Телефонный звонок: — Отец Андрей, добрый вечер! Отец Андрей, я из тех бабушек, у которых трясутся руки, потому что я работала в государственных структурах и знаю, что без этого нельзя. Даже есть такая пословица: «Без бумажки ты букашка, а с бумажкой человек». Но нельзя отождествлять Москву с Россией. Если вы бывали в глубинке, в Ивановской, в Ярославской области — то знаете, какие там батюшки, насколько чистые люди. Москва, к сожалению, она стала почти 30% населения России. Вот обязательно послушайте, если вы не слушали Матрусова Николая Даниловича, была недавно передача, обязательно послушайте. Это очень глубокие выводы, и я понимаю, что нельзя судить батюшек, но надо, чтобы священники, батюшки больше работали, заходили в каждый дом. В Москве в каждый дом не зайдешь, да я и сама не пущу никого. Вот и всё, ходить в храм — я хожу и исповедуюсь. Отец Андрей, успокойтесь, пожалуйста, ладно?
О. Андрей Ткачёв — Да, я и не нервничаю на самом деле. Я уже давно успокоился. Дело не в моих нервах, дело в бесчеловечности. В тотальной бесчеловечности. Я не думаю, что в регионах чиновники человечнее, чем в Москве. Чиновник бесчеловечен по определению везде, потому что система такая, понимаете? Вопрос не во мне и не в Москве, не в Подмосковье, т.е. приди на Сахалине, в Архангельске или в Екатеринбурге или Салехарде в присутственное место — там будет то же самое: отойдите от окна, вы ошиблись номером, туда придите. А когда прийти? — Не знаю когда прийти. Читайте объявление. А я вот не знаю… — не знаете — так почитайте. Это не моя проблема. Они все такие, понимаете, это ж не Московская проблема. Это проблема чиновническая. Это проблема чиновника, а он везде одинаковый, потому что система такая. Поэтому чего вы меня лечите, я это всё знаю, я же не маленький. Москва Москвой, Подмосковье Подмосковьем, конечно, все хорошие, они и в Москве хорошие, в Подмосковье хорошие, за Москвой хорошие.
Это всё понятно как бы, но я не психую. Если б я психовал — то это было б другое. Я спокойный человек, поэтому меня нечего успокаивать. Понятно, что это бесчеловечная система, унижающая человека на каждом шагу. Мы живем в бесчеловечном мире, в котором каждое несчастное чмо, сидящее по ту сторону билетной кассы, может тебя унижать только потому, что оно по ту сторону, а ты по эту, вот и всё. Достоевский об этом писал, восторг ничтожества, потому что я имею власть. Неужели не понимаете этого?
Это везде так, т.е. ничего не стоящий человечек, сидящий по ту сторону кассы, говорит тебе: я вам билетик не продам. С какой стати, почему? Потому что я не хочу вам продавать билетик, отойдите, я продам другому. У него восторг власти, он хочет быть хозяином, он начальник. Вы что, не знаете этого, что ль? Что вы меня лечите? Я не вчера родился, я прекрасно знаю всё эти мацы, которые и в России и на Украине, и в других странах. Я это вижу постоянно. Эпохи разные, дерьмо — всё то же.
Телефонный звонок: — Добрый вечер, батюшка! Раба Божья Галина. Скажите, пожалуйста, как вы относитесь к тому, что сейчас гробницу Христа реставрируют — а вдруг следующий огонь не зажжется в эту Пасху? Как вы к этому относитесь?
О. Андрей Ткачёв — Я отношусь к этому плохо, потому что мне кажется, это безбожный, наглый человек. Вот, сегодняшний человек, кто он такой? Наглец и безбожник, и он хочет всюду залезть своими грязными руками. А ну — ка покажите мне гроб, где якобы лежал Христос и воскрес. А ну — ка я сейчас замеряю дозиметром, лежал ли Он здесь, воскресал ли Он здесь?
Это современный сволочизм, понимаете? Это современный человек — наглец. Люди же это хамье, на самом деле, если честно. Большинство людей — это же безбожное хамьё, которое залезло в гроб Господень, сапог не снимая, с дозиметрами. Проверь своим дозиметром наличие мозгов в своей башке — надо ему сказать. Что ты пошел проверять, чучело, воскрес Он или не воскрес? Если ты дурак, не знаешь, что Он воскрес — то каким дозиметром проверишь?
Люди — в большинстве своём сумасшедшие хамы. Ругайтесь, плюйтесь — ну, а что ещё, извините меня, если он, дурак, полез с дозиметром в гроб Господень замерять ионосферу? Кто ты такой, вообще? Может быть, его ангел какой-нибудь скрючит, его там парализует, потом исцелит чудесным образом, потом скажет: о, Господь воскрес, я знаю. Ему ж не поверит никто. Эти миллионы дураков, которые его послали туда с дозиметром — они же не поверят ему.
Я считаю, что всё это чушь собачья. Эти все люди, которые прутся в гроб Господень с дозиметром — просто больные. Потом Господь придет на Страшный суд — и ты всё узнаешь, поймешь, увидишь сам.
Вообще, это пароксизм сумасшедшего сознания. Западная цивилизация — это цивилизация сумасшедших людей. Они беснуются, и беснование их не может не касаться религии, т.е. я сейчас зайду в гроб Господень, замеряю, всё вынюхаю, взвешу, проверю. Заходи, проверяй, занюхивай. Ему уже разрешают. Раньше бы их прогнали: иди прочь отсюда. А сегодня уже не могут: давай заходи, замеряй, вынюхивай, вылизывай, проверяй, записывай. Он зашел, пишет, замеряет. Что он там замеряет, баран? Христос Воскрес, у вас есть сомнения? У меня нет сомнений. Сумасшедший мир издевается над всем святым, и мы это обсуждаем.
Слушайте, давайте будем серьезными, чтобы они сдохли, идиоты эти всё. Что они делают вообще? Они Воскресшего Христа пытаются измерить дозиметрами! Молитесь больше, они будут умирать чаще.
Телефонный звонок: — Батюшка Андрей, добрый вечер! Раб Божий Александр. Батюшка, хотел бы поделиться опытом, который у вас, батюшка, точно не был. Это именно опыт той слепоты, того идиотизма, о чем вы говорите, что по ту сторону баррикады — это именно опыт безбожия. Потому что я там был ещё года три назад. Это какбы не было агрессивным безбожием, но я патриарха называл Гундяев. Я приходил на «окупай — бабай», был в оппозиции, был на Болотной, против власти и против Патриарха. И я хочу поделиться именно тем, что это состояние, эти все упреки, которые говорите, совершенно непонятны людям, потому что я как бы их глазами смотрел на мир. Всё это непонятно, потому что всей духовной реальности абсолютно не видишь, какая-то просто слепота. Абсолютная слепота, вообще непонятно о чем говорит Церковь. Я говорю сейчас как находящийся в ограде Церкви, которая против абортов, как человек, который за храмы. Но тогда, когда я был три года назад за оградой Церкви…
О. Андрей Ткачёв — Что делали?
Телефонный звонок: — Как будто у тебя солома в голове, и ты просто не способен воспринять проповедь. Что делать — я сейчас не знаю.
О. Андрей Ткачёв — А как вы проснулись вообще?
Телефонный звонок: — Я проснулся, как один товарищ сказал: кто-то в Церковь приходит, а кто-то до неё докатывается. Я проснулся из-за немощи, я осознал, что не могу дальше идти по пути гордыни. Я просто упал на колени и возопил к Богу, и после этого каждый день я с Богом. Я не крещен ещё, я думаю, что крещение тоже играет роль. Я от креста никогда не отрекался.
О. Андрей Ткачёв — Как вас звать, дорогой мой?
Телефонный звонок: — Александр.
О. Андрей Ткачёв — Слушайте, Саша спасибо вам большущие. Это правда, ты бьешь в стену кулаками, кулаки уже в крови — а стена как стоит — так и стояла. У меня кулаки в крови и побитые костяшки, а стена стоит. Ты бьешь, бьешь её, думаешь: да ты стена, ты че, дурная что ль? Ты бьешь её, бьешь, кровь по рукам течет, а стена стоит. А потом вдруг щелк — и человек говорит: да это ж вообще чушь какая-то, я буду каяться. Это чисто набор: аборт — это наше право, патриарх Гундяев, потом то, то, то, потом шлеп: Господи, прости меня, грешного, я такая свинья, у меня столько грехов! Господи, прости меня, слезы, сопли и уже патриарх не Гундяев, а святейший Патриарх Кирилл, и аборт уже не право на убийство, а надо сохранить ребенка. И поехали — и Евангелие, и жития, и святые, и праздники — и всё, начинается другая жизнь. Вот как здесь найти, где щелчок, кто щелкает? Большой вопрос, конечно.
Христиане, умножьте молитвы о тех, которые не знают Бога, потому что есть множество людей, не знающих Бога, крещеных, между прочим, людей, не знающих Бога. Господи милосердный, прости нас за все грехи наши и разбуди совести спящие, потому что действительно, пока ты, Господи, не разбудишь совесть спящую — никто её не разбудит. Вот, большая тайна — пробуждение совести. Владыка Господи, прости наши грехи и пробуди совести христианские, спящие во тьме заблуждений и стандартного мышления.
Телефонный звонок: — Добрый вечер, батюшка! Я хотела спросить по поводу Евангелия от Матфея такие слова «Глаголю вам, не воста в рожденных женами болий Иоанна, мне же в Царствие Небесном болий его есть». Непонятно, почему в Царстве Небесном, он меньше, чем любой.
О. Андрей Ткачёв — Есть много мыслей по этому поводу, по крайней мере — несколько мыслей. Но я вам скажу свою мысль по этому поводу. Иоанн больше всех, рожденных женами, т.е. кто рождены женами? Моисей, Елисей, Илья и т.д. Иоанн всех больше. Иисус рожден от Девы, т.е. Он выше Иоанна, Иоанн же выше всех других людей. Но почему некий есть, который выше его в Царствии Божьем? Это ангелы Господни нерожденные. Они сотворенные. Они чистые, святые, светлые, великие, мудрые, огнекрылые, многоочитые. Вот они выше Иоанна. Люди все меньше Иоанна, ангелы больше Иоанна. Так мы поминаем Иисуса, Его Матерь высшую небес, потом ангелов, потом Иоанна. Так поминаем на молитве. Вот такой мой вам краткий ответ. Там есть ещё несколько вариантов, вот, примите, пожалуйста, то, что я вам скажу. Выше всех Господь, потом Пречистая Его Матерь, потом ангелы, архангелы, потом Иоанн, а ангелы выше его, а уже ниже Иоанна, все рожденные женами, все остальные. Вот вам иерархия.
Телефонный звонок: — Добрый вечер, батюшка! Вы знаете, вы сейчас задавали вопрос, где щелчок. Позвольте, я из своего опыта расскажу, который у меня был.
О. Андрей Ткачёв — Где щелчок-то?
Телефонный звонок: — Естественно, это же бывает, когда какие-то крупные неприятности. Я тогда от боли выла, каталась по полу, прижав к груди маленькую иконочку. И вы представляете, Бог реально переменил эту мою боль на любовь к врагу. И причем я любила врага, если брать чувства. В чувствах я любила, наверное, сильнее всего именно врага своей жизни. Потом это прошло по чувствам всё. Но это реально — полюбить врага и Бог это может сделать по молитвам. Вот такая была молитва, вот такая была боль.