И вот, для того, чтобы знать: кто нам помогает в этой борьбе, и кто мешает; кто эту борьбу хорошо провёл, и кто проиграл в этой борьбе, и существует неделя Торжества Православия.
Нужна крепкая вера. Её мало. В мире мало веры. Говорят, что мало денег. Денег хватит. Веры мало. А раз веры мало – молитвы мало, а раз молитвы мало – всякий грех на человека садится. Потому что молитва это – огонь под котлом. На сковородку мухи не садятся, пока сковородка наогне. Потом, когда остынет и отставят её в сторону, не неё всякий жук залезет и всякая мухапоганая сядет на неё. А пока под котлом, под сковородкой хворост горит, всё будет горячее, ничего нечистое не прикоснётся. Нужна вера. А вера действует через добродетели и молитву. Вот мы сейчас попробуем в вере укрепиться. Пусть нас порадует мысль о том, что мы являемся членами большой семьи, разбросанной по всему лицу земному.
На всех континентах: в Латинской Америке, в Северной Америке, в Европе, в Азии и на островах, сегодня прочтётся и пропоётся, и помянутся все. В том числе и нас помянут многие, в разных городах. А мы здесь помянём нашу святую многолюдную Церковь.
Поэтому, помянем, и ещё сегодня помолимся. Это лучше всяких других проповедей.
Сейчас надо будет идти домой и думать. Например, над тем, что нас очень много. Вот вы слышали, что с нами и царь Константин, и князь Владимир, новомученики и исповедники, весь сонм почивших православных христиан. Ведомые и неведомые святые. Простые люди, дотерпевшие, свой крест донесшие до конца и спасшиеся. С нами сегодня на Земле живёт многое множество верующих людей разных рас, разного цвета кожи. И мы с вами являемся членами большой христианской семьи. Это должно человека бодрить. И обязывает его беречь свою веру. И для неё потрудиться. Думайте, как каждому из нас потрудиться для Христа Спасителя. Священник – с ним всё понятно. Тут как-то легче. С монахом тоже более-менее понятно. А вот каждому из нас надо подумать, как бы мне тоже сделать что либо, чтобы прославился Христос в людях Своих и чтобы Церковь росла. Как пишется в деяниях «чтобы Бог прилагал спасаемых к Церкви».
Не буду больше говорить. Оставляю вас с Духом Святым, полученным в богослужении, и с размышлениями о том, какая большая и красивая
Святая Православная Церковь. Юная старица. Как пишется в одном из апостольских писаний первого века, в книге апостола Ерма «Пастырь», описывается благочестивая старица благообразной наружности, которая, если так посмотреть на неё, она юная девушка. С другой стороны, смотришь, вроде старушка. Нет, девушка, красавица молодая. Нет, вроде старая благочестивая женщина. И лицо её менялось. И пастырь этот, Ерм, спрашивает у ангела, сопровождавшего её. «Кто это с меняющимся лицом? Девушка это или старица?» – «Это – Церковь! Она вечно юная, и она очень древняя. Это юная старица». Так назвал Ангел в Откровении Святую Церковь.
Очень древняя и очень свежая. Очень юная. Не тронутая и красивая. Христос да хранит вас, братья и сестры. Да будет нас много. Аминь.
Проповедь после литургии преждеосвященных даров /28.02.2018/ (23 марта 2018г.)
Сегодня – Вторая в этом посту Литургия Преждеосвященных Даров.
И как вы, может быть, заметили – время поста проходит быстро. Полторы недели прошло. Оно пройдёт ещё быстрее, дальнейшее. Оно с нарастанием, со свистом, будет улетать. Эти дни, эти недели будут.
В молитве по окончании Литургии говорится, что Бог дал нам эти дни к воздержанию страстей, к надежде воскресения.
И просится далее, чтобы мы достигли через Святую четыредесятницу радости поклониться и Святому Воскресению.
Посты имеют свою цель, направленность.
Направленность христианских постов – это Воскресший Господь. В высшем смысле пост – это самоумерщвление, это умирание.
На Пасху будет пропета неоднократно такая фраза:
«Вчера сраспинахся Тебе, Христе, совозстаю днесь воскресшу Тебе». То есть, вчера я умирал с Тобою, но вот Ты воскрес, и я воскрес с Тобой вместе.
Это уже было однажды в Крещении, потому что мы крестились в смерть Иисуса Христа. И в Его Воскресение. Погрузились в воду и вышли из неё. По третьем погружении мы восстали с Воскресшим Господом.
И пост таким же образом имеет свою цель сораспинаться со Христом в меру человеческих сил. Потому что, когда человек отнимает от себя что-либо, – это маленькая смерть. Философы древние, лучшие из них, например, Платон, говорили, что цель философии – научиться умирать. Имея в виду, что человек постепенно отвращается от того, что любят все. И то, что всем интересно, ему не интересно. И то, что раньше поглощало всё его внимание, постепенно от него отдаляется. В плане проведения досуга, в плане разговоров, болтовни. В плане утучнения себя излишней пищей. Это что-то потихоньку похожее на умирание. Действительно, мы учимся умирать.
И святые отцы повторяли эти слова. Силуан Афонский говорил, что человек в жизни христианской умирает. Павел сказал: «Если Христос в вас, то тело мертво для греха, но дух жив для Господа (праведности)». Такой критерий оценки представляют нам:
«Есть во мне Христос или нету».
Часто люди говорят: «У меня Бог в душе есть». Хорошо, если есть. Если есть, как проверить? Павел говорит: «Если Христос в вас, то тело мертво для греха, а Дух жив для Господа (праведности)».
Это драгоценное состояние. Если у кого-то это есть, то можно только присматриваться к нему и брать с него пример. И стараться жить так, как он живёт, потому что это великое дело. Умереть для греха прежде смерти и жить для Господа до Страшного Суда.
И вот, мы сегодня, повторяю, отслужили вторую службу. Каждый раз мы читаем молитву Ефрема Сирина. В эти дни, на этих богослужениях. Давайте с вами, перед тем как попрощаться, обратим внимание на первую просьбу. «Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми!» Даже не будем всего разбирать.
Начнём с праздности.
Многой злобе научила праздность – говорит Соломон. Человек праздный – это ничем не занятый. Вот как называется беременная женщина в славянском языке, в Евангелие? Непраздная. В Евангелие о Страшном Суде, о приближении казни, Господь говорит: «Горе же непраздным и доящым, (т.е. кормящим грудью) в тыя дни».
Непраздная, она же – занятая. Она – не пустая.
В ней есть благословение. В ней есть будущая ещё одна жизнь. Праздный человек – это человек пустой. Праздными могут быть слова. Празднословие. Когда произносятся слова, но, вместе с тем, они могли бы не произноситься. И никто бы не пострадал, потому что в них нет ничего смыслового. Это просто пустой трёп, из которого состоит 95 % человеческого речевого общения. Бывает, люди специально прячут свои мысли за словоблудием, а бывает, просто говорят ни о чём. Вот так, смотришь, все с телефонами. Все непрестанно с кем-то разговаривают. О чём? Там, в общем-то, смысловых вещей не так уж много. Праздность – это пустота, это та самая суета, о которой Соломон пишет в книге Экклесиаста. Человек, ничем не занятый, пустой, – он, непременно постоянно грешит. Во-первых, он – громкий и заметный. Как пустая бочка. Когда она катится, она слишком громыхает. Пустое, как погремушка какая-то, она заметная и шумная. И, конечно, очень не хочется быть похожим на это существо. Пустое, гремящее, пустопорожнее, бесполезное. Произносящее много шума, но не производящее никакого смыслового движения в мире.
Кроме того, человеку нужно трудиться.
И это обязательно надо каким-то образом внедрить в детей наших.
Мы хотим, конечно, чтобы они были менеджерами высокого звена, чтобы они стояли у руля каких-то компаний или целого государства. Чтобы они разбирались в каких-то очень сложных высоких предметах, связанных с мировой экономикой или с чем-то ещё.
Но, если они не будут завязывать себе шнурки сами; если не будут чистить свою обувь с утра, выходя из дома; если не будут заправлять за собой постель; если не будут бросаться к матери на кухню, чтобы отодвинуть её от умывальника, от раковины, и самим помыть что-то: какую-то чашку лишнюю или тарелку; если не будут присматриваться к отцу, поднявшему капот автомобиля и ковыряющемуся там чем-то, какой-то отвёрткой; если они будут, так сказать, воспитаны нами в таком режиме жизни, где всё готово и всё уже есть; то, конечно же, мы сильно согрешим. И у них ничего не получится.
Человек должен быть трудолюбив.
Он обязательно должен трудиться. Всячески трудиться должен. Поскольку, мы имеем душу бессмертную, мы должны совершать душевный, умный труд. Это очень важная задача жизни. Но поскольку мы имеем и тело, тело многострастное и многотребующее, то мы должны и телесно трудиться. Причём, все. Без изъятия всякого. По возможности. Хоть чуть-чуть. Мне один человек описывал такую трогательную ситуацию. Про то, как в одном из монастырей на покое жил известный митрополит. Этот человек видел план уборки на кухне. Там, «… иеромонах, например, Дорофей, … послушник, например, Иван и митрополит такой-то… » Митрополит в череде стоит. Наступает его день. Он одевает поверх рясыфартук, берётв руки тряпку или что-то иное, необходимое, и «возится» на этой кухне.
Убирает её, приводит в порядок.
Это – нормально. Это – не удивительно. Это – хорошо.
Многой злобе научила праздность. Даже каким-то образом это можно связать, например, с советской армейской жизнью. Я помню, говорили нам отцы-командиры, что солдат без полезной занятости – это потенциальный преступник. Солдату нужно иметь в день не более одного часа свободного времени. Если дать ему три часа, пять часов, шесть часов свободного времени, то ну всё, жди беды. Надо где-то кого-то ловить, где-то за кем-то идти, где-то за кем-то наблюдать в четыре глаза. Потому что, действительно, в некотором возрасте, в некоторых состояниях, люди не способны держать себя в руках самостоятельно, пока их не поставят в рамки, не дадут им работу. Вот, солдат с лопатой – это хорошо; а вот, солдат, не занятый ничем – это потенциальный преступник. И в этих словах есть жёсткая, но правда. Большая правда жизни. Праздность. Дух праздности. Это же целый дух праздности. «Ничего не хочу делать! Не буду ничего делать! И не знаю, чем себя занять!»Вот в таком состоянии живёт немалое число людей.