В общем, это тайная история христианского мира, в котором женщина проявляет себя наиболее сильно как жена и мать. Жена, которую любят. И мать, которую уважают. Вот это и есть, собственно, один из рычагов, который движет историей мира.
Поэтому, мы можем быть благодарны женщинам за распространение Евангелие по многим и многим территориям земного шара. В том числе и на нашей территории.
Сегодня мы совершили на богослужении много необычного. Все эти вещи символичны весьма. Вот, смотрите. Женщины несли свечи. И на «херувимской», и на Крестном ходе, и «на Евангелие». Женщины читали «Апостол». Женщины читали «Часы». Женщины несли Евангелие на Крестном ходе, женщины несли крест, женщины несли кадило.
Если мы все эти символы разберем по их внутреннему смыслу, то мы найдем для себя некоторые интересные вещи. Кадило – это же не просто для того, чтобы хорошо пахло. Это ж не флакон одеколона. Кадило – это образ молитвы. Если женщина может брать кадило на Крестном ходе, – это, значит, что она в молитве может быть так же сильна, как и мужчина.
«Может ведь? – Может!»
Ведь есть же женщины-мученицы. В женском теле может жить мужественный дух. Дух несокрушимый. И раз женщина может быть мученицей, так же может страдать за Христа, как мужчина сильный; значит, в ней есть все, чтобы быть такой же сильной и в молитве.
Есть женское монашество, что само по себе означает, что женщина может быть такой же сильной в борьбе со страстями. Воюя на похоти, как и муж. Да, апостол Петр называет женщину немощным сосудом. И просит мужей, чтобы они не ссорились со своими женами. Называя практическую пользу для этого. Чтобы не было вам препятствия в молитвах. (см. 1Петр. 3:7)
Если муж и жена живут плохо в семье, то жена превращается в «рыбу – пилу». И молиться ни ей, ни ему не получится. Не обижайте ее, чтобы вам не иметь препятствия в молитвах.
Это обычная, стандартная ситуация. Но в ситуации выше стандартной, женщина может быть такой же сильной, как монахиня. Такая же сильная, как мужчина в мученичестве.
Вот кадило, например, женщина несет. Кадило – это молитва. «Да исправится молитва моя, яко кадило пред тобою!» Поднятие кадильного дыма, его приятное благоухание – это есть образ жертвы Богу. Как еще изначально пишется, что люди приносили жертвы Богу и Господь Бог «обонял» приятное благоухание жертвы. (см. Быт. 8:21)
Вот несет кадило жена – значит, она и в молитве может быть сильной. Урок!
Читает жена «Апостол», читает жена Псалтирь. Что это значит? Это значит, что она наравне с мужчиной может и должна поучаться в Законе Господнем день и ночь. Как царь Давид говорит. (см. Пс. 1) Читать священные книги и упражняться в этом. По памяти ли, в сердце ли, с книжкой ли руках – как угодно. Наша королевна Анна, жена французского короля, одна из дочерей Ярослава («Ярославны», дочери – они «повыходили» замуж за норвежского, венгерского и, соответственно, французского, королей; заселили славянскими именами дома Европы) была единственной грамотной женщиной при французском королевском дворе. Она даже была грамотней, чем король – потому что он король расписывался «крестиком», а она писала свое имя. Он писать и читать не умел, ее супруг, венценосный, французский король. А она знала грамоту и читала Святое Евангелие.
У нас поэтому в Киеве не была разрушена соборная церковь Софии, премудрости Божией. Потому что, когда большевики хотели ее «равнять»; возник международный скандал. Французское правительство обратилось к Советскому правительству; говоря о том, что «одна из ваших Киевских княжен была нашей королевой; а вы хотите равнять храм, который построил ее отец». Возник прецедент политический. И ради этой Анны, кости которой уже давно в земле; ради ее святого имени, сохранилась древняя церковь.
Кафедральный собор Киевских митрополитов, Церковь святой Софии Киевской, которую, действительно, Ярослав построил в честь победы над печенегами.
Они продолжают свое влияние над нами, эти святые жены. Они продолжают влиять на нашу жизнь.
Итак, женщина несет свечу…
Что такое свеча? Это вера. Если бы здесь было темно, совершенно темно; то стоило бы только зажечь свечу – одну только свечу; и ее будет видно со всех концов этого темного помещения. Тьма не исчезнет, но тьма, в принципе, будет уничтожена. Потому что свет будет виден. И в борьбе со злом, нужно тоже иметь такой принцип в виду. «Не боритесь с тьмой, умножайте свет!» Когда со злом, с тьмой начинаешь бороться; сам в тьму превращаешься, с тьмой связываешься и во тьме пропадаешь.
Зажигайте больше света, света, света…
Когда Гете умирал, он говорил «Licht, mehr Licht!» Света, света, больше света.
Зажигайте больше свечей! С тьмой не боритесь. Тьма – она такая заразная. Она прилипнет к тебе и проглотит тебя. А вот свет зажечь – это очень важно. Одна маленькая свечка, зажженная в кромешной тьме, уничтожает тьму. Потому что ее видно – она горит. Уже свет есть. Он еще не победил до конца. Но он есть. Его не истребишь.
Если женщина свечку несет – это что значит? Значит, в ней может быть вера – такая же, как и в мужчине.
Евангелие несет – значит, в ней может жить слово Божие. Она может его благовествовать. Кому? Главным образом – детям. «Миром правит рука, качающая колыбель» – это правда. Но, кроме этого, часто мы видим, как женщина приводит мужчин в веру. До сегодняшнего дня мы являемся созерцателями тысячи примеров жизненных, когда женщины приводят мужчину к вере. Как правило, мужей… Если мама – сына, то это хорошо. Но… между мамой и сыном некая степень родства есть.
«Какая степень родства между мамой и сыном? – Первая!» «Между бабушкой и внуком? – Вторая!» «Между папой и дочкой? – Первая!» «А между мужем и женой? – Нулевая!»
Поэтому, жена может более всего влиять на мужа. На детей влияет меньше. На мужа больше. Потому что, между ею и ребенком уже есть некоторое расстояние. Это отдельная личность, отдельный человек, отдельная судьба, отдельный промысл, отдельная милость Божия. Да, через нее родился. Но он не ее собственность.
Между мамой и ребенком – есть расстояние. Между женой и мужем – нет расстояния. Это один человек. Поэтому, жены наиболее сильные «влиятельницы» на мужей.
Если жена благочестива. Вы, наверняка, знаете эти примеры. И я знаю. Таких примеров много, когда благочестивая жена уцеломудривает буйного, развратного мужа. Когда мудрая тихая жена уцеломудривает, образумливает, приводит к вере дерзкого, неумного, слишком энергичного, или рассеянного, или грехами повязанного мужа. Таких примеров очень много. У жены самая большая власть над мужем. Не над детьми.
Потом – над внуками. Почему? Потому что – старый с малым договорятся всегда. И у стариков и малышей есть некая общая тайна. Они оба – дети. Старик – тоже ребенок. Старики – это дети, на которых надели старое тело. И вот этим «детям в старом теле» и «детям в юном теле» всегда есть, о чем поговорить.
Родителям с детьми бывает не о чем поговорить. Или – нет времени. А вот бабке с внуком, или деду с внуком – всегда есть, о чем.
Следующая власть женщины над миром – это власть бабушки над внуками.
«Жены над мужем» и «бабушки над внуками» – вот, пожалуй, две самые главные власти, которые есть у женщины. Все остальное – это уже отдельно. Там можно разбираться, спорить, доказывать, подбирать примеры «за» и «против». Об этом сейчас говорить некогда. Вот две власти женщины. Благоразумная жена и добрая бабушка.
Не было бы у нас с вами Пушкина, если бы не было Арины Родионовны. С мамой у Пушкина был полный «швах». Он никогда: ни в одном письме, ни в одном стихе, ни в одном прозаическом отрывке, не отозвался с любовью о матери. У нее было какое-то отчуждение к сыну. Она его как будто и не родила. Его «сплавили» в Царскосельский лицей на восемь лет. Чтоб глаза ее его не видели. У него не было к ней «как к маме» ничего. Он не ластился к ней, как котенок на коленях. Он не говорил ей «маменька, маменька». Писем ей страстных не писал: «Я люблю Вас, я хочу домой… » Ничего этого не было. У Пушкина все «материнское» было – это нянечка. Простая русская крестьянская женщина.
Кстати говоря… Есть такая книжка интересная о нянях. О тех, кто вскармливал и воспитывал наших гениев. Наши гении, родившиеся в дворянстве, они ведь мамами не вскормлены. Дворянские женщины, которые, кстати, рожали по шесть, по семь, по восемь, по десять; они абортов не делали – они рожали; но они не кормили. Они не хотели «раздаиваться», «располневать», терять фигуру. И они отдавали своих, собою рожденных, от мужа зачатых, деток, крестьянским бабам – кормилицам. Эти рязанские, тамбовские, калужские бабы, вскармливали наших «Державиных», «Ломоносовых». Этих всех, этих всех, этих всех… Эти «Арины Родионовны» – они были не только няни, они были кормилицы. И многие наши поэты, писатели, философы, военачальники писали: «Меня по-французски научили раньше разговаривать, чем по-русски. И я полюбил Англию раньше, чем родную землю. И я влюбился в немецкую философию раньше, чем узнал, что Христос воскрес. Но, если бы во мне не жила русская кровь и русское молоко через мою кормилицу, простую рязанскую Пелагею (или простую тамбовскую Глафиру), то я давно был бы немец, или француз, или англичанин.»
Вот еще тайная жизнь какая. Над кем имеет женщина власть? Над тем, кого кормит грудью. Над ним у нее есть власть. Потом над внуками уже, повторяю.
А дальше уже все «такое», уже все «такое».
Вот так жена Хлодвига, Клотильда, привела своего буйного викинга варвара к христианству. А потом, и всю страну. Возникла Франция. Так же было и в нормандских землях. Так же было и у нас. Так же было и в других местах.
Вот это и есть апостольство.
По сути, в этот день святой женщине можно пожелать, чтобы она просто была женщиной. Просто – была женщиной. И все. Чтобы она любила мужа своего. По-настоящему любила. Больше никого пусть не любит, вот той любовью женской, которая есть в ней. В душе и теле, которая должна быть в ней.
«Мужа своего люби, о нем думай, к нему стремись, его ласкай, его грей, ему помогай, его питай. За него молись, о нем переживай. Будь его настоящей половиной».