По сути, полночь и полдень подобны противоположным точкам окружности. А если окружность (колесо) катится, то противостоящие точки это та, что касается земли, и та, что ей противостоит на самом верху окружности. В жизни это младенчество и старость. Они, как никто противостоят друг другу, но именно между ними есть тайное сродство. Лучше всего это выражено праздником Сретения и его иконами, где старец Симеон принимает на руки Младенца-Мессию. Так же противостоят друг другу богатство и бедность, простота и искушённость.
В жизни отдельного человека полднем может быть краткий период славы, а полночью – гонения и преследования (также временные). И тот, и тот период требует молитвы. Стоит молиться в полдень (это шестой час нашего Часослова). Стоит молиться и в полночь (это полунощница). Вообще стоит молиться и в первый час, и в третий, и в девятый, сделав для себя Часослов понятным и любимым.
Но главное из сказанного, это то, что время не течет ровно и безразлично, словно тихая речка в своем среднем течении. Время иногда ускоряется, спешит, взвивается вихрем. Это тогда, когда совершается нечто очень важное; то, что уже выходит по значению за рамки времени и дерзает коснуться вечности. Об этом потом надо всем помнить. Службы часов, читаемые в монастырях и храмах, именно этой памяти посвящены. И эта память освящает наше одномерное, пресное время, приобщая его к Священной истории.
Грех (23 августа 2017г)
Псалом 103-й заканчивается такими словами: Да исчезнут грешники с земли, и беззаконных да не будет более (Пс. 103: 35). Это суровое пожелание, точнее молитвенное заклятие, связанное с концом истории, когда зло будет наказано окончательно. Хотя сам псалом есть всецело один непрерывный восторг перед красотой и гармоничной сложностью Богом сотворенного мира. Давид мыслит о пламенеющих ангелах, наблюдает за сменой солнца и луны, говорит о плодах земли и о глубине моря с его обитателями. Через всю песню молитвой проходит мысль о несамобытности мира, о его полной зависимости от Творца. Не сами собою летают птицы и не сами собою жуют траву животные в поле. Это: Ты поставил землю на твердых основах. Ты произращаешь траву для скота, и зелень на пользу человека. Все соделал Ты премудро; земля полна произведений Твоих, и так далее. И вот в конце этой длинной песни, сплетенной из созерцания мира и хвалы Творцу, оказывается, что греху в этой картине не должно быть места. Грех попросту в нее не вписывается. Бог не творил его, и если он существует, то существует парадоксально, в виде уродливого нароста на живом теле. Вечно так не будет. Грех должен исчезнуть, что важно – вместе с носителями, а не просто сам по себе. Да исчезнут грешники с земли. Самого по себе (без грешников) его и не существует. Грех существует лишь как злая воля свободных существ. Если он исчезнет, то только вместе с исправлением кающихся или с исчезновением или гибелью нераскаянных. Да исчезнут грешники с земли, и беззаконных да не будет более.
В послании к Римлянам апостол Павел с уверенностью говорит о том, что ничто не может отлучить верующих людей от Христа и любви Божией. Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем (Рим. 8: 38–39). В число возможных, но бессильных преград попадает, как ни странно, все то, от чего очевидно зависит человек: пространство и время (настоящее и будущее, высота и глубина), ангельский мир и даже жизнь вкупе со смертью. Если человек ко Христу привязан любовью, то Павел уверен, что эта связь неразрывна. Только вот греха в перечне бессильных преград нет. Не сказано: грех не сможет нас отлучить от любви Божией. Во-первых, грех не есть тварь, он не в числе Божиих творений. И во-вторых, он-то как раз может отлучить человека от любви Божией во Христе Иисусе. Он один только и может.
Греху, чтоб совершаться, нужно, чтобы его любили. Овладевая способностью человека любить, притягивая к своей мнимости эту способность, грех не позволяет уже любви человеческой действовать в нужном направлении – стремиться к Богу. Человек отпадает от одной любви – Божией, и ввязывается в другую – к греху. Так говорит об этом Иеремия: Два зла сделал народ Мой: Меня, источник воды живой, оставили, и высекли себе водоемы разбитые, которые не могут держать воды (Иерем. 2: 13). То есть ушли от Бога и полюбили ложь. Происходит духовное прелюбодеяние и разрыв с Источником Жизни. В этом вред греха и страх его. Он несет смерть и совершается прежде нее. Она (смерть) – лишь плод его (греха), его спутник и оруженосец.
Вся жизнь человека на последней и страшной глубине есть ответ на вопрос, кого человек любит. Кого он любит, тому и служит. Что любит, тем и занимается. Это верно и в мелочах, и в главном. В отношении греха слова эти тоже справедливы. Откровение говорит о тех, кто не достоин войти в Небесный Иерусалим воротами, что они не просто совершили нечто осудительное. О них собирательно сказано, что это всякий любящий и делающий неправду(Откр. 22: 15). Раз любящий, то, по неизбежности, и делающий. Со стороны лукавого врага победа над человеком достигается не столько открытой борьбой, сколько пленением сердца, стремлением влюбить человека в недозволенное.
Степени пленения различны. Есть те, кто различает ясно доброе и злое, знает смертную горечь греха, но почему-то утратил способность бороться. Ответ на вопрос «почему?» следует в каждом случае искать отдельно. Такие грешат таясь, а на словах хвалят добродетель. Гораздо хуже те, которые знают праведный суд Божий, что делающие такие дела (всякое злодейство и нечистоту) достойны смерти; однако не только их делают, но и делающих одобряют (Рим. 1: 32). Усилиями вторых, особенно если они облечены властью и авторитетом, и бессилием первых слово их распространяется, как рак (См. 2 Тим. 2: 17).
У греха нет сущности, но есть начальник. Клеветником (диаволом), противником (сатаною), отцом лжи и прочими именами именует это существо Писание. С этим существом у христиан борьба, если только они не дезертиры или не имитаторы христианской жизни. Никакой духовной перспективы нет у человека, если короткие, словно воинские команды, призывы апостола Иакова не отразятся в душе. Покоритесь Богу; противостаньте диаволу, и убежит от вас. Приблизьтесь к Богу, и приблизится к вам; очистите руки, грешники, исправьте сердца, двоедушные (Иак 4: 7–8)
Греха быть не должно. Это говорит Бог, и это известно сердцу.
Греха не будет. Это обещано.
Но пока что греха много и будет, судя по всему, еще больше.
Собранные воедино, эти мысли мучают.
Но исход есть, и он не в философии. Исход в борьбе. В том противостании начальнику зла, в том очищении рук и исправлении сердца, о которых говорит апостол. Умножение греха есть плод отсутствия борьбы с ним, как и заросший травой участок земли – это знак лени хозяина.
Желающий жить должен биться за жизнь. Не с людьми, конечно, но биться. У каждого бьющегося будет свой судный день и свой малый Апокалипсис. Главное, чтобы бьющийся был зряч, то есть видел сердцем и понимал: с кем дерется, за что дерется, каков венец победившему и какой урон проигравшему. Во всех этих вопросах без опытности в опознании греха не обойтись.
Китайцы (23 августа 2017г.)
Летний день в Коломенском. Женщины с детьми, молодежь, туристы, бабушки с внуками. Кто валяется на траве, кто метает мячик на лужайке, кто во что горазд, то и творит. Скейты, самокаты… Короче, все отдыхают. Марксист сказал бы, что это картина достигнутого счастья. Поскольку счастье по Марксу это, именно, много свободного времени, потраченного на саморазвитие. Т.е. на всякие курсы, лекции, тренинги и прочую милую белиберду, ходящую по миру под именем «личностного роста». Все личностно растут, растут на природе, ибо, где же еще и расти? Сытость, безопасность и полезно заполненная праздность… Чего вам еще? Нешто это не счастье?
Там (в Коломенском) есть Петровский домик, специально перевезенный из Архангельска в годах 30-х прошлого, конечно, столетия. Есть Казанский храм с той самой иконой, которая явилась в день отречения Государя Императора – Державная именуемая. Там много чего есть, как и во всей России. Ну, и много там китайцев. Шумные, по-птичьи говорящие, пожилые в основном, они присутствуют везде, где есть, что посмотреть. Помню, бывши однажды во Флоренции, и закрывши на пару минут глаза, открыв их, я не понял, где я: в Шанхае или в Европе? Ну, чего Бога гневить? Есть китайцы, есть рост жизненных стандартов у них, следовательно, есть у них и туризм. А значит нужно смотреть на это дело терпеливо и мудро, как тот сфинкс, который засыпается песками, облапан туристами, но плюет на все, потому что ему уже так много лет, что его ничем не удивишь.
Среди экскурсий, снующих туда-сюда меж древних дубов, под которыми Петр Великий грамоте учился, была тогда (когда я там был) экскурсия детей. Простых современных детей, испортивших психику раньше времени на компьютерных играх и дня прожить не могущих без телефона с выходом в интернет. Взвинченных, самолюбивых детей, с которыми так трудно учителям в школе. Детей, являющих точную, хотя и уменьшенную, копию своих родителей. И когда я шел мимо них, то услышал фразу от одного мальчонки: Китайцы оккупировали Россию! Это он так высказался о массовом присутствии китайцев в поле нашего зрения. То ли дома подслушал, то ли сам родил, но он эту фразу выдал. Малышня его шумно поддержала. Китайцы оккупировали Россию. Но сдается мне, что фраза эта – не случайный звук из малолетних уст, а некое общее место пустых взрослых разговоров. Оттого и наш сей разговор начат.
Хочу сказать, что китайцы не больше туристы в наших парках и храмах, чем сами русские, ничем толком от туристов не отличающиеся. Разве что отсутствием нужды в переводчике. А так – дикари дикарями. Уже одно осознание этого факта (а это факт) должно с нас спеси посбить. Многие русские ведь не знают ничего, и в храм заходя, что мы, что китайцы, ведем себя подчас одинаково неуверенно и нелепо. Им-то прощается. Нам – не знаю.