Вышеизложенное позволяет сделать некоторые выводы. Европейская цивилизация сегодня — детище "свободного" разума — свидетельствует о том, что в самом ее "проекте" был допущен принципиальный просчет. Небывалые в истории научно-технические достижения породили столь же небывалые силы разрушения и возникла уникальная в истории угроза самому бытию мира. Можно строить различные теории, объясняющие этот парадокс. Однако ни одна из них не может не учитывать обусловленности возникших проблем в современном технизированном обществе его духовно-нравственным состоянием. Христианство и, в частности, православие именно в игнорировании наукой и бизнесом приоритета духовного начала видит основной фактор, определяющий столь драматический характер развития современной цивилизации во всех ее сторонах, в том числе и в научно-технической и экономической, в потере современным человеком идеи высшего смысла жизни, идеи Бога и вечности как источника и цели конечных устремлений личности. Такое "перевертывание" ценностей приводит к кризису всю хозяйственную деятельность человека, порождает искажение естественного порядка вещей, утрату нравственным разумом первичного начала в жизни и подмену его биологическим рассудком.
Для православного сознания поэтому сама по себе трудовая, творческая деятельность не является ни грехом, ни самоцелью, ни добродетелью. Таковыми она становится в зависимости от степени ее соответствия вечным нравственным принципам, наиболее полно выраженным в Евангелии. То есть хозяйственная деятельность является лишь одной из возможностей осуществления человеком духовных ценностей в жизни, и как таковая нравственно может быть ориентирована в любом направлении. Сама же ориентация обусловлена, естественно, свободой человека, которая в конечном счете и свидетельствует о духовном содержании самого действующего субъекта.
Выбор, по мысли Булгакова, происходит между двумя полюсами: богочеловечеством (христианством) и человекобожием. Этим определяется и весь характер, и конечные результаты хозяйствования. Он писал, что при этом "неизбежно проявляется и основное различие и противоположность двух религий: человекобожия, для которого человек не есть тварь, но есть творец, и христианства, для которого человек — тварь, но как сын Божий получает задачу воссоздания, хозяйствования в творениях своего Отца. Здесь мы упираемся в основное религиозное самоопределение — к Богу или против Бога, которое есть дело свободы"[18].
Этим выбором определяется самое главное в человеке — духовная основа всей его творческой направленности. Основой может быть Бог, понимаемый в данном случае как ориентир совести, любви, справедливости и самоограничения. В этом случае человек не может быть хищником, а хозяйствование — унижением и разорением другого человека, "ближнего", и безжалостным опустошением, уродованием природы. Но может быть и "против Бога", и тогда хозяйствование, и не только оно, оказывается в мире демонов, которые издеваясь над человеком, маня его призраками будущего благоденствия, отнимают и настоящее и будущее.
"Хозяйство, — пишет Булгаков, — софийно в своем метафизическом основании. Оно возможно только благодаря причастности человека к обоим мирам, к Софии и эмпирии, к natura naturata"[19]. Однако причастность человека Богу не просто дана, но и задана и без актуализации ее в соответствующей духовной жизни — существом и целью которой является агапическая, от есть жертвенная любовь — она утрачивается в человеке, и тогда все хозяйство теряет свой положительный смысл.
В аспекте хозяйства, как деятельности по преимуществу носящей общественный характер, духовная жизнь в первую очередь проявляется в аспекте типологически церковном, то есть соответствующем органическому характеру связей и отношений внутри данного социума.
Поэтому эгоизм, частный или корпоративный, в наибольшей мере характеризующий всю так называемую деловую жизнь, оказывается лукавым помощником человеку и человечеству в целом. В. Соловьев высказывает такое убеждение: "Исходя из частного материального интереса как цели труда, мы приходим не к общему благу, а только к общему раздору и разрушению. Напротив, идея общего блага в истинном, нравственном смысле, то есть блага всех и каждого, а не большинства только, — идея такого блага, поставленного как принцип и цель труда, заключает в себе и удовлетворение всякого частного интереса"[20].
Вне понимания хозяйственно-технической деятельности как дела органического, имеющего для каждого действующего субъекта, как и для природного мира, равнозначные последствия пользы или вреда, невозможно, с православной точки зрения, достичь нормального регулирования основных процессов производства, развития, потребления в нашем мире. Н.О. Лосский, рассмотрев технический и органический варианты "усовершенствования жизни", приходит к заключению, что в "организме осуществляется… подлинное, внутреннее единство, а техника создает лишь призрачное, внешнее сближение". Отсюда он дает и "ответ на вопрос, какой иной путь, кроме техники, можно избрать для правильного усовершенствования жизни: этот путь есть расширение организации"[21]. Такая организация, Вселенский Организм, по христианскому учению, уже есть и задача человека состоит в расширении и очищении своего сознания, чтобы стать живым членом преображенного Богочеловеческого Организма.
Тезисы к докладу
1. Проблема христианского понимания хозяйствования заключается главным образом, в выяснении основных принципов отношения человека к природе и характеру деятельности в ней.
2. Два, в основном, подхода к этому вопросу определили развитие европейской цивилизации: средневековый и послереформационный. По характеру понимания принципов взаимоотношения между духовными целями и материальными ценностями эти два подхода, соответственно можно условно назвать монофизитским и несторианским.
3. Православный взгляд, по той же христологической терминологии, скорее является халкидонским, или богочеловеческим, поскольку он особенно подчеркивает онтологическую значимость в человеке как его духа, так и тела со всеми потребностями при подчинении (но не подавлении) природно-материального начала духовно-личностному.
4. Такое воззрение обусловлено православным пониманием смысла жизни, который заключается в теосисе и вечной жизни в Боге всего человека, а не одной души. Вечная жизнь предполагает богоподобие личности, начинающееся в условиях земной, практической деятельности человека, построенной на началах Евангелия.
5. Понимание этих начал в православии имеет свою специфику, которая проистекает из иного прочтения Библии. В контексте рассматриваемого вопроса два библейских места особенно принципиальны.
6. Первое из них: "Не собирайте себе сокровищ на земле… не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить…" (Мф. VI, 19–25). Православие видит здесь не презрение к телу, не отрицание его потребностей и, тем более, не призыв к беспечности, но заповедь о том, чтобы не рассматривать их как самоцель, не терзаться (my merimnate) душой из-за них, в любой же деятельности, всегда и во всем осуществлять евангельскую праведность, которая есть Царство Божие "внутрь" (Лук. XVII, 21) человека. Такая жизнь по христианской совести является единственно верной, поскольку дарует человеку уже здесь радость вечной жизни и успех в жизни этой ("и это все приложится вам").
7. Второе место: "Владычествуйте… над всею землею" (Быт. I, 28). Православие понимает это "владычество" не как разрешенный произвол в отношении природы, и природу не как что-то чуждое и враждебное человеку, с чем нужно бороться и что необходимо покорять, но как заповедь о бережном к природе отношении ("возделовании" и "хранении" Быт. II, 15), ибо она является расширенным телом человека и сам человек есть часть природы. Это понимание исходит и из учения о Церкви, как таинственном Теле Христовом, включающем в себя весь тварный материальный мир.
8. Основной вывод: без осознания приоритетности духовного (евангельского) начала в жизни и органичности (а не механичности) мира невозможна правильная научно-техническая, рыночная, культурная и любая другая деятельность человека.
Новый Валаам. 22–27.IV.1993 г.
[1] С. Булгаков. Средневековый идеал и новейшая культура. В сборнике "Два града". М. 1911. Т.1. С. 169–170.
[2] С. Булгаков. Народное хозяйство и религиозная личность. Там же. С. 190–191.
[3] Н. Бердяев. О рабстве и свободе человека. Париж. 1939. С. 156. См. так же Макс Вебер. Протестантская этика и дух капитализма.
[4] С. Булгаков. Два града. Там же. С. 189.
[5] Н. Бердяев. О рабстве… С. 152.
[6] Там же. С. 153, 154, 157.
[7] Н. Бердяев. Царство духа и царство кесаря. М. 1909. С. 41.
[8] Ф. М. Достоевский. Дневник писателя. 1876 г. Полное собрание сочинений. Т.2. Ленинград. 1981. С. 48.
[9] Материалы IX-го богословского Собеседования между представителями Русской Православной и Финляндской Евангелически-Лютеранской церквей. Май. 1992.
[10] М. Антонов. Перестройка и мировоззрение. "Москва". 1987. № 9. С. 165.
[11] Там же. С. 157.
[12] Н. Бердяев. О рабстве… С. 206.
[13] Н. Бердяев. Царство… С. 46.
[14] Там же. С. 78.
[15] И. Зейпель. Хозяйственно-этические взгляды отцов Церкви. Москва. 1913. с. 111.
[16] И. Р. Шафаревич. Христианство и экологический кризис. "На пути к храму". Фрязино. 1991. С.60.
[17] С. Булгаков. Философия хозяйства. М. 1912. С. 146.
[18] Там же. С. 78.
[19] Там же. С. 141. Сама причастность при этом понимается в том смысле, о котором пишет св. Григорий Палама: "Бог есть и называется природой всего сущего, ибо Ему все причастно и существует в силу этой причастности, но причастности не Его природе, а Его энергиям". Цит. по С. Булгаков. Свет Невечерний. Сергиев Посад. 1917. С. 125.
[20] В. Соловьев. Оправдание добра. Собрание соч. Т.7. Изд. "Общественная польза". С. 352–353.
[21] Н. Лосский. Техническая культура и христианский идеал. "Вестник Высшей школы". 1990. № 9. С. 77.