Но традицию молиться по ночам можно постепенно распространять и за пределы власти Деда Мороза.
Вообще, христиане раньше молились по ночам больше, нежели при свете дня. Наш возглас всенощной «Слава Тебе, показавшему нам свет» напоминает именно об этих временах. Ночь, проведенная в молитве, для христиан такое же естественное явление, как ночь, проведенная за картами для любителя преферанса. И ведь заметьте: любителей преферанса (равно, как и любителей ночных дискотек, пьянок–гулянок и прочих ночных занятий) никто не ругает и не осуждает. Это их жизнь. А нам сказано не осуждать. Мы и не осуждаем. Зато сами своих ругаем временами за то, что не хотят сопеть носом и смотреть сны. Ругаем за то, что хотят ночью молиться. Странное дело и непонятное.
Ночные литургии опять выходят из вековой темноты и заявляют о своем праве на существование. Есть такая фраза: «Будущее Церкви – это ее прошлое». Все великое, что было явлено Церковью в прошлом, вновь должно явиться перед закатом истории. И аскетизм, и милосердие, и взаимопомощь, и евхаристическая ревность… И ночная молитва тоже. Люди будут чем дальше, тем больше по ночам пить, блудить, колоться, нюхать, воровать, драться, резаться, вешаться… А Церковь, не смешиваясь с массовым беззаконием, должна будет усугубить молитву. В том числе ночью.
Темп жизни таков, что, кроме воскресенья, особо и не помолишься за литургией. Работа, знаете ли. То да се. Но кто мешает раз в месяц или раз в две недели собраться в предписанное время в храме под полночь, помолиться, причаститься и разъехаться по домам? К двум ночи уже спать будете. Многие в это время только от телевизора и компьютера отрываются. А утром на работу, как положено. Кто мешает? Да никто, кроме личной лени и ложных страхов. Как бы чего не вышло.
Но жизнь сама заставит нас молиться ночью. Сама внутренняя логика церковной истории заставит нас молиться и по ночам, и на чердаках, и в поле, и в трюме корабля, и в летней кухне (список я могу очень сильно продолжить). Так давайте привыкать, не дожидаясь гонений и молитвенно отодвигая их приближение. Ведь евхаристические собрания реально разрывают сети диавола. Молитва Церкви ослабляет тотальное лукавое действие на род человеческий. Только она и ослабляет. Стоит нам всем уменьшить лукавую жатву новогоднего пьянства, ссор, драк и разврата тем, что многие верные соберутся в эту ночь на молитву и Евхаристию. А там, глядишь, у нас и вкус к духовным трудам появится. Ибо, честно говоря, в некоторых из нас этого вкуса совсем не заметно.
Скромное апостольство (3 января 2018г.)
Война – слишком серьезное дело, чтобы доверять ее военным. Так почему же дело распространения веры и умножения учеников должно касаться только священников?
Проповедовать может каждый. У всех есть друзья, знакомые, коллеги по работе, соседи. Если вас знают как христианина, то прежде священника обратятся вначале к вам. Спросят, как поминать усопшего, какой нынче праздник, какую молитву читать от бессонницы или иной беды и т. д. Вот и повод открыть уста для слова о Боге. «Господи, устне мои отверзеши, и уста моя возвестят хвалу Твою» (Пс. 50, 17). Конечно, мечтать о приведении в храм на молитву миллионов не стоит. Привести к Богу, вернее, помочь прийти к Нему, нужно сначала одному человеку. С него-то все и начнется.
Так делал Андрей, названный Первозванным. Узнав Христа и увидев в Нем именно Христа, Андрей не удержал в себе нового знания, но пошел к брату и сказал, что нашел Того, о Ком пишет Моисей в Законе. Примерно так поступают люди и сейчас. Я узнал о Господе. Разве смогу я не сказать о Нем родственникам, друзьям и знакомым? Однозначно не смогу. Всем расскажу о своей находке, со всеми поделюсь своим открытием. И какие будут плоды? Самые разные. Серьезная ссора с одними, жаркие споры с другими, недоумение третьих и полный разрыв отношений с четвертыми. Но будет и кто-то один, кто отнесется к моим словам внимательно и серьезно. Это и станет со временем первым урожаем моего скромного апостольства.
Фоном для этого маленького успеха будет разодранная в клочья привычная жизнь и полностью перестроенные отношения с окружающими.
Примерно так прирастает Церковь новыми людьми. А те, кто участвует в этом умножении верных, чувствуют собственной кожей, насколько тяжело быть апостолом даже для одного единственного человека.
Хотелось бы быть проповедником покоя и благоденствия. Многие люди именно этого ждут. Дескать, начинайте молитвенную жизнь, и в ответ на ваше обращение Бог наградит вас успехом в бизнесе и отменным здоровьем. Слово «успех» станет вашим вторым именем. На деле же все бывает совершенно не так, и вместо записи в клуб успешных людей тебя записывают в аналог действующей армии. Людей это пугает и обескураживает. Но именно это и есть Церковь. Время течет, темп жизни ускоряется, лавинообразно нарастает безумие, а Церковь сохраняет свою евхаристическую природу и продолжает вести свое парадоксальное бытие посреди подлинного сумасшествия. И хочется попросить всех, для кого слово «Христос» не пустой звук, но самая сладкая мелодия: проповедуйте. Как говорил Исайя: «О, вы, напоминающие о Господе! не умолкайте» (Ис. 62, 6).
Читайте книги, чтобы было что сказать, любите и изучайте богослужение. Церковь жива вовсе не одним духовенством. Она жива всеми искренними учениками воплотившегося Бога Слова, вне зависимости от их социального статуса, пола и возраста.
В преддверии Нового года желаю всем боголюбивым людям видеть Церковь красующейся, как Невеста, и сильной, как полки со знаменами. Желаю также приложить к этому свой собственный труд и боль собственного сердца. Поскольку все дети одной и той же Апостольской Церкви, и у каждого такого сына или дочери должно быть свое маленькое, но драгоценное апостольство.
Монашеская история. Поучение о последних временах (3 января 2018г.)
Братья и сестры, приветствую вас. Сегодня я бы хотел обратиться к слову великого человека, преподобного Антония Великого – Мегалос Антониос. И вот что он пишет: «Настанет некогда время, и человеки вознедугуют. Увидев не подверженного общей болезни, восстанут на него, говоря: ты по преимуществу находишься в недуге, потому что ты не подобен нам».
Речь идет о неких временах, когда грех примется за норму, безгрешие – за извращение и опасную болезнь. И когда люди будут активно вовлекать в грех всеми способами и средствами остальных людей, малое число не желающих грешить. На том основании, что они здоровые, а вы больные. Вы больные, потому что вы не похожи на нас, нас – большинство. Давайте мы с большинством разберемся.
Мы живем в государствах с победившей демократической процедурой. То есть, на выборах побеждает большинство. Перевес в один голос, в один процент. Все равно большинство, даже ничтожное большинство отголосовавших, считают, что они, собственно, имеют мандат на истину. А все остальные не похожи на них, должны покориться победившему большинству, даже с ничтожным перевесом. Таковы процедуры мира, в котором мы живем и мы не поменяем этого. Но правда ли это? Может ли один человек быть прав, а большинство неправы?
Может. Пример – Ной. Строил несуразный деревянный ящик огромного размера, вдалеке от морей и океанов, в горах. И говорил, что будет потоп, и люди будут гибнут. Если хочешь – помогай, если хочешь – зайди со мной в этот Ковчег. Он был предметом пререканий и насмешек. То есть, над ним просто, извиняюсь, ржали. Странный парень строит с сыновьями, втроем, вчетвером какой-то страшный ящик. Без паруса, без руля, без киля, без ветрил. Без ничего. Какой-то потоп будет. Долго ли они занимались этим занятием? 120 лет он строил Ковчег. Люди жили долго 500–600 лет или более. И они имели постоянную насмешку перед глазами. Странный Ной занимается ерундой. Потом, когда уже потемнело небо, ударил гром, полились воды, как из ведра, на грешную землю, и когда Ковчег закрылся, туда вошли все, кто должен был войти, смех закончился. Но уже было поздно.
Один человек может прав. Большинство правым быть не обязано. Оно побеждает по демократической процедуре. Но оно неправо по метафизике. Помню, когда в юности выслушал интервью с Максимовым, писателем-прозаиком, нашим русским эмигрантом. Тогда мы жили все в плену иллюзий о том, что демократия – это хорошо. А он говорит: демократия – это победа большинства, но не победа лучшего. Поймите, что лучшее – это удел меньшинства. Что меньшее число людей справедливы, целомудренны, верны, мужественны, воздержанны, благородны в намерениях. А весь остальной плебс дышит одним и тем же: хлебом, зрелищем, желанием нагадить на голову сопернику. Поэтому большинство – это победа демократии, но это не победа лучшего.
Вот Антоний говорит о том, что будут времена… А он говорил это, сидя в пустыни. Он не был аналитик, не занимался анализом рынков, или психологией масс. Он молился Богу, и Бог открывал ему будущее. Он говорил: будет время, народ вознедугует. И тогда один здоровый будет в себе указательные персты, тычащиеся. Говорят: ты больной, ты не согласен с нами. Ты говоришь: я хочу жить с одной женой. Ему скажут: живи со всеми. Живи со всеми, со всем, что шевелится, живи. Что ты, глянь на нас. Вот, нас много, и мы правы. Потому что нас большинство. Что ты вцепился в свою одну, верную благоверную, живешь с ней одной. Ты со всеми живи, со всеми, кто, повторяю, дышит и шевелится, вплоть до бессловесных. Так оно и есть. Что это ты стыдишься аборт сделать, говорят женщине блудницы-подружки. Что ты стыдишься мужика себе завести, молодого любовника, чтоб помолодеть, чтоб кожа была лучше. Современные бабы некоторые заводят себе любовников ради кожи. Нет, чтоб замуж выйти, семью создать. Нет, чтобы кожа была хороша. Заведи себе, старая кобыла, молодого какого-то хахаля, приплачивай ему, если он бедняга, какой-нибудь гастарбайтер. И кожа будет хорошая. Ах, ты не хочешь? Так ты дура. Ты темная дура. А мы умные бабы, мы знаем, как жить. А ты вообще какая-нибудь странная. Потому что нас много, ты одна.