ре и больше не греши. Это самая правильная вещь, которая нужна человеку. Что ещё нужно, позорить его воспоминанием прежних содеянных грехов или подробностями всякими. Боже сохрани.
Телефонный звонок: — Здравствуйте батюшка! Я хочу у вас спросить. Я не ехидничаю, не осуждаю. Я очень уважаю священников. Но у меня возник вопрос. В чём обязанность священника? Я прежде всего понимаю, что выслушать, как вы действительно говорите, коротко грех. Это я понимаю, свой грех. Может ли он быть психологом или душевным. Например, нужно выяснить сейчас один вопрос, потому что душа болит. И священник вроде бы, как бы говорит, иди, не буду я с вами разговаривать. Может быть, он спешил, как он потом сказал, может быть, и мы предъявляем высокие требования к священнику? Может быть, он всё-таки не прозорливый, чтобы понять действительно мою душу, что со мной происходит, над чем я работаю, мой мотив. Иногда знаете, пересказываешь это, может быть звучит как бы и не красиво. Хотя в душе, со всем другой мотив, хороший, положительный.
О. Андрей Ткачёв: — Священник не обязан быть прозорливым. Священник не обязан знать ответы на все вопросы. Священник не обязан быть айболитом. Так, чтобы всякую беду руками разведу. Он обязан любить Бога, каяться в своих грехах, молиться за людей, на сколько у него получается, и совершать божественные таинства. Крестить, литургию служить, причащать, венчать, исповедовать. Вот всё, что он обязан. Если может, пусть проповедует. Если может, пусть исповедует, потому что не всякий священник может исповедовать, по идее. Бывает мальчонка, только рукоположили, ему 25 лет например. А к нему пришел человек 50 лет и серьезные жизненные проблемы. У мальчика этого епитрахиль, у него просто нет жизненного опыта для того, чтобы разрешать чужие проблемы такого формата. Это действительно всё не просто. У греков не каждый священник может исповедовать. Служить литургию может каждый священник. Исповедовать может тот, кто специально поставлен на исповедь. Это уже постарше, умудрённый и т.д. Поэтому священник не обязан быть чудотворцем, прозорливцем, ясновидцем и прочее. Не стоит идти к священнику, к каждому, которого вы знаете или не знаете. К какому-то к факиру, к магу или к великому учителю. Если вы знаете священника и знаете его с этой стороны, как советчика или внимательного выслушивателя. То пожалуйста, конечно идите, Бог благословит, это всё прекрасно. Но каждый священник быть таким не может. И вы это видите. Один скажет, у меня нет времени вас слушать, а другой скажет, завтра придешь, а третий скажет, мне надоело тебя слушать. Ты чего-то говоришь, вообще ничего не понимаю. А четвертый ничего не скажет. И сразу будет всё ясно. А пятый будет сидеть с тобой до утра, но не факт, что это будет хорошо. Может быть те, которые раньше сказали, слушай, иди домой. Может быть, они были правы. Потому что не каждого человека нужно слушать до утра. Люди они тоже не со всем адекватные в большинстве своём. Они начнут рассказывать про все свои кастрюли, какие они в горошинку, в крапинку или какая из них подгорела. Они же не отделяют большого от маленького. Они рассказывают всё в подряд, как будто книжку пишут. Не умеют изложить точно и целевым образом свою проблему. Людей, которые могут разбираться в чужих душах, всегда было не очень много. К ним стояли какие-то очереди, как-то искали их, шли к ним. Видимо, так и будет, потому что не может каждый священник быть на высоте того, чего мы от него ожидаем. И каждый монах не может быть старцем. Да и не нужно, чтобы все были старцами. Каждый доктор не может быть гениальным хирургом. Есть на тысячу докторов, один гениальный врач, а все остальные нормальные, просто врачи звезд с неба не хватают. Так же и со священниками. Что однозначно нужно делать, надо приходить к священнику с вопросом, помолившись заранее: «Господи дай мне ответ через раба твоего иерея Семена, вразуми его, чтоб вразумилась я или вразумился я». Излагать свои проблемы нужно учиться кратко, точно и по существу без лирических отступлений. Потому что действительно люди не понимают этого, они так про себя рассказывают любимого, как будто они одни на свете живут и кроме них больше нет никого. Это делает разговор не возможным. Священник просто не может выслушивать такие длинные лирические отступления. Даже если он старец, между прочим. Старцы тоже не были способны к этому. Это просто усложняет процесс. Не ждите святости от всех тех, кто в сане. Наличие сана это ещё не значит, что человек прописан в раю на 100% и он вам поможет в любой проблеме, потому что он всё знает, он святой и всё видел. Нет, это иллюзии, это не так.
Телефонный звонок: — Отец Андрей! Будьте любезны, не сочтите за глупость. Скажите, пожалуйста, по какому образу и подобию в Церкви существует иерархия от инока до патриарха?
О. Андрей Ткачёв: — Спасибо, хороший вопрос. Тут нет никакой дерзости. Земная иерархия, она является отображением небесной иерархии. Есть такая книга Дионисие Ареопагита об ангельской иерархии. Девять чинов ангельских сил, они отображены в церковном служении. У нас трехчастная, ангельская сила делится три по три. По три ангельских чина, это в три разряда. Так же у нас трехчастная и священническая иерархия, т.е. архиереи, священники, диаконы. Но с причетниками, с чтицами, пономарями, звонарями там получится и поболее. Но в любом случаи это некая лествица Иакова снизу вверх, от младшего к старшему. От чтеца до иподьякона, потом до диакона, потом священник, потом архиерей. Отдельно стоит монашество, потому что монашество — оно нечто особое. Всё это имеет отображение, имеет параллель с ангельской иерархией, которая в строенном виде, не просто смешанная, неразделимое целое, а именно иерархически выстроена. Она служит Богу с нищих до высших, т.е. ближе к нам ангелы наши хранители, дальше уже пошли больше, больше. А там уже наверху престол господства, там шестокрылатые серафимы, херувимы. Они же в слове Господа. Они образуют из себя прямое подобие, в хорошем смысле церковной иерархии. Потому что настоящая церковная иерархия — они с ангелами сопричастники. Это земные ангелы, небесные человеки. Они нравом причастники, престолом наместники апостолом и они действительно постигают смысл божественных писаний и восходят в познание любви к Богу подобно ангелам, т.е. мы берем пример от них, от святых небесных сил.
Дяди, бабушки и братья… (13 августа 2016г.)
Шел летним вечером по улице один. Люблю гулять один. С самого отрочества. В теплой темноте при зажигающихся звездах чувство часто такое, что жизнь длинная-длинная. И хорошая. А ты все-таки что-то важное упускаешь. Не все, что нужно делаешь. Томительное это чувство и сладкое. Сладкое и тревожное. И вот ты идешь и думаешь: Что? Что нужно сделать? До чего руки не дотянулись? Мужской голос вдруг оборвал мысль: Зажигалочки не найдется?
Поворачиваюсь. Мужик. Где-то моего возраста. Один. С пузом и доброй фотографией. Стоит возле автомобиля с незажженной сигаретой. Нет-нет. Дальше не было ничего из серии «купи кирпич», «жизнь или кошелек», «чего без шапки ходишь?». Просто человек хотел прикурить. Не знал, видимо, что в салоне машины «прикурка» есть. Или машина была не его. Я говорю: Прости, брат. Рад бы, да нету. Он в ответ с улыбкой: Жаль. И мы расстались, как в море корабли. А я уже иду и думаю не о том, что в жизни что-то важное упущено, а о том, что я без умысла назвал незнакомого человека братом. А он не удивился.
То, что все люди — братья и сестры, говорит Писание. Об этом говорят крутые генетики, раскопавшие хромосомный набор первой супружеской пары. Уверен, что вы знаете их имена. Даже коммунисты говорили, что все люди братья. Ну, вот и русский язык впитал в себя, независимо от генетики и марксизма, эту правду. Она, оказывается, воспринимается совершенно естественно, и от того совсем неудивительна. Не знаю, как кавказцы называют друг друга на своих языках. Все же в одном только Дагестане языков за сотню. Но на русском они говорят друг другу «брат». Слышишь, брат, пошли с нами. Здорово, брат. Как дела? И прочее. А ведь было время, когда официально люди у нас были скорее «товарищами» или «гражданами». Друг, товарищ и брат. Брат в конце. А должен быть в начале. Братство однозначно раньше гражданства и товарищества. И только Церковь всегда говорила не «дорогие граждане», а «дорогие братья и сестры». Теперь, не смотря на некую озлобленность многих и развращение масс, дело в святом святых — в языке двинулось к естественности. А если в языке наступает порядок, и если мир назван правильно, то и вся жизнь (вся!) неизбежно выравнивается. Здесь прав и Конфуций, и греческие философы. Итак, мы все — братья. Это факт. Братья и сестры.
Кстати, и пожила женщина это, в порядке, вещей не «старуха» и не «мадам». Это (вслушайтесь) — бабушка. Каким теплым и нежным словом веет от этого имени. А ведь очень близкое родство! Шутка ли? Мать отца или мамы! Но этим именем у нас привычно называют любую незнакомую пожилую женщину. Правда, современные бабушки с химической завивкой, папироской а пересохших губах, липосакцией, ботексом, латексом, и прочим изнасилованием почтенной «осени жизни», боятся признаваться, что у них есть внуки. Они их и не хотят. Они психологически «девки», хотя по возрасту «бабушки». Они радостно отзываются на слово «сударыня», или «крошка», или в спину — «ах, какая женщина». Но это уже совсем иная часть Марлезонского балета и её мы досматривать не будем. В поле нашего зрения подлинная и красивая Бабушка!
А еще в поле нашего зрения дяди и тети. Это названия, приложимые к совершенно незнакомым взрослым людям со стороны людей, которые их младше. Брат отца или матери. Сестра матери или отца. Это очень близкое родство. Но именно так мы называем совершенно незнакомых (!) людей, когда нам, условно, 16, а им, условно,26-35. Дяденька, дай десять копеек. Тетенька, я заблудилась. Дальше возраста 40 у детей уже могут пойти такие термины, как «бабушки» и «дедушки». Но это, опять-таки, еще одна, не нужна нам часть Марлезонского балета. Главное — народная семейственность, данная фактами языка.