Этот праздник сегодня совершается по всем церквам, и завтра тоже Литургия будет служиться с поминанием святого Даниила, святого Александра и ещё многих других святых, которых мы в календаре находим.
— Здравствуйте, с вами говорит Николай, москвич. Отец Андрей, во-первых, с праздником вас Усекновения главы Иоанна Предтечи.
Вопрос по Евангелию от Луки, гл.14. Хотел бы понять, почему еврейская элита очень так упорно отвергла Христа как Сына Божия и почему они хотели Его всё-таки видеть земным Мессией? Почему произошло такое отторжение? Почему у них возникла такая неприязнь к Нему как к Сыну Божию?
Почему Вавилонская редакция Талмуда содержит такой сгусток неприязни ко Христу? — согласно книге Владимира Даля.
Знакома ли вам книга Владимира Даля «Записка о ритуальных убийствах»? Приходилось ли вам её листать, какое у вас мнение о ней?
— Ну, вообще, оба первых вопроса сходятся в один. Может быть, даже и все три сходятся в один. Неприязнь как к Сыну Божию, изложенная в Евангелии от Луки, Вавилонский Талмуд, полный неприязни к Христу как к Сыну Божию — это два вопроса об одном. Я думаю, что ответ на этот вопрос содержится в Евангелии в том месте, где Каяфа пророчествовал, будучи архиереем лету тому, что лучше Одному Человеку умереть за люди, нежели всему народу погибнуть. Для еврейского сознания народная жизнь, народное бытие, наличие Израиля как народа, детей Израиля, его колен, потомков, их нерастворимость в истории и их некая содержательная ценность является главной ценностью исторического бытия. И когда нужно сравнивать что-то с чем-то и решать, что же важнее, то сохранность народа Израиля как единого племени, не забывшего свою генеалогию, для них перевешивает, наверное, всё остальное: лучше пусть умрёт Один, нежели всему народу погибнуть, иначе придут римляне и возьмут весь язык наш. Соответственно, отсюда Вавилонский Талмуд и таргумы, и все книжники, которые редактируют тексты, стараются вычистить все мессианские места, возвеличить какое-то своё национальное понимание тех или иных мессианских мест для того, чтобы задвинуть в тень Этого Человека по Имени Иешуа, Который смутил всю вселенную и Который поставил перед ними очень острые и болезненные вопросы. И надо Его задвинуть в тень, а возвеличить своё национальное понимание. Здесь нация выше Иисуса. Я думаю, здесь именно победа национального вопроса: слишком великий страх, что народ исчезнет, растворится, изменит своё бытие, будет вынужден, например, смешиваться и общаться с другими народами, которые не Израиль. Страх перед всем этим может многое сделать. Я думаю, что этим страхом объясняется ненависть к Личности Господа Иисуса Христа, потому что Он очень радикально поставил вопрос об Израиле и обо всех остальных. Он в самой первой проповеди в Назаретской синагоге говорил, что много было вдовиц в Израиле при Илие пророке, и ни к одной из них не был послан Илия, только в Сарепту Сидонскую к жене-вдовице, т.е. к язычнице. Сразу с первой проповеди Он начал говорить о том, что исключительность Израиля теряет свою важность, призываются в семью народов Божиих все люди земли, кто обрезан сердцем, кто хочет сделать обрезание сердца — снять с себя грехи свои. Поэтому здесь была большая опасность для национального еврейского самосознания, большой страх раствориться в этом море язычников, большое отвращение от них, а Сам Иисус, конечно, воспринимался в таком случае как некий смутьян, который хочет разрушить привычные обряды и традиции, чтобы пришли язычники и всё захватили. Отсюда, собственно, мне кажется, и неправильное решение этой великой проблемы.
Что касается Даля — я не читал. Я читал разную литературу о ритуальных убийствах, но Даля не читал, поэтому комментировать это нет возможности. Но если попадётся мне в руки, я полистаю эту книгу.
Я надеюсь, что в общих чертах обрисовал своё отношение к первым двум вопросам.
— Здравствуйте отец Андрей, это Филипп из Дании. Хотелось бы услышать ваше авторитетное мнение по поводу погрома богохульной выставки в Москве Дмитрием Энтео (Цорионовым).
Если можно, скажите пару хороших слов об апостоле Иакове, потому что я читаю его и он для меня как какой-то Соломон Нового Завета: у него выделяющиеся мудрые тексты в его Послании, как мне кажется. Согласны ли вы с этим?
— Да, я согласен. Я даже, может быть, про Энтео ничего особо говорить не буду, потому что эта тема такая провокационная и, соответственно, любой разговор о ней выплывает в провокацию. Хвалить его — странно, ругать его — тоже странно, потому что сам предмет выставки вызывает закономерное негодование. Другое дело — как с этим негодованием себя дальше вести и что делать дальше, когда центральный выставочный зал твоей страны предоставляет свои выставочные площади под какие-то артефакты богохульного содержания, где оскорбляется предмет веры твоей. Конечно, ничего приятного в этом нету. Когда вышел на экраны фильм Мела Гибсона «Страсти Христовы», — там же ничего плохого ни про кого не говорится, там просто воплощается евангельская история на экране средствами кинематографа, — то евреи всего мира бойкотировали кинотеатры и выступали против, потому что им не понравилось это возвращение интереса мира к Личности Иисуса Христа и к Его страданиям — их задело за живое, хотя никто их не оскорблял, этот фильм не был антисемитским, этот фильм был ради Христа снятым. А здесь оскорбляется Господь и каким-то образом высмеивается или что-то ещё такое. Надо всё-таки понимать, что надо нести ответственность за такие вещи. Если это всё кем-то съедается, то обязательно найдётся кто-то, который скажет: «А я вот не хочу, чтобы то, что мне дорого, какой-нибудь художник — от слова «худо» — оскорблял и высмеивал». Поэтому у Цорионова есть своя правда, её нельзя никуда деть, но сколько процентов её доля от стопроцентной правды — это отдельный разговор. Это провокативное явление, разговор и суждение о котором ничего кроме осадка в душе не оставляет. Мне есть что по этому поводу сказать, но я воздержусь, потому что то, что я хотел бы сказать — оно само по себе в ряду провокативных высказываний.
А вот гораздо приятнее говорить про апостола Иакова, про того человека, Послание которого открывает корпус Апостольских Писаний Нового Завета. Он действительно Соломон новейших времён. Это действительно праведнейший человек, праведность которого объясняется двумя вещами: он был христианский епископ еврейского Иерусалима. Он жил в духовной столице еврейского народа, который в массе своей Христа не принял, и он управлял христианской общиной этого города. Он продолжал ходить в храм Божий, который всё ещё стоял до некоторых времён при нём, — его собственно и сбросили с того храма, когда убивали, — но он проповедовал Евангелие христианам из евреев, живущих в Иерусалиме, и был для них отцом и наставником. Его уважали как праведника все. Это очень важно понять, что евреи, не верящие в Христа, уважали Иакова и называли Иаков праведный. Ну а христиане уважали его и любили как родственника Господня и как человека, который проповедует им слово Христово, слово Истины, слово Сына Божия. Поэтому характер его писаний именно таков. Это одновременно и христианский епископ и общепризнанный праведник. По преданию кожа на его коленях была похожа на кожу верблюда — она была толстая, в два человеческих пальца от долгого стояния на коленях. Его часто видели молящимся в храме Иерусалимском, он очень часто приходил туда молиться за всех, за весь народ. Кстати, когда его убивали, то один из людей пытался воспрепятствовать и закричал: «Не трогайте праведника, он молится за всех нас!» Но этот голос не смог остановить толпу, его убили ударом острого кола сукновальщика в висок. Но этот человек — неоспоримый авторитет для всех людей, которые любят Бога, даже тех, которые не признали Христа Мессией, которые сохранили свои заблуждения — они тоже смотрели на Иакова как на праведного человека, а это дорогого стоит. И писания его таковы, что они в изрядной доле напоминают именно писания псалмопевцев и притчников — Соломона и Давида. Это великая книга, её даже можно выучить наизусть — Соборное Послание апостола Иакова. Всё, что он говорит там про язык и про любовь к ближним, про угрозы богатым — про то, что жнецы жали, а плату не получили, и вопль их вошёл в уши Господа Саваофа — в общем, там множество интереснейших вещей, которые легко захватывающе читаются и хранят в себе бесценную цену. Я был рукоположен в День апостола Иакова, на Литургии апостола Иакова, и поэтому этот святой человек, память которого в ноябре, для меня очень близок, я очень люблю его. Мир вам в Дании, и нам здесь!
— Отец Андрей, здравствуйте. Вы говорили о князьях святых, память которых завтра. Среди русских святых действительно немало князей и царей. А как вы думаете, в наше время среди наших руководителей могут ли быть, потенциально, святые потом?
— Когда Государь Император Николай Второй занимал престол Государя Всероссийского, он был объектом постоянной критики. И он сам потом говорил такие известные слова, что кругом трусость, предательство, измена — он находился в непростой атмосфере. И никто бы не подумал тогда из, может быть, генералитета, министров, которые его окружали, из верноподданных, которые стояли у трона, снизу вверх смотря туда, где власть заседает, что он будет святым, будет почитаем по обе стороны Атлантики, в разных странах, в первую очередь в Сербии, кроме России, и в Америке — в зарубежной Церкви, и в других местах; что рубль царский с профилем царя Николая будет носиться как медальон и святая иконка на груди. Был такой преподобный Кукша Одесский — святой монах, который говорил, что старые рубли царские не выбрасывайте, даже если они уже потеряли свою ценность: дырочку просверлите, шнурочек оденьте, носите на себе, потому что царь этот будет святым. А ведь никто бы не сказал, что Николай Второй — это святой человек, прям бери и молись — ничего подобного. Такие вещи в истории происходят. Сама эпоха, как правило, не может распознать всё, что у неё перед глазами. Для того, чтобы эпоха разобралась с тем, что было сегодня, нужно, чтобы прошло время. Это очень похоже на то, как отпечатлевается образ на фотоплёнке: нужно её проявить, закрепить. Если вы когда-нибудь видели, как проявляется образ на фотокарточке при печатании фотографий старым дедовским способом, то там очень медленно проступает рисунок на карточке: сначала ничего не видно, потом фотобумага в проявителе болтается, и потихонечку всё лучше, лучше, лучше… Прошло пятьдесят лет, ты оборачиваешься назад, говоришь: «О, слушай, да это ж святой человек! Да ведь если бы не он, то всё, конец. Ты глянь, чего он творил, вообще. Он удержал на своих слабых руках государственную машину, летящую в пропасть». Но сегодня мы этого сказать не можем. Сегодня, чтобы не впасть в лизоблюдство, идолопоклонство, какое-то такое неумеренное человеколюбие, которого всегда хватает у тех, кто окружает трон, мы спокойно, смиренно относимся к власти. Хотя мы, конечно, понимаем, что одно дело — Борис Николаевич, другое дело — Владимир Владимирович. Одно дело, например, Леонид Ильич Брежнев — кто помнит, а другое дело, допустим, Юрий Владимирович Андропов. Посмотри на человека, почитай о нём, подумай о