости и невероятной любвеобильности своих бывших поклонников и щеголяя украшениями, словно все еще продолжали занимать самые дорогие ложи в опере. Приятельницы собирались в доме миссис Ван Хорн, поскольку та имела любовника самого высокого ранга – герцога королевских кровей, – оставившего ей внушительную пожизненную ренту. То, что она пережила старого Лотарио на целых сорок лет, до сих пор не давало покоя его наследникам и делало миссис Ван Хорн весьма уважаемой особой среди женщин ее круга.
– А чем займешься ты? – поинтересовалась Финелла. Обернувшись, она посмотрела на огромную вазу, наполненную тепличными розами, которые доставили утром. От Рокхерста. – Это ради графа ты так принарядилась?
– Нет, – возразила Шарлотта. – Себастьян собирался заехать сегодня.
– Он прислал записку? – спросила Финелла, прекрасно зная, что Шарлотта не получала никаких записок. От внимания Финеллы не ускользало ничего.
– Нет, но он обещал заехать. И, думаю, именно сегодня он появится, чтобы принести мне извинения.
– О, Лотти, – простонала Финелла. – Нельзя доводить себя до такого состояния, а не то закончишь свои дни на дне Темзы с карманами, полными камней, как Сара Уиттинг в прошлом году.
Шарлотта расправила плечи, не желая ничего слушать. Она хотела верить лишь в то, что Себастьян ее любит и непременно приедет.
– Финелла, он сегодня зайдет. А если нет, значит, у него на то есть уважительная причина…
Но, прежде чем Финелла успела презрительно фыркнуть, зазвенел дверной колокольчик, и обе женщины замерли от неожиданности.
– Себастьян, – словно молитву прошептала Шарлотта, бросаясь к двери. И она непременно отворила бы ее, если бы Финелла не поймала ее за руку.
– Не стоит так торопиться, а не то его обуяет гордыня. – Вздохнув с видом умудренного опытом человека, она оттащила Шарлотту назад, тихо сосчитала до двадцати – каждая цифра болью отдавалось в колотившемся сердце Шарлотты – и только потом медленно открыла дверь.
Шарлотте пришлось привстать на цыпочки, дабы разглядеть что-то за пышными перьями на шляпе Финеллы, но, к ее разочарованию, на пороге стоял вовсе не Себастьян, а невысокий незнакомец в простом темном пальто.
– Миссис Таунсенд? – спросил он.
– А кто спрашивает? – Подбоченившись, Финелла закрыла собой дверной проем.
– Мистер Бридж. Из «Ранделл и Бридж», мэм. У меня посылка для миссис Таунсенд.
У Шарлотты непроизвольно открылся рот. Ювелир?
– Я – миссис Таунсенд.
– Да, да. У меня для вас подарок. – Он распахнул пальто и вытащил из-за полы длинную узкую коробку. – Можно? – указал он на дверь.
Сразу же оценив ситуацию, Финелла затащила бедного ювелира в дом.
– Входите, – произнесла она. – Прошу прощения, мистер Бридж. Я вас не узнала.
– Миссис Берли, – ответил мужчина, почти не обратив на Финеллу внимания, поскольку не сводил глаз с Шарлотты. – Я получил указание вручить это вам лично. – Он вложил коробку в дрожащие руки Шарлотты. – И передать, что его светлость приносит вам свои искренние извинения.
Поспешно подойдя к Шарлотте, Финелла ткнула ее локтем в бок.
– Ну?
Девушка никак не могла унять дрожь в пальцах. А когда ей все же удалось открыть коробку, у нее перехватило дыхание.
Внутри лежало бриллиантовое колье из витрины. То самое, из-за которого она поссорилась с Себастьяном.
– Вам нравится, мэм? – спросил мистер Бридж.
– Ну еще бы, – ответила Финелла.
А Шарлотта читала записку, спрятанную в атласной обивке. «Для вас. Для нашего будущего». Глаза Шарлотты наполнились слезами. Себастьян потратил целое состояние, которого у него не было, чтобы принести ей свои извинения.