Телефонный звонок: — Здравствуйте, любимый батюшка! Поздравляю вас с праздником Пятидесятницы и праздником Всех святых. И хочу пожелать вам душевного и телесного здоровья, быть всегда с Богом и счастья вашей многодетной семье. Благодарю Бога, что у нас есть такой батюшка. Благословите, батюшка, меня, чтобы у меня было много работы, а то я лентяйка.
О. Андрей Ткачёв: — Я благословляю вас, чтобы у вас было очень много работы. Не просто много, а очень много.
Телефонный звонок: Спаси Господи, низкий вам поклон. Хотела задать два вопроса. Как бороться, отсекать помыслы? И второй. Как бороться с искушениями — в основном, с унынием?
О. Андрей Ткачёв: — Я не знаю вашей жизни, не знаю вас, да и сам я советчик ещё тот. По части уныния. Вы попросили, чтобы у вас было много работы. Вот это первейшее средство против уныния. Человек с тряпкой, метлой, с граблями, с лопатой — это человек неунывающий, т.е. тот, кто действует и совершает что-нибудь полезное — он не унывает по сравнению с теми, кто ничего не делает. Раз вы просили много работы, и я думаю, что Бог вам её даст — то уныние от вас убежит. Что касается помыслов, как с ними бороться. Не бойтесь помыслов, просто пренебрегайте ими. Сделайте вид, что их не заметили. Помысел пришел, а ты обращаешь на него внимание, борешься с ним, толкаешь его, отгоняешь. А ты просто пройди мимо, пусть помыслы остаются за вашей спиной, а ты иди дальше. Не борись с ними, но оставляй их. Это как Амвросий Оптинский говорил: представьте себе, что вы сели на телегу и на телеге едете через базар. Кругом галдят, шумят. А вы своего коника: но-но, и так весь базар и проехали. Базар остался сзади, а вы на коняшке проехали дальше. Это означает: вы не боролись с каждым галдящим: а ну замолчи, перестань, а вы просто проехали. Это и есть борьба с помыслами. Не бороться с ними, а оставлять за спиной. Это и есть победа — пренебрегать помыслами, дальше от них уходить. И когда будете работать, то унынию нечего будет делать возле вас, потому что уныние цепляется за лентяев. За работяг уныние не цепляется. Мир вам, городу вашему и семье вашей.
Телефонный звонок: — Здравствуйте, батюшка! В юности я столкнулся с такой болезнью, как психическое расстройство. А сейчас проживаю с женой. Я православный человек, она тоже, мы венчаны, но мне кажется, что она недопонимает мою болезнь, что я действительно болею, и мне тяжело. Инвалиду легче показать, что нет ног, чем психически нездоровому, если он нормально себя ведет.
О. Андрей Ткачёв: — Мне кажется, что объяснять женщине свою болезнь — это опасный путь, потому что женщина изначально ждет, чтобы мужчина заявил: ничего у меня не болит, держись за мою руку и пошли по жизни вместе. Когда ты ей начинаешь рассказывать, что ты в Сибири все на свете отморозил, то она будет любить тебя, мягко говоря, с большим трудом. Поэтому ты меньше рассказывай про свои болезни и не жди от неё сочувствия. Может быть, Бог даст ей это женское чувство, и она как мать, уже по-матерински, или как жена, по-женски ощутит твою нужду в её сочувствии. Но вызывать его искусственно не получится. У женщины вообще ничего искусственно не вызовешь. Оно либо есть, либо нет. Если ты начнешь рассказывать: ты пойми, у меня в душе разорвалась граната, там рана, ты меня пожалей. Она скажет: да пошел ты! Еще жалеть тебя, ты мужик, ты меня жалей. Я слабая женщина. Ждать жалости от женщины в этом случае не стоит. Она либо сама даст, не спросит. Либо не даст — тогда ты закуси губу, дорогой мой, ну что я тебе скажу, найди здорового человека. Я 23 года на исповеди стою, ни одного здорового не видел. Куда ни плюнь — больные, а здоровые только на иконах. Есть исключения: и святые и чудотворцы всякие до сих пор живут, старцы, епископы и праведные батюшки. Это редкое утешение. Поэтому, брат мой пожалей жену. Когда мужик начнет рассказывать женщине, какой он больной, слабый и дурной — то вместо сочувствия находит у неё холодное раздражение. Потому что она хочет быть женщиной, т.е. защищенной, огражденной. А тут мы на неё все наваливаем, и она обижается, и получается ещё хуже. Поэтому не жалуйся перед женщиной. Перед Богом жалуйся, перед женщиной не жалуйся. Перед мужиками тоже не жалуйся, потому что мужики такие, как бабы. Сейчас мир такой стал, что мужик с бабой очень похожи. Те и те болтливы и завистливы, все стало одинаковое. Не ищи у людей расположения, если тебе Бог даст — это будет подарок. Не понуждай людей на сочувствие к себе. Закуси губу и делай, что нужно. Да поможет тебе Христос, потому что мы все такие. В принципе мы все больные люди, которые нуждаются в сочувствии, но требуют к себе жесткого отношения, чтобы не расслабляться.
Преподобный Сергий Радонежский (18 июля 2016г.)
Проект «Лето Господне»
5/18 июля Церковь чтит Игумена земли Русской — преподобного Сергия Радонежского, празднуя обретение его честных мощей в 1422 году. Об уроках, которые своей жизнью и верой подает нам, живущим в XXI веке, преподобный Сергий Радонежский, рассказывает протоиерей Андрей Ткачев.
Дорогие христолюбцы и боголюбцы! Мы сегодня попытаемся сказать похвалу, сплести словесный венок одному из самых великих людей нашей земли, на котором держится до сегодняшнего дня Русь и Русская Церковь, — богоносному отцу нашему во Христе Сергию Великому — преподобному Сергию Радонежскому.
А начнем мы с того, что вспомним: монашество родилось на Востоке, где можно спать на земле, потому что земля теплая: нагретые солнцем за день камни могут отдавать тепло спящему на них человеку, надо только сверху укрыться, не столько даже от холода, сколько от комаров или других насекомых. Если есть источник воды, то всё остальное потребное для жизни можно добыть легко, потому что всё кругом цветет и растет и везде можно найти свисающий плод — трудиться не надо, но если хочешь, можешь и трудиться, и тогда получишь больше — намного больше, чем в наших суровых, неприветливых широтах.
А монашество Руси, ее юродство, ее иночество — это совершенно другая история. Тут холодно, и надо валенки на зиму, дровишки… На земле не поспишь: уже начиная с Покрова, снежок выпадает. До мая месяца холодно, а «наше северное лето — карикатура южных зим». Мы в холодных странах живем. И монашество у нас — трудническое. Оно вынуждено работать: колоть дрова, строить дома, хитро придумывать печное отопление, чтобы малыми поленьями отопить не одну, а две-три и более келий, возводить теплые зимние храмы. У нас очень трудная жизнь. Трудная и скудная. В этой трудной, скудной жизни человек, с одной стороны, закаляется, а с другой — очень много энергии тратит на чистое выживание.
И тем более удивительно, что молодой человек, именем Варфоломей, из ростовских князей, обнищавших, небогатых, возымел желание уйти в дебри, в непролазную чащу. И там, среди страхований, в одиночестве, в голоде и холоде, среди всей этой неприютности лесного бытия, водрузить крест, поставить келью и молиться Богу.
И еще более интересно, что Сергий выбрал имя для храма, который построил, Святой Живоначальной Троицы.
Догмат Троицы — это крест для ума. Гораздо легче веровать в Единого Бога так, как верят мусульмане и иудеи: абсолютная монада, один, великий, наделенный всеми атрибутами — Вечный, Сильный, Мудрый, Прекрасный, Всезнающий, Милующий, Терпящий, Слышащий, Видящий и т.д. — это всё богословие о Едином. Богословие ислама и иудаизма. А нам Господь открыл другое. Он повесил нам на шею крест троического богословия. Оказывается, у Бога есть Слово. Слово с Ним всегда, и Слово — это Бог. Оно искони у Бога. «Без Него ничтоже бысть, еже бысть» (Ин. 1:3). Потом Слово пришло в мир и стало Человеком. Зовут Его Иисус Христос, и Оно, это Слово Божие во плоти человеческой, пострадало за грехи наши и воскресло из мертвых, потом, восшед на небеса, дало обетование: «Не оставлю вас сирыми, приду к вам, но прежде пошлю иного Утешителя вам» (ср.: Ин. 14:16-18). Еще и третий пришел в мир — Утешитель, Дух Истины, иже от Отца исходит. Это ж как нужно завернуть человеку голову, чтобы он понял это всё человеческими мозгами!
Без Духа Святого, без наития благодати невозможно Троицу исповедовать. А Русь в XIV веке — это чрезвычайно малообразованная земля. В это время в Европе уже возникают первые университеты, уже есть Сорбонна, например, во Франции. Есть училища для молодежи, для детей клириков, которые впоследствии вырастут в Кембридж, Оксфорд, Итон… Это цветники сначала христианской, а потом просто науки. А у нас нет ничего. Мы очень простые.
Эта скудная природа,
Эти бедные селения —
Край родной долготерпенья,
Край ты русского народа.
Ничего примечательного. И вдруг — Сергий. И вдруг он озарен желанием служить Отцу и Сыну и Святому Духу. Не просто Христа созерцать, не просто Духу Святому поклоняться, не просто Отцу молиться, а созерцать Троицу — Отца и Сына и Святого Духа. Это великое умозрение было дано великому сердцу.
XIV век в Византии, у наших родителей по вере (потому что мы — дети Византии, мы приняли от нее христианство), — это время упадка и уныния. Византийцы готовятся умирать. Скоро им придется умирать на самом деле, потому что XV век — это уже конец: турецкие орды займут Константинополь, и муэдзин станет петь азан в храме Святой Софии. Византия умирает, она чувствует конец свой. И она распространяет это ощущение своего конца на всю вселенную: византийцам кажется, что раз им конец, то и всем конец. Так оно и было, потому что Византия — это корень христианской цивилизации. Но в это время появляется некий Сергий в каком-то Радонеже, в каких-то лесах, который молится, который привлекает Бога к себе, к которому ученики сходятся. Люди не верят. Говорят: «Где? На Руси? Когда? Сейчас? В конце времен? Перед Страшным судом? Святые? На Руси? Не может быть!» XIV век для Византии — это конец света, это время перед Страшным судом. Она не верит, что может появиться какой-то святой где-то на Руси, какой-то Сергий. «Перестаньте, что вы мне рассказываете!..» — говорят византийцы.