Кир так мчался к дому, задевая прохожих и не извиняясь, что не заметил припаркованный рядом черный блестящий байк. Резкий оклик вернул его из царства мыслей на землю.
— Такой занятой, — насмешливый голос затронул потайную струнку и сердце сжалось.
Болезненную, рваную и припрятанную глубоко-глубоко струнку.
Тело сработало на рефлексах, а мозг был еще там, в высоких думах о ветреной кумихо.
— И даже не поприветствуешь? — вопрошала она.
Медленно, сжимая руки в кулаки, он повернулся. Ее…да, ему ее совсем не хватало. Но уже не в том смысле…
— Приветствую, — сквозь зубы просипел он, потому что сердце больно стукнулось в грудной клетке.
Она — Белый Лебедь, такая сияющая и светлая…Такая обманчиво хрупкая и близкая, стояла не за тысячи километров от него, а совсем рядом. Не верилось…
— И я приветствую тебя, — нарочито громко сказала она.
Ее никогда не волновало чужое мнение, косые взгляды или двусмысленность ситуации. Наверное, поэтому он и любил ее.
— Надолго? — спросил он, оглядывая ее белоснежные джинсы в заляпанных грязных разводах.
Наверное, она снова приехала на день. Год назад он мельком видел ее на площади Маяковского — тогда она пролетала в батарее других байков и улыбалась какому-то бородачу.
— Как примешь, — со значением сказала она и подошла совсем близко, — Угостишь меня?
Кир коротко кивнул и взял ее за ладонь. Такая теплая и податливая…Все время, пока они шли к квартире, а потом заходили в его комнату, он мучительно думал, можно ли войти в эту воду дважды.
Лебедь была близко и это пугало. Он долго мечтал о ней, но теперь…все неуловимо поменялось.
… Она идет вперед, по проводам. А провода колышутся, и ей приятно лавировать. После бара чужая энергия бурлит и приятно чувствовать свою вседозволенность, силу и ловкость. Марина перепрыгивает через столб, и бежит вперед, как канатоходка… Уже совсем тепло, и апрельский ночной воздух приятно освежает лицо.
Пусть она не знает, что будет завтра — новое дело еще не найдено, досье не просмотрены, а план перехвата не составлен, но девушка уверена: завтра будет еще один полезный день.
Внизу по мостовой идут люди. Пятничная весна примечательна, потому что в это время года каждый надеется на чудо. Вот и эта парочка, что идет мимо Лиски — заливается веселым смехом, шумит и радуется.
Марина останавливается и улыбается. Рыженький хвост торчит трубой. Как же хорошо находиться здесь, невидимой тенью и охранять их. Да, она — лиса с очень сильным чувством справедливости. И пусть она — одна, сейчас — ей никто не нужен, она самостоятельная единица, потому что твердо знает, чего хочет…
— Стой, — раздался голос, но Марина не придала ему значения. Повернулась и неспешным шагом пошла вдоль мостовой.
— Не двигайся, — продолжал командовать голос.
Лиска подумала, что мужчины в последние дни слишком обнаглели.
Но крепкие руки обхватили ее выше локтей, ловко зафиксировав и еще… Шокированная, она почувствовала, как сзади к ней прижимается мужчина.
Восемь метров над землей…
— Отпусти, — рычит она, подавляя животный страх.
Не время давать слабость. Внутренняя Лиска подсказывает ей, что сейчас — ключевой момент. Если ее зажимает так крепко не гимнаст и не акробат какой-нибудь, то, это значит — она встретила настоящего лиса!
— Не дергайся, — раздается хриплый голос и по телу пробегают предательские мурашки — брат Валеры? Неужели он вернулся, неужели всё так и есть, как она догадывалась?
— Хорошо, — в горле пересохло от волнения, и Лиска слегка дернула хвостом.
— Прыгаем вниз, — приказал все тот же голос, — Не сопротивляйся.
Марина много тренировалась все это время: перепрыгивала через препятствия, бегала по одноэтажным торговым павильонам и почти каждый день возвращалась домой по проводам. В ловкости и выносливости ей было не занимать. Но память о том неудачном прыжке с собственного подоконника напрочь отбила охоту экспериментировать с высотой. Лиска боялась снова упасть. Животный инстинкт кричал ей, что второго раза она не переживет.
— Может, не будем? — прошептала она, но незнакомец не слушал. Он положил руки поверх ее талии и дернул вниз.
Это было стремительно. Свист в ушах — и вот ее ноги касаются земли, а перед глазами плывут звездочки. Почему-то Марине стало дурно.
— Не раскисай, нужно обернуться и поздороваться. Пока не убежал, — приказывает она себе, но тело отчего-то не слушается.
— Эй, ты чего? — удивляется таинственный мужской голос, а Лиска самым предательским образом теряет сознание.
— Я всего-то хотел пригласить ее сюда… — оправдывался мужской голос.
Ему что-то выговаривал высокий женский, но все складывалось в один фонящий звук и содержание ускальзывало от понимания. Марина, постанывая, открыла глаза.
Она находилась в каком-то бараке. Нет, на складе. Вверху слабо горела лампочка, сбоку стена была заставлена деревянными коробками из-под фруктов, а все помещение было мрачным и заброшенным. Высокие потолки изрезали полосочки, похожие на старческие морщины, а где-то впереди, в конце помещения ссорились или ругались…лисы.
Марина с интересом уставилась на высокую рыжую лису, которая очень эмоционально размахивала лапами и объясняла что-то сидящему на табуретке парню. На лисе был расписной кухонный передник, в руках — чайная ложечка. На столе стоял красивый чайный сервиз, и по всему выходило, что лисы собирались попить чаю. Парень с виду был обычным, если не считать огромных рыжих ушей и стыдливо поджатого хвоста. По всей его фигуре можно было прочитать чистосердечное раскаянье, и это было так трогательно и мило, что девушка почувствовала угрызения совести — если она правильно уловила основную мысль лисицы, то главной причиной, по которой ругали парня — была она, Марина. Так что девушка решила не прикидываться спящей, а вмешаться.
— Простите! — она прокашлялась, — Где я? Почему вы его ругаете?
— О! Очнулась, сонная красавица, — переключилась на нее лиса, и подошла ближе, подслеповато щурясь, — Ну-ка! Иди сюда пить чай.
— Что? — Марина никак не ожидала, что ей предложат угоститься. По всему выходило, что должны ругать, — Эм…Точно?
— Конечно! Что же я, Розамунда, не гостеприимная, что ль? — она все-таки ткнула парня чайной ложкой, — Нужно познакомиться по- хорошему, приглядеться…Подумать, как выкрутиться из этой ситуации…
— Мам, не начинай, — вспылил отчего-то рыжий парень и агрессивно стукнул по полу хвостом.
— А ну цыц! При матери бить хвостом! Это что за воспитание такое? — снова разошлась лисица, — Сиди ровно. А там посмотрим…
Марине пододвинули третью табуретку.
— Любишь варенье? — ласково спросила лиса.
Машинально Марина кивнула. Сейчас она была напряжена и вовсю гадала, чем ей может грозить это знакомство. Интуиция вопила, что здесь ей не рады. С другой стороны — вежливое обращение лисы усыпляло бдительность и давало слабую надежду.
— Угощайся, — лисица протянула ей чистую ложечку и села рядом, — Не умирать же тебе с голоду, коли мой сын…
— Мам!.. — возмущенно заскулил тот и потер автоматически лоб.
Видимо, часто ему попадает ложкой.
Марина сделала глоточек ароматного чая с травами и пригляделась к своим новым знакомым. Парню было лет тридцать, но перед своей мамой он явно чувствовал себя неуверенно. Сидел скукожившись, поджав под себя ноги и скрестив их — в оборонительной позиции. Виновато поглядывал. На лицо — не имел ничего общего с Валериным братом — его черты лица были более круглые, нос — аккуратный, небольшой. Скулы выпирают. Длинные пальцы, как у пианиста. Марина отдернула взгляд, только когда эти аристократические пальцы зашевелились на чашке.
Кажется, не очень уместно смотреть в упор.
Она повернулась к хозяйке:
— Простите, что причинила вам неудобство. Я нечаянно.
— Понимаю, дорогая, — женщина склонила голову на бок и в одно неуловимое движение что-то изменилось. Теперь перед ней сидела рыжеволосая женщина, очень молодая и красивая. Ни за что не примешь ее за маму такого взрослого сына, — Но нам придется разобраться с этим инцидентом.
— Как?
— Ты — не инициированная лиса, — утвердительно сказала Розамунда, — И, либо храм не принял тебя — такое редко, но бывает, либо…
— Я сбежала, — со вздохом призналась Марина.
— И… наткнулась на моего сына?
Судя по блестящим нечеловеческим глазам, парень ничего не сказал матери. То есть притащил Марину в обмороке и даже не объяснил, откуда взял?
Девушка обернулась к лису. Тот безучастно смотрел перед собой, и было совсем непонятно, будет ли он оправдываться или самоустранится.
— Я не рассчитала высоту и упала. А он был рядом и меня подхватил, — осторожно произнесла она.
— То есть ты научилась управлять своими лисьими возможностями? — заинтересовалась Розамунда.
— Частично. На самом деле, я попала в Храм лис еще прошлым летом. Но испугалась и убежала. С тех пор, живу одна. И не видела никого из своих…сотоварищей. Почему-то лисы не попадаются мне, — печально закончила она.
— Они избегают таких, как ты, — вдруг жестко сказала лиса, — Нам запрещено общаться с неинициированными лисами, поэтому… С тобой никто и не выходил на связь.
— Лис много? — удивилась Марина.
— Не так, сколько жителей в Москве, — лиса бросила непонятный взгляд на своего сына, но потом широко улыбнулась, — Но достаточно, чтобы образовывать кланы, выбирать лисье правительство и …вести самодостаточную жизнь. Впрочем, я отвлеклась — нет необходимости тебе этого говорить.
— Меня убьют? — тут же подобралась девушка, приготовившись защищаться.
Ее реакция позабавила Розамунду.
— Не-ет. Тебя просто оставят одну, и ты сойдешь с ума. Или убьешь сколько хочешь людей — ты же не привыкла контролировать себя, так что карательный отряд сочтет тебя преступницей и приговорит к лишению лисьей силы. Обычно после этого обряда люди тоже сходят с ума, если, конечно, они не сошли с ума раньше…