И так можно, и так можно. И так крест чтится, и так крест чтится».
Но Мелетий нам с вами интересен и важен еще и другим. Он рукоположил в дьяконы святого Иоанна Златоуста. Златоуст был антиохиец, то есть – сириец. Антиохия это один из главных городов Сирии. И там впервые, кстати… Мы знаем из Писания, в книге деяний пишется, что там впервые в Антиохии христиане назвали себя этим именем. Христиане. «Кто вы такие? – Христиане».
Их считали какой-то иудейской сектой. Какая-то секта каких-то иудеев, которые какого-то Иисуса почитают.
И у них впервые возникло имя. «Мы – христиане».
Это было в Антиохии. В Сирии. И оттуда вышло очень много святых.
И там был Златоуст. Он долгую жизнь прожил там. Именно священником. Правой рукой архиепископов различных, в частности Милетия. Милетий рукоположил его в диаконы. А уж в священники его рукоположил его Флавиан, следующий митрополит антиохийский. Эти люди нам интересны тем, что мы через них узнаём больше про Иоанна Златоуста.
Его память сегодня совершается.
А соимённый ему, ещё один Милетий, тоже поминается сегодня, это – Харьковский Милетий, который жил в восемнадцатом веке. Где–то примерно во времена Екатерины. В Харькове мощи его так и есть.
Там есть кафедральный собор Богоявленский, красивейший. Уникальный в своём роде. Там есть двое святых. Святой Милетий и Святой Афанасий – патриарх Цареградский. Сидящий. Называют его так: Афанасий Сидящий. Потому что на Востоке архиереев хоронят сидя. Как Спиридона носят на троне по Корфу христиане. До сегодняшнего дня – сидящим. Так вот, сидя, хоронят архиереев.
Их одевают в облачение, сажают на престол и как–то хоронят так, что они сидят в гробу. Там, в Харькове есть такой нетленный патриарх Цареградский Афанасий. Народ называет его – Афанасий сидящий.
А на другой стороне храме находится рака с мощами Милетия. Того, что тоже сегодня поминается. Про него известно очень мало, но известно, что он вёл борьбу со своей плотью при помощи того, что он не спал.
Он спал – сидя или стоя. Он проводил целые ночи, одну за другой, без сна. А в аскетике это считается самый высший вид, так сказать, благого издевательства над собой. Когда человек хочет победить свои страсти: ненависть, обжорство; блуд, вездесущий и всехуязвляющий; то ему нужно как–то себя смирить. Если ты будешь на кашках сидеть, то ещё много месяцев пройдёт, пока ты себя немножечко сдержишь.
Через пищу долго. Гораздо лучше не пить.
Жажда, она убивает страсти больше, чем неядение. Без еды можно жить и неделю и две. А без воды – нет. Жажда убивает страсти. А ещё сильнее, чем жажда, убивает страсти отсутствие сна. Но это опасное занятие. Потому что люди малоспящие – сходят с ума. Это тоже проверенная вещь. Кто хочет долго не спать, то он очень быстро выступает из ума. День, два и… уехал. Человек не выдерживает отсутствие сна.
Сон нам нужен больше хлеба. И даже больше воды.
И самые великие подвижники, – они пытались себя победить, все свои страсти уничтожить, – тем, что они спали, никогда не ложась на рёбра. Спали, сидя, на стульчике низком, так, чтобы колени касались лба.
Так они, скрутившись калачиком, не ложась, проводили ночь. Долго так не поспишь. Кто попробовал хоть раз, знает, что долго так просидеть невозможно. Они поднимались и начинали молиться.
Этот Милетий святой – он всю свою жизнь, все свои ночи, проводил так, что он либо сидел, либо стоял. И никогда не ложился.
Не то, что на расстеленную кровать, но даже на пол.
Когда спать хочется, человек просто падает, где стоит и вырубается. Потом разбуди его, попробуй. Вот он был такого высокого духа человек.
Такие люди появляются редко. Из святых нашей Церкви есть святой Иоанн Шанхайский (Максимович). Мощи которого в Сан Франциско лежат. Он тоже известен тем, что всю свою монашескую жизнь не спал на кровати. Он даже не расстилал её. Он становился на коленки, на кровать клал Библию и читал её. Или за стол садился и писал свои архиерейские всякие бумаги. А утром, когда его сон морил, он засовывал голову в ведро с водой. И так вот – такой, взъерошенный и мокрый, прибегал на раннюю службу и служил Литургию. И так провёл всю свою жизнь. От воздержания в Великом Посту у него отвисала челюсть. Он не мог говорить. Он настолько ослабевал, что, когда он пытался говорить, его не слушался рот. Потому что у него челюсть отвисала, и не было сил челюсть, как бы, поднять обратно.
Но при этом он выполнял все свои обязанности архиерейские: и служил, и бесов гонял. И исцелял, и врачевал, и проповедовал Евангелие. И всюду успевал. Успевал все больницы обойти.
Вот таким же был Милетий. Особые подвижники такие.
Мы вспоминаем сегодня Алексия, митрополита Московского. Это четырнадцатый век. Милетия, архиепископа Антиохийского. Это четвёртый век. И Милетия Харьковского. Это восемнадцатый век.
Вот три таких человека у нас сегодня в месяцеслове.
Чтоб вы знали. Церковь богатая этим знанием. Не знаю, как кому, а мне, например, очень интересно каждый раз узнавать про какого–то великого человека. И с удивлением для себя открывать эту новую вселенную. Потому что каждый святой – это вселенная целая. Или, по крайней мере, большая планета в этой христианской вселенной.
Но вы, пожалуйста, не испытывайте на себе. Спать на стульчике, например, или не расстилать кровать, или не есть по три дня. Не надо. Рахитам запрещаются великие подвиги. Те, кто хочет поднимать штангу, должны иметь справку от врача, что они полностью здоровы. Что у них сердце, лёгкие, голова, руки, ноги, плечи, коленные суставы… что у них всё хорошее. А мы с вами, к сожалению, духовные рахиты. Мы должны издалека посмотреть на святых людей.
Вздохнуть от радости, что они есть. Потом вздохнуть ещё раз от печали, что мы не такие. И не будем такими, кстати. Надо попрощаться с мечтой, что мы такими будем. Ну, и дальше жить.
Моли Бога о нас, святой Алексий, божий человек. Святой Алексий, митрополит Московский. Святой Милетий Антиохийский. Святой Милетий Харьковский. Вот.
Наше дело молиться Богу и тем, кто лучше нас.
Причём, если человек узнаёт про тех, кто лучше его и радуется, это значит, что в нём здоровая, совершенно здоровая христианская душа. А если человек узнаёт про тех, кто лучше его и завидует. И унывает оттого, что он таким быть не может, значит у него больная гордая паршивая душонка, которую ещё только лечить и лечить.
Поэтому, узнавайте про тех, кто лучше вас и проверяйте себя. Есть радость – значит, вы нормальные люди.
Нет радости, есть уныние: «Ну, я так не смогу! Ну, что за дела такие? У них получилось, у меня не получилось! Ну, что такое? У меня так не получится. Я так не играю!»
Это значит – душа больная и нездоровая.
Поэтому, узнавая про святых, мы можем проверить себя, насколько ты гнилой. Если ты радуешься, значит, ты здоровый человек. А если ты печалишься, значит, в тебе ещё много такого, неочищенного. Не перевязанного, не исправленного и не смягчённого.
Молитвами всех святых желаю вам порадоваться о Господе. О грехах своих вздохнуть. О святых порадоваться.
Аминь.
Проповедь в неделю торжества православия /25.02.2018/ (23 марта 2018г.)
(до и после Молебного пения в Неделю Православия)
Сегодня вместо проповеди, братья и сёстры, будет молебен, раз в год служащийся.
Молебен торжества Православия, так и неделя называется.
Это такой, знаете, воинский клич. Есть, скажем, такие сигналы военные. Раньше труба будила людей или звала в атаку. Были целые оркестры военные. Когда не было связи во время битв был специальный оркестр военный, который музыкой, флейтой, барабанами подавал сигнал, кому куда двигаться.
Сегодняшний день можно сравнить с такой воинской музыкой.
Сейчас вы услышите многолетие всем ныне живущим православным христианам, иерархам и простым мирянам.
Вечную память всем потрудившимся ради Иисуса Христа.
И услышите анафему всем тем, кто с Христом воюет, Христу не служит. Где-то у Шмелёва, кажется, в одном из рассказов сегодняшний день очень интересно называли. Описывают Москву дореволюционную. Встречаются матушки в церкви или из церкви идущие и говорят: «С проклятьицем Вас, матушка!» Вот такое приветствие сегодняшнее: «С проклятьицем!»
Анафема – это не проклятие. В Евангелие есть такое слово у апостола Павла – «Кто не любит Господа нашего Иисуса Христа, да проклят будет!» Есть такое. Но анафема, это не проклятие. Анафема на Льва Толстого, анафема на Мазепу, анафема на всех остальных врагов веры, это не проклятие. Это громогласное объявление всему миру, и людям, исамим себе, и этому человеку или группе людей, что они не Христовы. Что они с Христом не имеют ничего общего. Это словесное отсечение чужеродного тела от Церковного Тела.
Посему, мы сейчас эту анафему произнесём. Вы услышите на кого. Снабдите души ваши и слушайте, потому что это великая вещь. Она должна потрясти человека и дать ему такой, воинский, ум.
Сознание христианина, оно воинское. Считайте, что мы идём с вами из земли рабства в землю покоя. Из Египта в Иерусалим. Мы путешествуем, только не Моисей впереди, как у еврейского народа раньше, а впереди войска Христос. И мы совершаем длительное, тяжёлое путешествие через пустыню к назначенной цели. К Царству Небесному, к Обетованию. На этой дороге евреи постоянно воевали, они вечно имели в руках оружие. Это не было войско, это был простой народ. Это были пастухи и козопасы. И строители крепостей египетских. Но им приходилось постоянно воевать. И сознание христианина, оно воинственное в том смысле, что он постоянно должен быть начеку. Чтобы он был бдителен, как солдат. Чтобы он знал, где враг. Куда идти, куда не идти; что читать,что не читать; с кем дружить, от кого отвращаться. Это такой воинский дух. Теплота и теплохладность такая, мягкотелость такая – это не христианские свойства. Поэтому мы сейчас услышим такую боевую музыку, которая созывает воинов на битву.
Битва наша, сами знаете с кем. С самим собой и с врагом нашего спасения. С людьми мы не воюем. Мы воюем, как говорил Паисий Святогорец, «с яшкой и окаяшкой». То есть, только два врага у человека. Не сосед, не тёща, не начальник. Яшка и Окаяшка.