Очень важно вот что: молиться нужно всегда как грешник. Нельзя молиться как праведник, потому что праведность наша лжива, мнима, дырява. Надо молиться Богу как грешник: хвали Бога, но не забывай, что грешен. Испрашивай у Него прощения в грехах своих. «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей». А потом проси у Бога, проси чего хочешь: дочке — мужа; замужней дочке — детей и верного жития с супругом, чтоб не разводились, не дрались, не ругались; сыну — живым-здоровым вернуться из армии; «выплатить ипотеку помоги мне, Господи», «выздороветь помоги». Проси у Бога — у Бога нужно просить, потому что всё, что нам нужно, у Него есть: слова «богатство» и «Бог» однокоренные, то есть Бог богат всем, у Него всё есть, Ему ничего не жалко. Только Он дает дозированно тому, кому надо, и вовремя.
И, наконец, когда получаешь просимое, ты должен поблагодарить. Кто бы ты был такой, если ты просишь у Бога помощи, Бог тебе дает ее, а ты потом не благодаришь Его? Благодарить нужно.
Итак, хвали, кайся, проси и благодари после получения просимого — вот четыре вида молитвы, которые определяет, если мне не изменяет память, святой Василий Великий.
Теперь еще очень важное: когда начнешь хвалить, заканчивай покаянием, а когда начнешь каяться, заканчивай хвалой. Проиллюстрирую вам простейшим, но очень важным, мне кажется, примером. Вот псалом покаянный: «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей» (Пс. 50:1). Это Давид написал после того, как он был дважды ранен — двумя стрелами: прелюбодейством и убийством — он убил и спал с чужой женой. Потом он всё понял — ему Нафан сказал, и он эти обличительные слова на себя примерил и начал каяться: «слезами постелю свою омочил» — ложе свое омывать слезами начал. Вот псалом, родившийся из покаяния: «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое». Он кается и кается, а потом говорит: «Научу беззаконныя путем Твоим, и нечестивии к Тебе обратятся» (Пс. 50:15). Внимание: Давид, убивший и сблудивший, говорит: «Я научу беззаконных путям Твоим, и нечестивые к Тебе обратятся». Я извиняюсь, царь Давид, ты сам-то кто? Не ты ли нечестивый? Ты же сам — убийца и прелюбодей. Ты кого-то еще собираешься учить? Ты собираешься нечестивых приводить к Богу? А ты что сам натворил? Вроде бы, так. Но на самом деле великая мудрость открывается: Давид начинает с покаяния, а потом постепенно сердце его все больше и больше разгорается, до горячего состояния уже доходит сердце, и он говорит: «Я, Господи, для Тебя всё сделаю». А что Господу самое нужное? — Возвратить грешников с грешных путей. «Я нечестивых к Тебе обращу, научу беззаконных путям Твоим» — он заканчивает, по сути, обещанием Богу быть проповедником и учителем многих. Понимаете?
Так что начни с покаяния и закончишь иным — станешь учителем. «Ты любишь Меня?» — «Люблю!» — «Паси овцы Моя». Так и Петр слышит трижды от Христа в ответ на покаяние повеление «пасти овец Моих» — это для Господа очень ценно. Царь Давид начинает с покаяния, а заканчивает хвалой и уже говорит про «стены Иерусалимские», «жертву правды: тогда возложат на олтарь Твой тельцы» (Пс. 50:20, 21).
А в Великом славословии, наоборот, сначала говорим: «Слава в вышних Богу, на земли мир, в человецех благоволение. Хвалим, благословим, благодарим Тя, Господи…» — мы хвалим Бога. А потом потихоньку — поем, поем — «Исцели душу мою, яко согреших Тебе». Это-то откуда? Вроде начали хвалить, а потом — раз, и спустились в покаяние. Да, это закон: начнешь каяться — взойдешь до хвалы, начнешь хвалить — низойдешь до покаяния.
Если Великое повечерие в дни Великого поста вы посещали, то, вероятно, заметили: там есть две песни, которые радикально представляют нам эти две позиции. Первая: «С нами Бог — разумейте, языцы, и покоряйтеся, яко с нами Бог. Услышите до последних земли, яко с нами Бог. Могущии, покоряйтеся, яко с нами Бог». С нами Бог, мы никого не боимся, «страха вашего не убоимся, ниже смутимся, яко с нами Бог», «Господа Бога нашего Того освятим, и Той будет нам в страх, яко с нами Бог». Это песнь торжества веры, то есть мы вообще никого не боимся. Всё, что вы там задумываете, замышляете, ножи точите, собираете оружие свое, чистите его — это ерунда всё — с нами Бог, спрячьтесь все. Потом проходит половина повечерия и поется: «Господи сил, с нами буди, иного бо разве Тебе помощника в скорбех не имамы, Господи сил, помилуй нас» — это совершенно другая тональность: Господи, не оставляй нас. Только что мы говорили: «С нами Бог! Ну-ка все — цыц! По углам! Мы самые сильные, с нами Господь!», а потом мы Богу говорим: «Ты не уходи только, пожалуйста, от нас, только не оставляй нас. Потому что если Ты нас оставишь, нас всех просто уничтожат. Нас и так не любят, а тут нас просто сожрут заживо: «Аще не Господь был бы в нас… убо живых пожерли быша нас» (Пс. 123:2) — в псалмах так пишется. И мы молимся уже: «Господи, не оставляй нас, с нами буди. Иного бо разве Тебе помощника в скорбех не имамы». Вот так полярно молитва соединяется — покаяние и хвала. Начнешь с хвалы — закончишь покаянием, начнешь с покаяния — взойдешь до хвалы. И то, и другое очень нужно человеку.
Приходите в храмы Божии хвалить Господа и обязательно каяться в грехах своих. Приходите в храмы Божии каяться в грехах своих и обязательно в конце хвалить Господа.
И, пожалуй, последнее на сегодня: человек, по словам митрополита Антония Сурожского (Царствие ему Небесное!), часто надевает маску на молитву, и молюсь не я, а моя маска. Я строю глазки перед Богом, изображаю из себя что-то такое, чем на самом деле я не являюсь. При этом всем я еще и представляю себе Бога каким-то таким, что тоже является маской Бога, какой-то куклой вместо Господа. Вместо живого Бога, Которого нужно бояться, я представляю себе кого-то — или доброго дедушку, или еще кого-нибудь. Получается, что моя маска молится маске Бога, то есть диалога не происходит. А надо, чтобы для молитвы было две личности: Он и я. Я молюсь Ему — не маска моя, а я. И не маске Его, а Ему молюсь. Нужно быть предельно честными на молитве, молитва — это ужасно честное занятие: ничего не спрячешь, никого не обманешь, душа нараспашку, и там что есть, то есть. «Вот, смотри на меня, показываю». Как лев пришел к Герасиму, помните, с занозой, со слезами? Мол, вот, не могу вытащить. У животного нет таких пальцев, как у человека, чтобы вытащить занозу из собственной лапы. Пришел, показывает Герасиму: вот, заноза у меня в лапе. Герасим вытащил, перемотал ему эту лапу, бедному, и лев стал ему другом навеки. Вот так человек душу свою показывает нараспашку, честно показывает: вот, смотри, что у меня внутри, это вообще кошмар какой-то, «исцели мя, яко согреших Тебе», «исцели душу мою, яко согреших Тебе».
Хвала и покаяние — два полюса молитвенной жизни. Повторяю: начнешь с хвалы — заканчивай покаянием, а начнешь с покаяния — заканчивай хвалой. Хвалите Бога и кайтесь перед Ним — в этом вся жизнь человеческая, потому что никто, кроме людей, на земле, собственно, не молится. Но весь мир смотрит на нас в ожидании того, что мы будем молиться. Каждая птица смотрит на человека и думает: «Мне бы твой язык, и твое сердце, и твои мозги — да я б молилась с утра до вечера! Ты не молишься. Я молюсь — пою Богу каждое утро, как умею, а ты не молишься». Каждая жаба смотрит с болота на человека и говорит: «Почему ты не молишься? Я квакаю во славу Божию с утра до вечера, а ты не молишься». Каждое дерево скрипит, ветвями шумит, смотрит на человека и так себе думает: «Мне бы твои легкие, твой язык, твои зубы, губы, всю эту систему, речевой аппарат весь твой да твое сердечко — да я бы молилось Богу с утра до вечера. Почему ты не молишься?» Вся природа спрашивает у людей: «Почему вы не молитесь? Вы же для этого созданы. Мы должны дать вам шерсть, хлеб, тепло, защиту, огонь, свет и т.д…. Мы для этого, для вас. А вы для Бога, вы должны молиться».
Человек потому человек, что молится Богу. А птица потому птица, что умеет летать и петь.
С Богом, до свидания.
Святость — цель нашей жизни(23 мая 2016г.)
Закон Божий с протоиереем Андреем Ткачевым.Беседа 13-я
Как понимать слова Священного Писания: «Святы будьте, ибо Я свят»? А все ли могут быть святыми? Как стяживается святость? И почему мы помним о святых?
Здравствуйте, дорогие друзья! Сегодня мы поговорим об одной из заповедей Господних. Вот если спросить у какого-нибудь человека: «Знаешь ли ты заповеди?» Он ответит: «Знаю. Не укради; не убей; чти отца и матерь…» Еще что-нибудь назовет из Десятословия, что было начертано на каменных скрижалях. Но заповедей очень много. Например, Господь говорит на Тайной вечере: «Приимите, ядите: сие есть Тело Мое, за вас ломимое во оставление грехов». Это заповедь. «Пийте от Нея вси…» Это заповедь. Любое слово Христово, сказанное в повелительном наклонении, является заповедью для всех тех, кто верит в Господа. Заповедь есть еще такая: «Святы будьте, ибо Я свят…» Это пишется в книге Пятикнижия Моисеева, и говорится о том, что повелевает Господь Бог быть нам святыми.
Но вы скажете: что же, значит, я должен быть святым? И я, и ты, и он, и она, и все мы? Да, друзья мои, все мы должны быть святыми. «Святы будьте, ибо Я свят, Господь Бог ваш». Так написано. Апостол Петр повторяет эти слова в своем 1-м соборном послании. Апостол Павел говорит, обращаясь к христианам: «Братья святые и возлюбленные». Некогда вы были чужие Богу, а сегодня вы Богу близкие, присные Богу, родные.
Святость есть подарок Бога человеку. Бог свят по существу, а человек свят по причастию к Богу. Нет никого из святых людей, которые были бы святы личной святостью. Все они освятились, и очистились, и оправдались, и омылись, благодаря близости Господу и союзу с Ним. И по причастию получили благодать. Поэтому никто из них не гордится благодатью через веру — «Сие не от вас, да никто же похвалится». Все святые прекрасно понимали, что не они являются источником святыни, они причастны к святыне и от святыни освятились. Сами по себе они просто люди, просто плоть и просто кровь, просто прах и просто пепел. Пища червям человек без Бога. А с Богом — это сын Божий и наследник вечных благ. Святые это прекрасно понимали и чувствовали, поэтому не гордились, не хвалились, не поднимали нос, не расправляли плечи, не надували щеки. Они прекрасно понимали, что они без Бога никто и ничто. Вот и мы с вами должны прекрасно понимать, что мы без Бога никто и ничто, но должны стремиться к святости, как бы странно это ни звучало.