Восстановление Домов молитвы в нашем Отечестве по сути близко к борьбе с неграмотностью. Складывать буквы в слова мы умеем, но вот только что читаем? Чтобы читать нужное, живое и чистое, нужны храмы, в которых человек услышит о направлении правильного движения.
Дружба храма и книги — это знак непобедимости. Гюго, конечно, был прав в своих остроумных отступлениях в романе. Но это западная проблематика, вечно противопоставляющая знание вере или благодать — добрым делам. Восточное мышление способно соединять и примирять в едином религиозном опыте противоречивые воюющие западные категории. У нас и первопечатником был клирик — дьякон Иван Федоров. В нашем варианте Гуттенберг вовсе не обязан ссориться с каменотесами и иконописцами. Строить храмы и писать книги нужно одновременно, так, чтобы книга приводила в храм и храм учил разбираться в книгах. Эпоха того и ждет, и требует.
Праздник Покрова Пресвятой Богородицы (26 октября 2016г.)
О. Андрей Ткачёв: — Здравствуйте, дорогие братья и сестры! Мы сегодня будем говорить о святом Андрее юродивом. Благодаря этому человеку мы знаем праздник Покрова, и мы должны понимать один духовный закон. Мы не можем все видеть Богоматерь или святых, или ангелов, но должны быть избранные малым числом, находящиеся между нами в разные эпохи, которые лучше нас, и которые видят то, что мы чувствуем. Они говорят то, что видят, мы говорим на основании их виденья.
Так было со святым Андреем. Все праздники Богоматери, которые мы празднуем, относятся к его жизни: зачатие, Рождество, Введение во храм, Благовещенье, Успение. А вот Покров — это праздник, относящийся к славе Богоматери, которая сопутствует Ей в грядущем мире, в том мире, в который мы ещё не вошли, а Она уже вошла прежде нас. И Она там не бездельна, Она занята: совершает молитвенное ходатайство в служении. Как говорил преподобный Силуан Афонский, молиться за людей — это кровь проливать, т.е. молитва за людей предполагает сердечную связь с ними и переживание о них как о себе. Вбирание в себя самого всего того, что мучает человека или человечество и ходатайство к Богу об этих людях, которые тебе родные, которых любишь как себя самого — это исполнение заповеди «Возлюбить ближнего, как себя самого». Вот это и является деланьем Богородицы. Когда святой Андрей увидал её во Влахернском храме на воздухе, распростёршую головное покрывало и молящуюся о людях, собранных в храме и вообще обо всех людях. Говорящую: о, Господи, Сыне Мой и Боже Мой, прими всякого человека, приходящего к Тебе через Меня. Он когда это рассказал — это стало известно. И люди на его виденье сказали: Аминь. Люди его не видели, они просто услышали от очевидца. Сердце христианское давно знало, что Божья матерь совершает ходатайство в служении. Служение, примирение, т.е. Она молится Богу о людях непрестанно, и молитва Её не бесплодна. Она чрезвычайна сильна. Люди об этом всегда знали сердцем. Когда Андрей это увидел, они обрадовались и сказали: вот видишь, что происходит, вот что происходит в мире духовном. И, по сути, Андрей перед нами отдернул занавеску, что мы слепые, мы же не видим духовного мира. К счастью, мы не видим демонов, к счастью, мы не видим душ усопших. К счастью, мы не видим святых, потому что мы проводили бы свои земные дни и в жутком страхе не смогли бы даже картошку почистить, пуговицу пришить, если бы мы видели духовный мир. Мы бы с ума посходили. Это очень трепетно, это глубоко. Но некоторые видят, а мы чувствуем. Нам, чувствующим, дается некое знание от видящих. И чувствующие видящим говорят: да, так оно и есть, моё сердце знает это. Я глазами это не видал, но сердце моё знает. Так возникает праздник. Конечно, хочется почтить память этого святого человека Андрея, о котором говорится: «Тя бо виде святый Андрей на воздусе, за ны Христу молящуюся». Это был человек, который был призван на особый подвиг юродства. Житие сообщает, что он был слугой, чуть ли не купленным рабом у какого-то византийца — константинопольца. Он прилежал к службе Божьей, к храму, к молитве был внимателен, где-то как-то был призван Богом — мы не знаем деталей — и имел дар духовный, может быть, и не один. Имел горячую молитву, и его сердечные глаза видели многое. Для того чтобы скрыть свое особенное духовное состояние, никому непонятное толком, только понятное Богу и ему, он стал придуриваться, прикидываться сумасшедшим, творить нелепости, глупости, одеваться странно, спать на полу, не есть по паре дней, плясать, дурачиться. Вообще — вести себя, как сумасшедший человек. Сумасшедших раньше не лечили, не знали как. Их и сейчас не очень лечат, потому что не знают, как ты его вылечишь. Если человек умом тронулся, как ты будешь его лечить? Пилюльку дашь, чтоб он заглох, угнетающую пилюльку, которая угнетает его психику, капельницу, смирительную рубашку. А так вообще, как лечить? Это непонятно, душа если болит, то как ты её вылечишь? Раньше так было, свозили их в Церкви, специальные храмы были для этого, и там их оставляли, и они жили на милостыню. Бродили по церковному двору и жили, как попало, вытворяя чудеса. И он, Андрей, там между ними жил, как один из безумных. Это была Церковь, как пишет житие святой Анастасии в Константинополе. Там было у него много видений, там к нему пришли демоны. Пришли враги в большом количестве, выстроенные в боевые порядки, как некий полк воинов. Страшные, все злые, сильные, устремляющие на него с гневом, чтобы его уничтожить, порвать его, как тузик тряпку. И он возопил тогда к Богу во время этого виденья, и явился ему на помощь Иоанн Богослов, его защитил, избил бесов. Он явился с ангелами — помощниками и нанес бесам много ран, ударов, и они с криком покидали это место, кричали, уходя: «Злой старик нас избил». Боялись Иоанна Богослова, т.к. апостол любви страшен для падших духов. Андрей жил в Константинополе, юродски подвизаясь, как мы говорим. Хотя я хотел бы, чтоб мы избегали таких славянизмов, которые непонятны в переводе. Чтобы мы говорили простым языком. Он жил молясь, скрывая свою молитву за личиной сумасшествия, и ему было много откровений. Жития святых описывают некоторые моменты того, что он видел. В древности было очень распространённое явление гробокопательство. У нас такого греха сейчас нет. По крайней мере, я не знаю, чтоб это было у всех на слуху. А раньше было распространено. Богатых людей хоронили, смертность была большая, лекарств было меньше, чем сегодня, и прочих хирургических вещей. Умирали женщины родами, умирали малыши от всяких неисцелимых простуд. Хоронили — одевали в дорогие одежды, украшали золотом, и т.д. Гробокопатели наблюдали на похоронах, кого где хоронят, и приходили, раскапывали ночью, раздевали покойников, снимали с них золотые украшения.
У святого Григория Богослова есть несколько десятков, если не больше кратких увещаний, гневных обличений гробокопателей. Мои сродники, ныне уже умершие, говорили, что они после войны видели, как хоронили богатого человека. Прямо лезвием резали костюм на нем и выбивали молотком золотые зубы, т.е. так, чтоб было видно, что раскапывать нечего. Хотя бы и снимешь, но ничего не возьмёшь. Потому что в толпе хоронящих людей могли стоять наблюдающие за погребеньем.
Вот такой странный и страшный грех. Надо быть совсем безбожником, чтоб раскопать могилу, вытащить тело покойного, раздеть его, поснимать с него все, т.е. нужно вообще ничего святого не иметь за душой. Андрей видел одного человека, который вознамерился обокрасть гроб молодой умершей девицы. Девушка умерла, её похоронили в дорогих одеждах, одна дочь у родителей — и положили её в могильный фамильный склеп. Андрей увидел этого человека уже имевшего мысль, что он сделает это и сказал ему: не смей! Андрей сказал, не смей, а то не увидишь солнца. Он понял, о чем ему сказал, но, тем не менее, полез в гроб, раскрыл его ночью и раздел умершую девицу. А она села и дала ему пощёчину, и он ослеп. Ослеп навсегда и просил милостыню и всем говорил: я ослеп за грех, я гробокопатель, осквернитель могил, и меня предупреждал об этом Андрей. Такое известное чудо из его жития. Ему был открыт духовный мир. Например, однажды хоронили богатого человека. Нанятые клирики, дьяконы с кадилами, со свечами шли перед гробом, кадили и пели различные песнопения положенные на погребенье христианина, священники шли за гробом. Шла куча людей, которые ждали милостыни и погребального обеда, т.е. поминок, чтоб поесть, помянуть, всякие нищие и прочие, шли родственники. Похороны были многолюдные и пышные, но Андрей шел за этим гробом и плакал, потому что он видел, что связанную душу покойника ведут бесы, и они хохочут над всеми молящимися. И как бы помет кидают в них со словами: со святыми упокой. Какими святыми? — вопили бесы. Этот человек наш, он растлил и лишил девства несколько сот девиц. Он был содомлянин, он растлевал так же и юношей. Он тайно убивал людей, заказывал убийства. Он был человек, который полностью порабощён дьяволом. Это наш человек, это наша душа, никакие со святыми упокой. Никакие пышные похороны не спасут его. Андрей видел эту духовную картину, и она его потрясала до глубины души. Он шел со скорбью, потому что здесь он ничем не мог помочь. Он не мог прогнать этих лукавых, не спасти эту душу. А эти все наши пышности всякие, они под вопросом, потому что иногда пышность совершенно соответствует событию, т.е. пышно хоронят святого человека — и все плачут, радуются, о том, что он вошел в вечность. Все чувствуют, что он будет молиться о нас.
А иногда наоборот, мы чувствуем, что венков много, оркестра много, людей много — а толку мало, потому что там не о чем даже говорить, слезы одни. Вот такая интересная история была в жизни Андрея Юродивого. Дмитрий Ростовский вообще считал, что наши жития святых очень вычищенные, т.е. там много неприятных вещей просто выводится за скобки, чтоб не смущать читателя. Потому что люди привыкли к тому, что в житиях святых должно быть всё свято. А святые живут среди грешников. Это женщины вытравливающие плод; богачи, растлевающие своих служанок; содомляне, растлевающие невинных мальчиков. Вся нечисть человеческая, которая в принципе была всегда, и там много всего. Так вот интересно что? В принципе жития Дмитрия Ростовского — они стерильные. Они такие, что там нечему ужаснуться.