— Батюшка, благословите, Сергий из Москвы. Вы сейчас очень здорово сказали. Можно дополнение? Муж молился Богу, чтобы Господь послал ему хорошую жену, и Он послал ему хорошую жену, а жена не молилась, и ей досталось то, что досталось.
Вопрос по поводу милостыни. Вот сказано: «Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся». И в то же время есть: «Пусть запотеет милостыня твоя в руках твоих…» Как бы всё надо делать, конечно, с рассуждением, но как вот эту грань понимать?
— «Запотевшая милостыня» — это слова не из Евангелия, это слова из Дидахе — учения двенадцати апостолов, а это уже текст, который находится на некотором удалении, на полшага от канонического евангельского текста. Конечно, приоритет нужно отдавать евангельскому слову Господа Иисуса Христа. Господь говорит: «Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся». Нужно давать просящему, если есть что дать, и необходимо давать взаймы, если есть что дать, опять-таки. Но, конечно, рассуждения Господь не отменял никогда, много раз в Евангелии говорится о том, что нужно быть внимательным, рассудительным, бисер не сыпать перед свиньями, и прочее. Поэтому, конечно, от вас не отнимается рассуждение, но давать — это слишком велико и хорошо, чтобы от этого отказаться, потому что Отец Небесный заставляет солнце сиять на злых и добрых, и благоутробность — щедрая утроба — это свойство Божие. Человек похож на Бога тогда, когда он щедр. Здесь с Евангелием спорить невозможно. Не говорится о том, что «дай всё» — дай чуть-чуть, но дай. Т.е. давать надо. Вот этому замызганному, вонючему, пьяному — тоже дай. Много не давай, чуть-чуть давай. С тебя много не требуется, чуть-чуть дай ради Христа, ради любви человеческой. Давать надо. Тот, кто перестал давать, уже умер. Человек, никому ничего не дающий, уже умер, он уже попахивает трупом, хотя сам этого может не замечать, потому что пользуется хорошим одеколоном. Знания приобретаются, чтобы их отдавать. Энергия, сила, деньги, здоровье, время — это всё надо жертвовать, этим всем надо пользоваться. Кто никому ничего не даёт, тот труп, причём такой труп, над которым нельзя пропеть «Со святыми упокой», потому что он со святыми не упокоится.
— Здравствуйте. Батюшка Андрей, дорогой, у меня не вопрос, у меня реплика короткая. Две передачи назад вы отвечали одному радиослушателю и сказали, что Христос по нашим грехам страшным — Он и сейчас на Кресте. И после этого последовал звонок радиослушателя Евгения, который с циничной, хамской усмешкой поправил вас. Он сказал, что ни на каком Кресте Он не находится, а находится в Царствии Небесном. Я хотела — не знаю, на сколько это смиренно — попросить радиослушателя Евгения не умничать и священника не поправлять. Так, как дано отцу Андрею Ткачёву отвечать на наши глупые вопросы, так мало кому дано. Спасибо. Дай вам Бог здоровья!
— Спасибо большое за защиту. Радиослушатель был фактически прав, потому что Господь Иисус во Царствии, во Славе, на престоле Славы, и сейчас Он фактически не распят. Но мы когда скажем о том, что Христос перед нашими глазами на Кресте висит за грехи наши, то мы тоже ничего плохого не скажем и не солжём, потому что огромному количеству святых было дано видеть Господа на Кресте уже сейчас, в период Славы Христовой, это очень обширно описано в литературе, когда люди видели перед собой распятие и дух их возносился к созерцанию именно живого распятого Господа за грехи наши. Поэтому эти две правды друг другу не противоречат. Да, Евгений посчитал с фактологической точки зрения, что раз Господь однажды умер и воскрес, то теперь мы уже не можем говорить о Нём, как о распятом сегодня. На самом деле — нет: много чудес и много событий церковной жизни говорят нам, что Господь и ныне мучается от того, что Тело Его, состоящее из людей, крещёных во Имя Христово, страдает. Ведь Тело Церкви продолжает страдать. Например, в одной из проповедей митрополита Антония Сурожского говорится о том, что Тело Церкви страдает сегодня, например, от отсутствия в нём многих людей, которые там должны быть. Вот только подумаем о том, сколько миллионов крещёных людей живут вообще без молитвы, вообще без посещения богослужения, вообще без упражнения в добродетелях. Хотя они принадлежат к Христу, к Его Телу через крещение. И их отсутствие — это как бы вырванные куски мяса, если угодно. Т.е. как бы отщипанные, оторванные куски живой плоти от Тела Церкви. Тело Церкви и сегодня страдает, это страдающее Тело. Христос — Глава Церкви — во Славе, а Тело Христово страдает от разных грехов человеческих и от прочего-прочего. Поэтому мы смело можем продолжать разговор о крестных страданиях, которые мы созерцаем верою, и о продолжающихся страданиях Церкви, как апостол Павел пишет, что он восполняет страдания Иисуса Христа в теле своём. Так что здесь с формальной точки зрения Евгений прав, но, в общем-то, в большом смысле о страдании и о Кресте Господнем можно и сегодня говорить смело, потому что это живая история Церкви. Спасибо за ваш голос, поданный в защиту.
— Здравствуйте, батюшка Андрей. Христос в Евангелии говорит: «Легче верблюду пройти через игольные уши…» А почему-то говорят «ушко». Был такой очень узкий проход в храм, через который нельзя было пройти с верблюдом, и эти воротца назывались «игольными ушами».
Я много лет познаю Библию и не могу взять себе в толк: с какой целью в Ветхий Завет вставлено произведение Соломона «Песнь песней» и как их правильно понять?
— Про «игольные уши» и верблюда вы правильно говорите. Библейская археология убеждает нас в том, что были такие ворота, в которые мог пролезть путник, но не мог пролезть верблюд. Или же наоборот говорят, что пролезть верблюд мог, но только развьючившись, и с большим трудом. Так или иначе, это нас отсылает к каким-то деталям, архитектурным особенностям Иерусалима и входа/выхода в него/из него, и говорит нам о некой тяжести прохода, что это не имеется ввиду связь, так сказать, с игольным ушком, в которое верблюд никогда не пролезет. Тогда получается, что богатый никогда не войдёт в Царство Небесное. Действительно здесь сердце склоняется к тому, что эти «игольные уши» — это некие ворота в Иерусалиме, в которые можно пролезть в большим трудом, потерпев процедуру вот этого развьючивания — теряя всё, что на тебе. Только тогда. Как из материнской утробы голяком выходят — пролазят с большим трудом, так же пролазят и в вечность. Так что здесь принимается ваше слово и я рад с вами согласиться.
Что касается Ветхого Завета, то знаете, у евреев был этот вопрос очень давно. Некоторые из них так и говорили: «Слушайте, а зачем нам эта книжка? Про Суламиту, про этого юношу, который как олень на горах пасёт между лилиями, приходит, уходит от неё, и эти все эротические мотивы…» Одни спросили, а другие ответили, что книжка эта самая великая книжка в Писании, и что день дарования этой книги Израилю равен дню выхода из Египта». Христианские мистики и богословы очень долго всматривались и вчитывались в неё, и пришли к выводу, что книжка эта, во-первых, пишет об отношениях Бога и Божиего народа. Т.е. исторически — Израиля. В широком смысле слова — Бога и Церкви. Т.е. отношения Бога и Церкви зашифрованы в отношениях между этой красавицей — Суламитой, которая то чистенькая и беленькая, мирой намазана, то чёрная, как страус, загоревшая — как бы то она из язычников состоит, то она омылась и очистилась — и юношей. Бог и Церковь — это первая тема «Песни песней». Потом, Бог и отдельно взятая душа: Бог как Жених, а душа как невеста, как влюблённая. И вот они ищут друг друга: то Он убегает от неё, то она за Ним гонится, то она плачет и тоскует, то её избили, то её изранили, она опять Его ищет — вот это мистика отношений между Богом и отдельно взятой душой человеческой. Кроме этого, третьим смысловым пластом книги «Песнь песней» являются некие пророчества о Богоматери. Поскольку Матерь Божия — это Главная Женщина Церкви, Главная Дева Церкви, Главная Мать Церкви, то эта книжка об отношениях Бога и Церкви не могла пройти мимо Неё: там есть целый ряд таких сложнозашифрованных пророчеств о Пресвятой Богородице. Например, когда влюблённый описывает внешность своей любимой, он там в похвалу говорит ей, что, допустим, чрево твоё — это ворох пшеницы, обставленный лилиями. Например, я помню, что Дмитрий Ростовский на эти слова говорит, что это есть прямое пророчество о Богоматери, потому что чрево Её действительно есть ворох пшеницы, ибо Она родила нам Сына Божиего, а Христос — это Хлеб Небесный. Т.е. ворох пшеницы — это указание на Небесный Хлеб — на Христа, Которого Она родила. А ворох пшеницы, окружённый лилиями… Лилии — это знак целомудрия и чистоты. Т.е. Она девственная Родительница, Которая родила нам Хлеб Небесный. Вот как бы такое вскользь сказанное слово, казалось бы, является таким прекрасным расшифрованным пророчеством о Пресвятой Богородице. Там есть много таких действительно эротических моментов, которые читаются с неким недоумением, думаешь: «А что это?» Но вы должны понимать, что целый ряд книг Библии, например, книга пророка Иезекииля или книга «Песнь песней», были запрещены для чтения до сорокалетнего возраста. Такую книгу можно было читать только зрелому мужчине. Только зрелый муж, который с двенадцати лет прошёл искус в чтении Священного Писания, только такой человек с окрепшим умом и имеющий в себе ощутимо Благодать, мог безбоязненно и без соблазна читать такие сложные книги, как «Песнь песней». Но книга эта — величайшая, как и всё, что написал Соломон: как и «Притчи», как и псалмы царя Давида, как и «Екклезиаст». Три вещи написал Соломон: «Притчи» — это книга практического разума, «Екклезиаст» — это философско-созерцательная книга, «Песнь песней» — это высокопророческая книга, которая в образах земной любви описывает отношения Бога и души, Бога и Церкви.
Христиане, мир вам и благословение Божие! Все дни живота вашего да будут под Покровом Пресвятой Богородицы и под знаком всепобедительного Святого Креста, на котором Христос наши грехи загладил! Аминь.